Нулевой портал (СИ) - Ракшина Наталья. Страница 22

— Здрастье, Игорь Палыч! — проговорила женщина низким грудным голосом. — Неужто с подругой?!

Настю поразил этот голос. Двух предложений хватило, чтобы почувствовать, насколько они наполнены острым желанием жить. Как будто эти предложения были произнесены очень счастливым и уверенным в себе человеком. Невольно вспомнилась давешняя стычка с Эллой-Гринчем, вспомнилось постоянное ворчание Эллы с ее вечно недовольным лицом и ненавистью ко всему миру на фоне собственного благополучия, здоровья, красоты и отсутствия стесненности в денежных средствах. А здесь… Скромная прихожая со стенами, давно не знавшими ремонта, инвалидное кресло и… жизнерадостный голос, словно из какого-то другого мира. Кажется, что ссора с визажистом произошла неделю назад, а не сегодня утром… Впрочем, уже вчера — время-то приближалось к двум часам ночи. Навалилась усталость и желание немедленно упасть и уснуть где угодно — хоть тут, на коврике.

— С хорошей знакомой, Ольга Андреевна. — Спокойно поправил мужчина. — Куда поставить?

— Проходите, ребята! На кухню, на кухню! — женщина крутанула колеса кресла, давая проход. — Да разуваться не надо, я говорю! Чаю?

— Не нужно. — Через плечо Игорь мельком посмотрел на свою подопечную и заметил, что у той, похоже, слипаются глаза. — Мы сейчас уедем, поздно уже.

Он понес канистры в указанное место, Настя осталась стоять и… вдруг услышала то, чего никак не ожидала здесь услышать: детский плач.

— Петька раскричался. — В жизнерадостном голосе прозвучали самые разные оттенки: от волнения до бесконечной любви. — Уедете, я его успокою. Вот не может пить другую воду, кроме этой родниковой, сразу живот болит! Хоть верь, хоть не верь.

Ребенок. У женщины в инвалидном кресле. Вот у этой, без обеих ног и кисти руки. И… как она справляется? Помогают близкие?

Словно отвечая на этот невысказанный вопрос, Ольга Андреевна мотнула головой в сторону кухни:

— Держись за мужика, хорошая знакомая, за таким будешь, как за каменной стеной… Мой-то вон сбежал, когда в аварию попала и превратилась в полчеловека. Ладно, хоть сын есть, а то бы и жить незачем. Четыре года Петьке нынче…

Не осознавая толком, что делает, Настя полезла во внутренний карман пуховика. Ключи… телефон… вроде же была визитка?! Нет, как назло нет!

— Запишите мой номер. — Скороговоркой сказала она. — Я врач, я… могу помочь с лицом. Это не в обиду говорится и не для красного словца. Могу.

Женщина в кресле поморщилась, как от зубной боли, а потом покачала головой:

— Ай, кому нужно мое лицо, я вас умоляю!

— Хотя бы подрастающему сыну. — Уже твердо добавила Морозова. — Полностью рубцы не убрать, но заметно уменьшить можно.

Шлифовка эрбиевым лазером буквально испаряет тончайший слой дермы, не затрагивая здоровые ткани. Эти шрамы — гипертрофические, возвышаются над поверхностью кожи, имеют большую площадь, тут нужно несколько сеансов, а стоимость отнюдь не копеечная… Доброе дело, говорила Елена? Добрый поступок! Может быть, это то, что сработает?!

Пожав плечами, черноволосая женщина записала номер в свой мобильник как раз к тому моменту, когда с кухни вернулся Игорь Павлович. Морозова молча смотрела, как ловко управляется Ольга Андреевна одной правой рукой.

— Ну, спасибо за воду! — крутанулись колеса кресла вслед мужчине и девушке. — Не задерживаю, пойду укладывать пацана.

Дверь захлопнулась.

— Вы не шокированы? — спросил куратор, открывая перед Настей дверцу автомобиля.

— Нисколько. А… тому негодяю, который ее бросил, звонили из ОМВО?!

— Не знаю, Анастасия. Город стал более адаптированным для таких, как она, но до идеала пока что далеко. — Игорь завел машину. — Вам пора домой, едем. И… что-то я там слышал про стену?.. Считайте, что вам показалось. Эта стена в свое время рухнула достаточно низко, до последних кирпичей, запомните как следует.

Остаток пути прошел в молчании.

Игорь проводил Морозову до двери квартиры. И вот тут-то, несмотря на усталость и зверское желание упасть и заснуть, девушка поняла: нет, сразу заснуть не получится. Потому что где-то на самом дне колодца, именуемого душой, дремлет самый настоящий страх — страх снова посмотреть в зеркало и не увидеть там себя.

Настя набрала в грудь воздуха перед тем, как высказать просьбу:

— Игорь, я… Мне дико неудобно… Может быть, вас ждут дома… Я… я боюсь. К бабе Лиде сейчас проситься поздно, да я бы и не решилась…

«А незнакомого мужика позвать решилась?!»

«Незнакомый мужик» отреагировал совершенно спокойно:

— Я же говорил про съемное жилье и жизнь командировочного. Никто меня не ждет, это правда. Я могу уйти часов в шесть утра и просто захлопнуть за собой дверь.

Через десять минут Настя доставала стопку белья и полотенца из шкафа, стоящего в третьей, нежилой комнате. Перед этим она успела сбегать к трюмо и посмотреть на пятно, обведенное красным маркером. Выдохнула с облегчением: пятно никак не изменилось.

— Я постелю вам в гостиной на диване…

— Я сам, Настя. — Стопка белья как-то незаметно перекочевала в руки гостя. — Идите спать, потому что завтра у вас не только рабочий день, но и другие заботы. Помните: копии документов, разговор с родителями, выставка. Вам придется также сесть за альбомы с фотографиями и поискать среди них нетронутую версию той, поврежденной. Не думаю, что она там есть, я даже уверен, что человек со снимка на других фотографиях отсутствует. Скорее всего, эти фотографии просто уничтожены. Но все-таки шанс упускать нельзя. У меня есть копия снимка и кое-какие соображения, в каких источниках стоит порыться. Также мне нужно заняться поисками тех самых хантов, и как можно скорее.

— Да… спасибо! — поблагодарила Морозова, радуясь, что не умеет краснеть. — Спокойной ночи.

Ей повезло — даже в минуты самого отчаянного смущения предательская краснота никогда не заливала щеки, как это можно было видеть у многих других девчонок, включая Гульназ. Настя всего лишь могла чуть-чуть порозоветь — не более того. Сейчас же она, видимо, была вымотана физически и морально настолько, что даже не задумывалась о какой-то там стеснительности.

Она прикрыла дверь в свою спальню, некоторое время прислушиваясь к тому, как в ванной шумела вода — невольный поздний гость умывался. Потом все стихло. Настя не стала закрывать шторы, чтобы свет уличного фонаря проникал сквозь стекло в достаточном количестве. А ведь она никогда не боялась темноты, даже в детстве. И без малейшего страха разглядывала в той самой темноте непонятную тень на полу…

Как назло, сон отступил, а часы на экране смартфона грозно показывали время: «02.45». Тебе спать-то осталось меньше пяти часов, доктор Анастасия Юрьевна! Где твой режим дня, устоявшийся годами? А если встать в восемь?.. Нет, лишние сорок минут не спасут от недосыпа. Надо успеть привести себя в порядок, позавтракать, доехать на работу к восьми пятидесяти. Не годится.

Поворочавшись минут пять, Морозова приникла к экрану смартфона в поисках информации о выставках Сургутского художественного музея. За четверть часа она узнала об этом учреждении больше, чем за все прошлые годы. Историческая справка, интересные факты, обзоры фондов, но самое главное — знаковые выставки, в том числе в виде ретроспективной информации. Самое интересное, даже долго искать не пришлось! Не так много существует выставок, создающих удивительный эффект присутствия с помощью видеоряда, спроецированного прямо в пространство экспозиционного зала…

Эти вещицы были легко узнаваемы — таинственные личины из бронзы, фигурки всадников и хищных птиц, зловеще раскрывающих крылья, оружие и наконечники копий с искусной гравировкой, массивные украшения и бусины из мозаики, отполированные металлические зеркала. Некий Холмогорский клад, состоящий почти из двух сотен древних предметов, которые подняты из толщи песка при монтаже буровой установки в семьдесят шестом году прошлого века… Ликуя в душе, Настя вносила найденные страницы сайтов в избранные закладки, как делала недавно с результатами изысканий по вороньим перьям. Только тут-то определенности было не в пример больше, и даже название выставки нашлось: «Видевшие лицо Тарн»! Да, несомненно, это она, и сроки экспозиции подходящие: необычная выставка, отмеченная престижными грантами и снискавшая дипломы многих премий, открылась как раз в две тысячи втором году.