Нулевой портал (СИ) - Ракшина Наталья. Страница 56

— Справлюсь. — Почти спокойно выдохнул Лозинский, пристально глядя на Настю.

…и тогда смазался и поплыл перед глазами холл ОМВО, как будто исчезал в отголосках сна…

— Настя!!! Как вам удалось?

Морозова вздрогнула. Бетонный пол, крашеные темно-зеленой масляной краской стены, тусклый дневной свет из окон под самым потолком и — холод, холод. На улице минус двадцать семь, а здесь явно не отапливается…

Голова Игоря на коленях, руки в крови, рядом суетится профессор-ковбой, пытаясь нащупать пульс на шее Нефедова:

— Божечки мои, неужели правда живой… Ну вот же, я вижу искры, их только что не было… Не хочет она уходить, упрямая, и это сейчас на пользу… — тут же Лозинский выхватил из кармана своей неизменной летной куртки мобильник, крича в него на весь пустой склад: — Скорая?! Срочно нужна помощь… огнестрельное ранение в голову… да, живой он… быстрее же!

Настя не могла себя заставить сдвинуться с места и почти не слушала то, что второпях тараторил Лозинский, вслух вспоминающий какие-то инструкции по оказанию первой медицинской помощи:

— Так, трогать не надо… сидите пока, только ноги ему приподнять… прикроем моей курткой… кровотечения почти нет… повязку не сделать… у меня только платок, но хоть чистый… Настя! Доставайте ее, пусть делает то, что нужно! Только не вставайте, пусть Игорь лежит в той же позе… Я же знал, знал, сразу понял, что она просто так не уйдет, так пусть хоть польза выйдет… Вы сможете ее контролировать, сколько нужно, я уверен. Скоро вы все забудете, но я-то буду помнить, я прослежу за вами обоими, а если Игорь жив останется, это тоже будет новая жизнь, не иначе…

«Выходи. Я доверюсь тебе. Спаси его…»

Девочка Настюша осторожно приподняла ладошку, выпуская стаю голубых искорок.

Во второй декаде января сургутская погода была удивительно мягкой. Суровые морозы опять обходили город стороной, создавая обманчивое ощущение приближающейся весны. Подождите, горожане! Впереди почти весь январь, а затем вьюжный февраль, а после придет, согласно пословице, «марток — надевай трое порток…»

Будет вам еще зима, никуда она не денется. Не забывайте, где живете: там, где и майский снегопад — не такая уж редкость. Далеко еще до ледохода, до птичьих трелей по утрам, до желтых огней цветов сон-травы и лиловых брызг медуницы на склонах Барсовой горы. Всему свое время.

Около места для курения позади подстанции скорой помощи сейчас стояли два фельдшера: опытный старожил, прошедший воду, огонь и медные трубы, и «щегол», недавний выпускник медицинского колледжа. Падали крупные хлопья снега, струился сигаретный дым, улетали в пасмурный день слова рождающейся байки.

— Ты слушай, что говорю! — рассказывал старший. — Я вообще все помню, как в тумане, какими-то кусками. Как сон какой-то. Врач, Евгеньич, так тот вообще говорит: «Ты о чем?!». Как будто не было этого случая в декабре, ни по бумагам, ни вообще. У всех память отрезало! А ведь был огнестрел, менты тоже. Куда они делись? Ни запросов к нам, ни дела вроде нет, хотя такого быть не может, обычно в таких случаях все строго.

— Так может, это, того… — молодой раскурил сигарету и глубоко затянулся. — Может, договорились, с кем надо?

Старший досадливо поморщился и махнул рукой:

— Кого там «договорились»! Я ж про что! Память отшибло у всех, как не было ничего. Я один, видно, какой-то особенный, и то не все помню. Огнестрел в голову. Сам вроде как застрелился, сам! Куда ствол делся — ума не приложу, его там точно не нашли. Молодой мужик. Там еще другой мужик был, чудной какой-то, в шляпе. Деваха была, краля как с рекламы, красотка, только зареванная! «С вами, — говорит, — поеду, хоть режьте».

— А ты?

— Я-то что… Такое ощущение, что Евгеньич ее узнал, раз назвал «коллегой». Знакомая, наверное.

— Врачиха?

— Наверное, не знаю… Мужик жив был, но на ниточке висел. Как из кино случай! Ну, все дела тут, что положено, помощь, в больничку, думали, не довезем с пулей в башке, труповозка уже нужна, да нет! Сколько он пролежал так, непонятно. Тот, что в шляпе, вроде охал, что полчаса как минимум.

— Да ладно! — хмыкнул молодой. — И выжил?

— Вот тебе и «ладно»! — передразнил старший. — Прохладно! Деваха та сидела как статуя, взялась за голову мужика, и бормочет, то ли себе, то ли кому еще: «Я доверилась тебе — так помоги…». Думаю, крыша у нее поехала. И точно, поехала! Долетели до «Травмы» махом, а деваха к тому времени реветь перестала и вроде как в себя пришла. Смотрит на нас, на руки свои в крови, на мужика… «Что я тут делаю? — говорит, — а это вообще кто?». Евгеньич опупел слегка и по имени ее назвал: «Анастасия Юрьевна».

— Шок, по ходу.

— Вот, шок! Она тоже все забыла! Самое смешное в этом деле, что я не помню, куда она пропала в «Травме»! Куда делся мужик в шляпе! Потом спрашивал у Евгеньича, кто такая Анастасия Юрьевна, так он сказал, что одну такую знал по работе, но она ушла к частникам в медицинский центр, и он ее года полтора не видел. Тут я сам офигел. Как «не видел»?! А кто с огнестрелом этим приехал?!

— Короче, ты один видел. — Голос молодого был полон сомнений.

— Видели все. А не забыл только я. — Многозначительно и веско прокомментировал старший. — Это же не все еще! Дальше и у меня память высвистнуло. Мужика привезли живым, сразу в операционную, я же потом узнать пытался, что да как с ним. И… не нашел. Документов не было, кто он, где… Как в воду канул! Выжил, нет ли, а выжил — не остался ли овощем после такого. Неизвестно, понимаешь?

Падали хлопья снега, опускались на город зимние сумерки. «Медицинские байки!» — подумал молодой фельдшер, а вслух рассеянно поинтересовался, тут же обалдев от собственной наглости:

— Слушай… кто-то болтал, что ты жену бросил после аварии?

Старший и бровью не повел:

— Иди ты, «бросил»! Да не были мы женаты, жил я с ней! Ну, извините, прошла любовь, увяли помидоры! Еще разобраться, чей это пацан, мой ли, кто его заделал, я или другой…

Зазвенел мобильник в кармане куртки. Старший вынул его с ворчанием:

— Хэзэ опять, чей номер… Такая шушера звонит, то приставы, то банки… Говорите!

Послушав меньше минуты, старожил подстанции усмехнулся и нажал «отбой».

— Нет, ты смотри, что опять мошенники придумали! Теперь какое-то долбанное коллекторское агентство! Какой-то «Жизненный долг»! Никому я ничего не должен, пацан. Пошли работать… А в практике нашей всякое случается, запомни…

Ольга Андреевна с сомнением смотрела на свое отражение в зеркале. Как так! Говорили, надо не меньше десяти сеансов, чтоб только сгладить рубцы! А уже после первой процедуры улучшение… Не может быть! Или у этой докторессы, Морозовой, руки золотые, или она колдунья.

После новогодних праздников Ольга решилась-таки набрать записанный номер, в душе чувствуя всю бесполезность затеи. И вроде бы даже получила подтверждение бесполезности, когда приятный женский голос изумленно спросил:

— Я обещала?.. Простите, видимо, забыла… Приезжайте на консультацию завтра, есть свободное окно.

Ольга Андреевна сначала не хотела никуда ехать. Пришлось вызывать социальное такси, а сына оставлять с няней. С лица же не воду пить, да и пить-то некому! Но… так опостылели эти шрамы…

А докторесса смотрела долго и пристально, как будто силилась вспомнить что-то, но никак не могла. И на вопрос о том, куда пропал Игорь Нефедов, только плечами пожала:

— Кто это?

«Как это кто?! — мысленно возмутилась Ольга. — Ты же с ним была вместе, воду мне привозили в декабре!»

Впрочем, возмущение это было слабым и каким-то игрушечным, не подлежащим логическому объяснению. Игорь Павлович пропал таинственным образом, да таким, как будто не существовал вовсе. Звонок перед Новым годом в социальную службу огорошил женщину, потому что она услышала вот что:

— Нефедов? Нет, извините, у нас такого нет. Никогда он у нас не работал!

Временами Ольге и самой начинало казаться, что не было никакого Игоря Павловича. Периодами эта уверенность пропадала, и тогда возвращались скудные и отрывочные воспоминания.