Огонь его ладоней (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна. Страница 58

— Январь, — сказала я те слова, какие смогла наконец-то найти… — Я люблю тебя. Только тебя. Понимаешь?

Он взял мои руки в свои, согрел дыханием, а я только сейчас осознала, как замерзли мои пальцы, до боли просто. И другая боль воткулась под лопатку, как нож, стало трудно дышать.

Я люблю тебя, мой дорогой мужчина. Тебя, не его, зачем-то придуманного тобой для себя соперника. Почему тебе моего чувства мало? Почему кого угодно готов слушать, только не меня?

Но мои вопросы остались без ответа. Потому что я их так и не задала.

— Доктор Разина, — сказал Чинкре, появляясь рядом. — Уделите мне еще пару минут, и я вас отпущу.

— Да, конечно, — кивнула я, вставая.

Устала. Навалилась смертельная усталость, как камень, от которого не избавиться, и он лежит на груди всем своим весом, и давит, давит…

Чинкре увел меня в свой кабинет. Наверх, в медблок. Усадил в кресло, сам пристроился на краешке стола. Столы в таммеотском полицейском участке не рассчитаны на низеньких гентбарцев, удивительно, почему Чинкре его не заменил на другой… Или ему нравилось сидеть на краешке и болтать ногами. Многим гентбарцам это, кстати, нравилось, я замечала не раз. Наверное, как нам расхаживать в раздумье или нервном раздрае: успокаивает и помогает сосредоточиться.

— Мне не нравится ваш эмоциональный фон, Элина, — серьезно сказал Чинкре, внимательно меня рассматривая.

— Боитесь, придется меня анатомировать? — усмехнулась я, поднимая взгляд.

На самом деле, поверье, будто если не смотреть телепатам в глаза, то они тебя не прочтут ни за что, обыкновенная глупость. Телепатической паранорме зрительный контакт не нужен, она работает не через взгляды. Захотят — прочтут и так. Вот только без санкции инфосферы это невозможно в принципе, и неплохо бы тем, кто распускает про телепатов всякие дурные байки, помнить…

Гентбарец развел ладошками, честно сказал:

— Боюсь.

— Нет, — заверила я. — Не придется.

— Что вас мучает?

— Вы же видели во время ментоскана, — сказала я.

— Видел, — вздохнул он. — Простите мне личный вопрос. Вы помирились? Вы пришли вместе.

— Понимаете, — я свела кончики пальцев, подумала, потом сказала, переходя на чинтсах: — Давайте уж так… Не возражаете?

Он не возражал:

— Я внимательно вас слушаю. Вам нужен совет?

Я кивнула.

— Январь — солдат, офицер спецназа. А я археолог. Отпуск заканчивается, ему на службу, мне в экспедицию. Он хочет привезти меня домой на Новый Китеж. Знакомство с родителями, свадьба, дети…

— А вы?

— А у меня столько работы, — вздохнула я. — Тут из-за этой каверны пространственной в Каменном море столько теорий загнулось! И я не могу подвести профессора Сатува. И я сама хочу поучаствовать! Разобрать по нитям полотно древней тайны. Заглянуть за горизонт и — найти там живых потомков исчезнувшей расы! Которые, возможно, еще говорят на старом языке. На том самом, в котором я эксперт. Понимаете?

— Вполне, — кивнул Чинкре. — Непростой выбор. Вы любите своего мужчину?

— Да…

— Тогда оставайтесь с ним. Это будет правильно и хорошо.

— Свадьба, дети, Новый Китеж, — вздохнула я. — Никакой Нивикии…

— Тоже верно. Тогда отправляйтесь на Нивикию, а свадьба и дети подождут. Хорошая проверка чувств — расстояние и время. Если вы оба любите друг друга, вы выдержите. Ваша пара станет крепче. И это будет правильно и хорошо.

— Две стороны одной стены, и обе правильные? — хмыкнула я. — Что-то здесь не то, Чинкре…

— На самом деле, что бы вы ни выбрали, Элина, вы ошибетесь. И будете горько сожалеть об упущенной возможности. Но ваше решение за вас никто не примет. Вы должны решить сами. Только сами. Так себе совет, правда? Но другого у меня для вас нет.

— Сгодится и этот, — я встала, посмотрела на гентбарца с признательностью: — Спасибо вам.

— Не стоит благодарности, — отозвался он, переходя на эсперанто. — Удачи вам.

Удачи. Она мне понадобится…

Ночь пришла незаметно, прокралась на мягких лапках, заполнила цветными сумерками спальню, легла в углах синеватыми тенями. Январь спал, по-детски подложил под щеку ладони. А я смотрела на него, вбирая в себя его лицо, его темные кудри, старые шрамы, огонь, согревавший нас совсем недавно, вот только что. Смотрела и понимала, что…

На Новом Китеже я с ума сойду. Там нет работы для археолога. Совсем никакой. Вся история разумной жизни умещается в коротенькие двести лет от начала колонизации. Корпус межзвездного транспортника песком времен ни на микрон не покрыт: каждый год начищают до блеска. Из уважения к первопоселенцам.

Но если я отправлюсь на Нивикию, ревность Января никуда не денется, лишь возрастет еще больше. Очень скоро наши отношения превратятся в пытку, в петлю, которая удавит обоих. Я же хотела сохранить в памяти любовь, а не отрыжку ревнивого безумия

Курортный роман.

То, что всегда заканчивается вместе с туристической визой.

— Прости, — прошептала я спящему одними губами.

Он не шевельнулся, спал крепко. Доверял мне, раз сумел отпустить себя и уснуть настолько глубоко. Доверял…

Я тихонько сползла с постели. Подхватила приготовленную заранее сумку. И выскользнула за дверь.

Внутренняя терраса встретила приглушенным светом, тишиной и сонным покоем. Даже фонтан опал и журчал тихо-тихо.

Что бы я ни сделала, я ошибусь. Уже ошиблась. Наверное.

Но в том, что так будет лучше для обоих, не сомневалась.

Ни ревности, ни войны на поражение с применением коллапсаров и вон, этих… генераторов каменных морей.

Так иногда бывает: еще вчера влюбленные друг в друга до дрожи, сегодня ненавидят и тем сильнее ненависть, чем раньше сильнее была любовь.

Не хочу.

Записку я подложила под подушку. Небольшую полоску белого картона, на таких обычно пишут всякие глупости, какие в голову взбедут: поздравления, с добрым утром и прочее. Каллиграфическим шрифтом. И отсылают «пчелкой»-доставщиком. В последнее время увлечение повальное. Потом мода схлынет, но пока спада не наблюдалось.

Таське я написала уже с орбиты.

Она прислала мне гневное видео с воплями и обещанием лично выдрать мне все волосы, как только до меня доберется. Она доберется, я не сомневалась. Но не сейчас.

Сейчас успеть было проблематично, следующий челнок стартует не раньше полудня, а пока прибудет, я буду уже на большой пересадочной. А там уже — на Нивикию прямого рейса нет, кружи и блуждай, и не факт, что прибудешь на место сразу после меня.

Я потом еще на большой пересадочной сообщение запишу. Чтобы Таська не творила глупостей. Через год увидимся снова. Может быть.

Слез не было.

Самое странное, пожалуй, удивлялась себе бесконечно.

Думала, будет ломать меня, выкручивать воспоминаниями, грызть совестью.

А вот.

Ничего такого.

Только тоскливая пустота в голове и на сердце. И удаляющийся бело-зелено-голубой шарик Таммееша на голографической панели, изображающей смотровое окно в салоне челнока…

ГЛАВА 12

На Нивикии все осталось прежним, ровно таким же, каким и было, когда я покидала планету.

Все то же темное небо, и те же пыльные бури.

И лантарг Поункеваль.

Встретил меня в космопорту. Спокойный и собранный, как песчаный танк. Вежливый-вежливый, до тошноты. Я от него постаралась сбежать при первой же возможности. Спросила только, поймал ли он Татьяну. Не поймал. И настоятельно рекомендовал мне пока не вылезать в раскопы. Мало ли…

Я не собиралась. Мне без раскопов хватило дела.

Мы с профессором Сатувом днями сидели в нашем институте, разбирали данные, строили теории, советовались с коллегами-спецами по Нивикии из других миров, где велись археологические работы по этой расе. Привлекли навигаторов к анализу обрывков карты. Загрузили работой экспертов по таммеотскому языку. Поскольку контакт с нивикийцами оказался делом доказанным, шла титаническая работа по поиску следов этого самого контакта в легендах и исторических сведениях обоих народов.