Научи любить (СИ) - Черная Лана. Страница 3

Переодеваюсь в чистую одежду, найденную в шкафу друга – он не обидится, а мне уже ничто не повредит, даже прикид друга, сидящий на мне, как мешок на пугале. Плаху нахожу на кухне, где вкусно пахнет только сваренным кофе. Самое то сейчас.

Плаха ставит передо мной тарелку с салатом и большую кружку черного кофе. Давно уже свыкся с моим ненормальным организмом, требующим жратвы на похмелье. Отпиваю глоток и жмурюсь от удовольствия. Сладкий, с ноткой корицы, как я люблю. И единственное средство, способное угомонить гудящую голову.

— Ну давай, я готов слушать, – киваю, приступая к поеданию салата.

— Скажи, фотографии тебе прислали или ты следил за Катей? — Плаха стоит у окна с большой белой чашкой.

Откладываю вилку, ощущая, что завтрак мой отменяется. Странное предчувствие холодит затылок.

— Нет, я никогда не следил за Катей. Те фотографии мне прислали, как и прежние. Я же говорил вчера.

Ну не говорил, но Плаха сам все понял.

— Были еще, – все-таки признаюсь. — Но я не покажу. Откровенные слишком.

— Ты не говорил.

Да, не говорил. Потому что слишком личное. И слишком давнее. И возможно совершенно не имеет отношения к двум другим сюрпризам. Возможно.

— Не думаю, что есть разница.

— Есть, – Плаха ставит чашку на подоконник. — Фотографов было двое.

— С чего ты так решил? – а предчувствие уже превратилось в острое лезвие. Невольно передергиваю плечами.

— Я видел даты на вчерашних снимках, – берет с холодильника пачку фотографий, кладет передо мной. — И на тех, что ты дал мне. Их делали разные люди. Потому что первый фотограф не мог сделать эти, – он постучал пальцем по стопке. — Он уже был здесь.

— В смысле здесь? – изгибаю бровь. — Ты его нашел?

— А ты сомневался? — Плаха в точности копирует мою мимику.

— Позавтракал называется, – отодвигаю тарелку.

— Вот и прекрасно, злее будешь, – улыбается друг, улавливая мое настроение и приглашая за собой.

Фотограф сидит на стуле в старой конюшне на окраине парка. Худосочный, несуразный и молодой совсем. Не следопыт, а ботаник какой-то. Легкой наживы захотелось? Не на того нарвался.

— В старые времена, – заговариваю тихо, присев на стул напротив пленника. Тот ошалело дергает головой, но тут же затихает, прислушивается, — люди придумали любопытную штуку. К конечностям злодея привязывали веревку, накручивая ее до самого локтя и колена. Другие концы веревки привязывали к брусьям, в которые впрягались лошади, – и словно в унисон моим словам недалеко ржет конь. Пленник вздрагивает, озираясь по сторонам, норовя разглядеть хоть что-то из-под черной повязки на глазах. Усмехаюсь, наблюдая за его реакциями. Он напуган, рвется в путах, отчаянно мотает головой, слыша приближающийся цокот копыт. И это хорошо: сговорчивее будет. — Так вот. Блюстители порядка начинали подстегивать лошадей. Медленно, заставляя растягивать в разные стороны конечности злодея. Бесконечная боль сводила с ума. Лопалась кожа, рвались мышцы, кости выворачивались наружу, пробивая тело. И так до тех пор, пока не наступало время казни. Тогда лошадей били розгами и те, обезумевшие от боли, разрывали злодея пополам. Но и это еще не предел…

— Что вы хотите? – хриплый голос фотографа дрожит.

— Кто нанял тебя следить за моей женщиной? — спрашиваю ровно, хотя злость так и колет пальцы.

— Кто вы? – он снова дергается, пытаясь рассмотреть меня.

— Неправильный ответ. Да развяжите его, - раздражение прорывается в голосе и я ловлю на себе вопросительный взгляд Плахи. Отмахиваюсь. А фотографу тем временем сняли повязку. Он подслеповато щурится, пока его отвязывают от стула. — Итак. Теперь ты видишь и знаешь, кто я. Повторяю вопрос. Кто нанял тебя следить за моей женщиной?

— Я не знаю, — отвечает фотограф. Я морщусь, как от зубной боли. Нет, это никуда не годится. Что же они все как один всегда повторяют одно и то же. В чем смысл? Все равно скажут правду. К чему тянуть время? Мне оно дорого.

— Значит так, – поднимаюсь со стула. — Или ты отвечаешь на мои вопросы или твоя невеста получит тебя по частям. А ты…пожалуй, я дам тебе шанс выбрать, как именно ты умрешь.

— Я правда не знаю! – занервничал фотограф. — Он дал мне вашу визитку. И сказал, что вы подозреваете жену в измене. И всего-то нужно, сделать пару снимков. Я и сделал. И все! Все! Честное слово!

И рванулся ко мне, но Игорек перехватывает его, усаживает обратно. А мне надо подумать. Выхожу на улицу, вдыхая промозглый осенний воздух. Нужно подумать. Вот только собрать мысли в кучу никак не удается. Не надо было вчера пить, ох не надо. Разминаю шею. И возвращаюсь мыслями к Кате. Похоже, в моем похмельном мозгу не осталось ничего другого. Невольно смотрю на часы и понимаю, что Катя наверняка еще в моей квартире. Сейчас она докурит в моей спальне, затушит сигарету о зажигалку, которую она отобрала у меня год назад, чтобы я не курил. А потом уйдет. Оставит ключи и уйдет. Была бы посуда на кухне – перемыла бы. Ненавидит, когда грязь и вещи на местах. А мне нравилось ее сердить, разбрасывая вещи и превращая квартиру в место хаоса. Нравилось наблюдать, как она дуется, но приводит все в порядок и знает, где лежит каждая моя вещь. Кажется, будто она все обо мне знает. А я о ней – ничерта.

— Дай сигарету, – говорю вышедшему следом Плахе.

— Ты не куришь.

— Угу, и здоровеньким помру, – злюсь. А курить хочется до ломоты в затылке. Но Плаха прав – я бросил, и начинать заново не стоит, наверное.

— После вчерашнего – вряд ли, – усмехается друг и предлагает: — Излагай.

Если бы я знал, что излагать.

— Визитка – фуфло. У каждого второго, кто бывал в клубе, может быть моя визитка. И определить, кто заказчик – нереально.

— Визитка клуба возможно, – Плаха все-таки протягивает мне пачку. Я выуживаю одну сигарету, кручу в пальцах. — Но лично твоя? Ты раздаешь визитки всем подряд?

Не раздаю.

— И Катя, – продолжает Плаха. — Как много людей знает о ваших отношениях? Вы выходите в свет? Появляетесь перед прессой?

Нет, нет и нет. Кто знает о Кате? Прикрываю глаза, ерошу волосы. Не так. Кто знает, насколько она мне дорога? И кому я так сильно мешаю жить? Марк? Братец мой хоть и скотина, но ему сейчас явно не до такого. Ему своих проблем хватает с лихвой. И если верить его женушке, то виновник всех проблем – адвокат Андрей. Ну исключая меня самого, конечно. Я-то к проблемам Марка не имею никакого отношения. За себя я еще в состоянии отвечать. Значит, Андрей. Человек, однажды спасший мне жизнь.

Набираю номер. В трубке хриплый и запыхавшийся голос.

— Василий, – говорю ласково, растягивая буквы. Друг напрягается моментально.

— Кто? — осторожный вопрос почти шепотом, как эхо из прошлого, когда мы подыхали каждый вечер.

— Василий, не нервничай, – меняю тон на рабочий, привычный другу. — Лучше отлепляйся от своей нимфы и найди мне Андрея.

— Самурай, ты…

— Я. Но сперва пришли мне его фотку. И в темпе, Василий, в темпе.

— Я понял, – отчеканивает друг.

— И, Василий, завязывал бы ты со шлюхами, не ровен час подцепишь чего-нибудь, лечи тебя потом, – улыбаюсь, предчувствуя реакцию друга.

— Самурай.

— Да?

— Иди в жопу.

Смеюсь, но через минуту получаю портрет адвоката. Возвращаюсь в конюшню под пристальным взглядом Плахи. Показываю физиономию Андрея фотографу.

— Он?

— Нет, – и для убедительности качает головой.

— Уверен?

Лихорадочный кивок. Задумываюсь. Странно. Но Андрей вполне мог прислать кого-то, как, например, к Алисе. То, что игру с Марком затеял Андрей – без сомнения. А со мной? Неопределенность бесит. И злость накатывает новой волной. И курить хочется все сильнее. Ладно, попробуем зайти с другой стороны.

— Заказчик с тобой расплатился?

— Только аванс. Аванс был, да. Щедрый такой. Обещал столько же после того, как все будет сделано.

Отлично.

— Тогда звони. Поглядим, кто придет на встречу.

Но никто так и не пришел.