Пыль всех дорог (СИ) - Ракшина Наталья. Страница 28

Тха-Сае сонно завозилась. Пора было ее будить, потому что нужно ехать в лабораторию. Как лучше всего будить девушку? Правильно, нежным поцелуем в шею. Правда, такой способ побудки отдаляет выезд из дому по вполне понятным причинам, но тут уж ничего не поделаешь.

— Я думала, здесь наступило лето! — Недовольно вздохнула Тха-Сае, глядя на затянутый серыми облаками горизонт и застегивая «молнию» своей черной курточки при выходе из подъезда.

— Конечно, лето. Календарное. У нас есть поговорка про то, что лето приходило, а кто-то его пропустил, потому что в этот день был на работе.

Девушка поежилась и села в машину.

После ночных и утренних любовных баталий поведение Таи и Ковалева внешне никак не изменилось — так, по крайней мере, надеялся сам майор. Видимо, так оно и было для всех, кроме Дигена. Мелкий пакостник что-то такое почувствовал. Едва встретив в кабинете Таипова вновь прибывших, он осторожненько поставил на стол бумажный стаканчик с недопитым кофе и приготовился пошалить.

Пока Валентин обменивался рукопожатиями с командой ученых и здоровался с хмурой Скворцовой, Диген начал насвистывать песенки. Слух у него был хороший, свист вполне художественный. Так что на напрягшегося Валентина сперва обрушился хит про рандеву на бульваре Роз, потом его сменил лебедь, качающий звезду на пруду, а завершило концерт что-то нераспознаваемое, но жестко попсовое.

Видя, что последняя мелодия не зацепила Ковалева вообще, мелкий пакостник откашлялся и пропел, чтоб, так сказать, расставить точки над «I»:

— «Каждый хочет любви… и солдат и моряк!»

Само собой, Тая этих песен не знала, так что с легким недоумением смотрела на певца, у которого буквально уши развернулись от удовольствия. Ковалев боролся с искушением взяться за эти пушистые уши и завязать их узлом. Единственно верной тактикой было делать вид, что ничего не происходит. К счастью для теряющего терпение Ковалева, Альберт Иванович услышал певца и напустился на него:

— Какой моряк?! Диген, ты что себе позволяешь! Что за шуточки!

— А я что? — Невинно округлил хитрющие зенки домофей. — Настроение хорошее, свободная страна!

— Я тебе сейчас устрою свободную страну! Не мешай!

— Молчу, молчу. — Домофей снова подтянул к себе кофейный стаканчик и начал с нарочитым бульканьем допивать.

— Итак, — сказал Альберт Иванович, когда все уселись за овальным столом для совещаний, — представляется уникальная возможность продолжить эксперименты с межмировым перемещением, но на другом, принципиально ином, уровне.

Голос заведующего звучал ровно и спокойно, но на самом деле до душевного спокойствия ему было далеко. Во-первых, первичные результаты исследования организма гостьи ошеломляли, начиная от запредельно высокого уровня гемоглобина и заканчивая тремя трудно определимыми белками плазмы крови, формулы которых пока что не поддавались расшифровке. Во-вторых… Вам знакомо выражение: «давит сердце»? Так вот, Таипов испытывал именно это. Сердце давило — и в переносном смысле, и в прямом.

Но надо было держать себя в руках, и Таипов держал.

— Я правильно понимаю, Валентин, что руководство не против расширения поля эксперимента?

Ковалев кивнул. Руководству сейчас важно, чтобы не было лишних расходов. А Ковалеву важно… чтобы случилось какое-то чудо, и Тая не перестала быть физически. Альберт Иванович, кажется, думал о чем-то подобном.

— Тха-Сае, — обратился ученый к девушке, — а вы осознаете, что вмешательство в прошлое повлечет за собой глобальные изменения для вас нынешней, вплоть до исчезновения?.. Ведь если я верно понял принцип работы прибора… синха… то вы нынешняя не должны будете существовать? Относительно вас вся ветка будущего канет в небытие. Вместе с вами.

Скворцова резко побледнела.

— Что?.. — еле слышно прошептала она. — Почему… мне не сказали сразу?!

Она до трех часов ночи строила схемы со стрелками, составляя два алгоритма развития известных событий: один свой, второй — по рассказу Тха-Сае.

— Это не имеет значения. — Резким тоном заметила Тая. — Я все решила. Пути назад нет.

— Девочка моя, но есть свершившийся факт!.. Я не думаю, чтобы я … — тут Скворцова сбилась, до сих пор никак не ассоциируя себя с той, другой Мариной, матерью Таи, — … чтобы я, или твой отец, хотели для тебя такого. Смирись с потерей и живи дальше.

Ковалев подумал, что женщина формально права, но до конца ситуацию не оценивает. Сам факт «дальше» уже был под вопросом — не исключено, что Тая вынесла себе смертный приговор своими действиями, так или иначе, и для нее очень важны две вещи: погибнуть не зря и, наверное, по возможности навредить хозяевам времени и квантовых малиновок. Во всем этом нужно было разбираться, и быстро. Доверять словам Таи до конца — крайне неразумно, никто на самом деле не знает, что происходит. А если нынешние события — тоже чей-то эксперимент, тех же Псевдомагов, например, и Диген был прав насчет «засланного казачка»? Нельзя этого исключать ни в коем случае, какая бы симпатия не влекла майора к черноволосой девушке.

И нечего делать Скворцовой в Лангато, с нее определенно хватит приключений.

— Если для путешествия не нужны гемотрансфузии крови бродяги, а моя группа не имеет значения, — подал голос Валентин, — то мне представляется уникальный шанс попробовать свои силы. У нас также имеются два подготовленных агента с четвертой группой крови, и одного из них можно задействовать.

— Ольшанский. — Кивнул доктор Марк. — Он там был дважды, вписался с минимальными сложностями — скорее всего, есть близкие генетические потомки его двойника. Но ему все равно нужно два переливания с интервалом минимум в сутки.

— Погодите-ка… — Таипов потер переносицу и снова почувствовал болезненный укол в сердце, — Тха-Сае, какова мощность синха в плане переноса живых объектов?

— Чем больше группа людей, тем быстрее он разряжается, почтенный. Малиновки путешествуют поодиночке, реже — вдвоем, еще реже — втроем. Заряд исчерпан — всех выкидывает из реальности.

— Так… Что служит источником заряда?

— Я точно не знаю. Концентратор рассеянной энергии, кажется.

— Что, вечный двигатель?! — Брякнул Витя Полянский и осекся.

А показалось Вите, что какая-то непонятная сила сейчас пытается превратить защитный антимагический зонтик на Тае в непроницаемый глухой кожух. Что такое?! Где это и кто?!

— Да ну, что ты, Витя. — Таипов даже позволил себе улыбнуться. — Нет никакого вечного двигателя. Будь он там, синх бы не разряжался со временем, а работал постоянно. Я не исключаю, что тут дело в глубоком взаимодействии с живым объектом… Или же задействована сила, не изученная нами вообще — энергия времени.

Теперь покачал головой Зиганшин.

— Вы говорите про теорию Козырева? Не доказано…

Прим. авт.: Николай Александрович Козырев — советский астрофизик, разработал удивительную теорию о том, что время материально. Оно переносит энергию с гораздо большей скоростью, чем скорость света. Время может активно вмешиваться в текущие события, подпитывать их или, наоборот — забирать энергию. Время является дополнительным источником энергии, не позволяющим наступить тепловой смерти Вселенной.

— Так и не опровергнуто, коллега! — Передернул плечами Альберт Иванович.

— Подождите! — Скворцова слегка хлопнула по столу ладонью. — Вы обсудите научные гипотезы позже.

Она бы хотела сказать многое, но сумбурные мысли не давали в полной мере в нескольких словах высказать чувства. Ночью температура, наконец, спала, и сейчас Марину одолевала слабость.

— Я так понимаю, что причины измененного будущего кроются в моей тогдашней… экспедиции. Несколько событий выпали из поля зрения, их нельзя объяснить и, наверное, в них-то и есть разгадка.

Женщине показалось, что в помещении холодно. Это от слабости, несомненно, до сих пор знобит…

— Кто-то из неизвестных магов сделал формулы-невидимки. У меня нет предположений, кто это, и надо бы его найти. Далее. Я поняла, что в том дальнем будущем уже нет никаких забросов земных агентов в Лангато — по крайней мере, в Восточную Империю. Надо пообщаться с вашим Кунецовым и его двойником — наместником. Что за реальная личность, чем дышит и так далее. Это ведь возможно сделать в нынешнем совмещении с Лангато?