Нулевой портал (СИ) - Ракшина Наталья. Страница 53
— Что вы такое говорите! — возмущалась женщина, сердито сверкая стеклами очков. — Кто «она»? Всех на обследование! Детей в первую очередь!
Рядом была еще одна молодая женщина, которой глава рода доверял куда больше, потому что чувствовал в ней близкую кровь, вполовину разбавленную русской кровью. А также чувствовал в ней большую силу найт-хум, которой обладал и сам, будучи главой рода.
Прим. авт.: найт-хум, шаман (манс.) — посредник между людьми и божествами, избранник духов и божеств, обладающий способностью вступать в связь с высшими существами без определенной материальной жертвы, в то время как обычные члены рода имеют только один способ общения — посредством подарка (например, вещи).
Из чума раздался возглас — это сердитая женщина увидела ее, чье тело приютило источник всех нынешних бед.
Стрельцова мысленно выругалась. Раненную девушку-манси, лежащую на оленьих шкурах и захлебывающуюся розовыми пузырями, нужно немедленно доставить в больницу! Сообщить в милицию… Ранение в грудь, похоже, огнестрельное, одежда пропитана кровью. На шее — массивное украшение из серебра, выглядит так, что место этой вещи разве что в музее! Преступление! А ведь отсюда надо еще выйти…
Девушка хрипела что-то невнятное, и вдруг резко открыла глаза. Евгения Викторовна непроизвольно вздрогнула и даже отпрянула от неожиданности: радужная оболочка была ярко-голубой, такого потрясающего насыщенного цвета, который не приходилось встречать ни разу, тем более — у представителей местного населения.
— Не жалей о ней. — Это глава рода тихо вошел в чум и встал за спиной. — Она была выбрана для того, о чем тебе знать не нужно. Не подходи к ней, не трогай ее, не говори ничего. Она уйдет с миром, душе будет некуда возвращаться. Та тень, которую она носит, тоже уйдет. Много бед от нее, как поветрие пошло. Никому это не надо.
— Что вы такое говорите, товарищ, ей нужна помощь!
Евгения Викторовна в раздражении выскочила из чума, оттолкнув мужчину. Ох уж эти суеверия местных! Советская власть тут уже давным-давно, школы, больницы, борьба с нелепыми верованиями! А тут еще Лида туда же:
— Женя! — рядом никого нет, так можно не церемониться с отчеством. — Женя, погоди! Он прав!
Лида намертво вцепилась в рукав и с неженской силой потащила Евгению Викторовну за чум, на ходу приговаривая:
— Это уже не человек, это… дитя Куль-oтыра, Черной шубы! Навлекли беду — сами разобрались с ней! Девочка последняя из рода, никому не передаст ни свою лиль, ни чужую ис! Прим. авт.: лиль (манс.) — реинкарнирующая душа, ис (манс.) — душа-тень. Я же говорила, что шаманы звали богов, чтобы те сохранили их земли и прогнали… всех, кто сюда пришел. Или что-то пошло не так, или белый человек защищен лучше. Куль oтыр aги пришла убивать — и вот что наделала, ты же сама видишь, тут горстка людей осталась! Пусть девушка умрет, нельзя допустить, чтобы дитя Куль-oтыра осталось среди в Среднем мире, иначе несчастья только умножатся!
Стрельцова с возмущением и яростью вырывалась:
— Лида! Ты с ума сошла! Ты же комсомолка! Нет никакой души — ни у меня, ни у тебя, ни у этой девочки, и никаких богов и демонов нет! Есть силы природы и деяния человеческих рук, есть религиозные предрассудки, от которых надо избавляться! Ты понимаешь, что тут пытались убить человека? Надо сообщить в район по рации, пусть заводят дело!
— Нет, нет! — медсестра отчаянно замотала головой. — Тот, кто это сделал, не убийца. Тень будет бродить меж людей — беда всем. Есть такая тень — значит, найдется и охотник за тенью. Ловец. Никто не будет помогать его искать, он сделал то, что нужно… манси спрячут его, все равно не найти!
— Все, хватит слушать этот бред! Пусть убийцу ищет милиция. — Стрельцова круто развернулась и крикнула, подзывая фельдшера: — Ринат! Давай, носилки, срочно! Эвакуация больного!
Главу рода силой пришлось удерживать подбежавшим летчикам. От Лиды Чудиновой Евгения Викторовна раздраженно отмахивалась у входа в чум, как раз в тот момент, когда Василий и фельдшер Ринат взялись за оленью шкуру, намереваясь со всеми предосторожностями переложить раненую на носилки.
— Вася! — душераздирающий крик медсестры пронесся над стойбищем. — Что ж ты делаешь, отойди от нее, меня послушай, не надо!
Девушка-манси вскинулась на своем ложе с предсмертным хрипом, хватая за плечи того из мужчин, кто склонился над изголовьем. Командира экипажа вертолета санитарной авиации, Чудинова Василия Степановича.
Страшно закричала медсестра Лида.
Девушка-манси была мертва.
Третья сцена. Явно опять больничные стены.
Евгения Викторовна на дежурстве. Спасение от страшных и тяжелых мыслей и воспоминаний — только в работе. Следы той жуткой ночи, когда Василий едва не прикончил ее, избив до полусмерти, почти сошли с лица и тела. Для всех окружающих Евгения Викторовна Стрельцова упала с лестницы… Но только не для представителей органов правопорядка. За два неполных месяца любимый мужчина превратился в неуправляемое чудовище. Роковые признаки психического расстройства сыпались, как зерно из дырявого мешка, чередуясь с просветлениями в сознании, которые становились все реже. Все закончилось психиатрическим отделением ЦРБ. Коллеги-врачи разводили руками. Здоровый и полный сил молодой мужчина — и на тебе.
А Стрельцова вот-вот станет матерью его ребенка!
— Лида… Лида, что ты за человек… Что ж ты скрыла от меня правду, что Вася болен? Что у вас за семья, с какой наследственностью? Кого я рожу, с каким диагнозом? Чтоб мучиться всю жизнь и мне, и ребенку?
Лида Чудинова изменилась за эти недели до неузнаваемости: похудела, почернела — как будто высохла, осунулась. Корила себя по многим причинам: что свела подругу с двоюродным братом, для которого хотела крепкий и надежный женский тыл, что не смогла удержать их — подругу и брата, — от входа в злополучный чум… А особенно корила за то, что оказалась не в силах отвести беду от Василия.
То, что со стороны выглядело, как кровавая расправа над юной девушкой, было актом милосердия. Дух ее оказался слаб для грозной ноши, а тот, кто пытался оборвать нить ее земной жизни, безвестный охотник за тенью, сделал все, чтобы остановить нарастающий вал смертей среди местного населения.
У изголовья девушки, чье тело послужило вместилищем для Куль oтыр aги, оказался именно Василий. В умирающем теле еще тлела частичка чуждого духа, ис, не успевшая уйти в Нижний мир, да и неспособная это сделать, потому что в момент агонии шаману нужно было снять с девушки жертвенную вещь, взятую из амбара Куль-oтыра. Подарок для дочери бога смерти — да не простой турлопс из бисера, а древнюю серебряную гривну… Не разомкни ее — и у ис дочери бога смерти два пути: найти подходящее тело или просто исчезнуть, исчезнуть без следа, перестать быть.
*** Прим. авт.: амбар Куль-oтыра — культовое сооружение, святилище бога смерти; турлопс — нагрудник орнаментированный, женское украшение у манси и ханты.***
И тело нашлось. Василий оказался в роковой близости от умирающей девушки. Но не положено быть женской душе в мужском теле, даже если это — только малая часть ипостаси дочери бога смерти. Отпустить бы ее восвояси, чтобы ушла к хозяйке в Нижний мир, но сделать это нужно сознательно. Первое время после случившегося на стойбище Лида приложила все силы, чтобы и Василий, и Женя — оба поверили в то, что произошло. Но усилия пропали втуне.
— Лидок, это ж сказки! — Чудинов потрепал свою двоюродною сестру по темным волосам, обнял. — Ну, сказки, понимаешь? Детишек пугать ночью у костра. Девочку жалко. Глаза у нее голубые, хорошие. Редкие глаза. У кого рука на такую красоту поднялась — расстреливать надо!
— Да не ее это глаза, Вася, ты меня послушай!
— Лида, хватит. — Отрезала Евгения Викторовна. — Мне эта псевдорелигиозная пропаганда уже поперек горла. Хватит!
И… все. Все уже было кончено, только стремительно росла пропасть непонимания между Лидией Михайловной Чудиновой и этой парой, собиравшейся вступить в долгую и счастливую семейную жизнь.