Водный мир (СИ) - Райот Людмила. Страница 16

— Подбери слюни, — бросает Ник мне и, собрав в охапку одежду Тимера, кидает ее тому в грудь, — прикройся, ненормальный!

Агрессивная встреча застает юношу врасплох, он не успевает выставить руки, и майка со штанами падают к его ногам, прямиком в набежавшую волну.

— Ты обещал. Быть. Рядом с ней, — слова рождаются на свет медленно, с большими паузами, перемежающимися тяжелым дыханием. На всякий случай отодвигаюсь подальше: Ник тщетно пытается взять себя в руки, явно проигрывая схватку с собственными эмоциями. — Чем ты. Твою мать. Занимаешься?!

— Я и был. Чего взвился? — атлант поднимает одежду, с которой стекает вода.

— Нет, НЕ БЫЛ! — кричит Ник, вскакивая на ноги и пиная обувь Тимериуса, стоящую неподалеку в ожидании хозяина. — Обязанность хамелеона — обеспечивать безопасность членов команды в негостеприимном мире! Она прописана в нашем с тобой договоре! Не пропадать, по полдня обмениваясь любезностями с родичами, не купаться под луной и не болтаться в океане бесполезным куском биомассы, ожидая неизвестно чего! Это не каникулы на родине, Кальведросси!

— Благодаря мне остров движемся в направлении материка.

— Брось, такими темпами мы будем там не раньше, чем через месяц, — Ник берется за голову, трясет ею и проводит руками по волосам. Несколько раз глубоко вздыхает и продолжает куда спокойнее. — Ох. Прошу прощения за временное помутнение рассудка, вызванное сменой часовых поясов. Это — мое, — он показывает на отлетевший ботинок, чуть двигая его ногой в сторону атланта, словно извиняясь и напоминая, на чьи деньги было сделано обмундирование. — Не вздумайте повторить это. Пинать транс-формы разрешено только мне.

— Я в хорошем настроении сейчас, и потому не буду спорить. Сам защищай ее где хочешь, и как захочешь. Но задерживаться не советую. Подьем ожидается ранний, — Тимер холодно смотрит на меня, не спеша натягивает штаны на мокрое тело и уходит.

Мне ужасно неловко. Подозреваю, вина Тимериуса вовсе не в том, что оставил меня одну, а в том, что пошел купаться голышем. И меня с собою звал.

— О чем это он? — спрашиваю я. Мне ужасно неловко. Вряд ли Ник вызверился так просто из-за того, что атлант бросил меня одну. Скорее уж дело в оголенности его идеального тела.

— Завтра у местных важный день: встреча с другим островом и продажа пойманной рыбы, — Никель устало опускается на верхнюю ступень. Пройдет совсем немного времени, прежде чем он раскается в своем поведении. — А вечером — праздник конца месяца.

— Праздник? — я не могу поверить в свою удачу.

Ник морщится.

— Скорее архаичные народные гулянья. Все соберутся на набережной, будут плясать, шуметь и отмечать удачную сделку. Может, вознесут парочку кровавых жертв местным божкам. Чего улыбаешься? Ты остаешься дома.

А вот это мы еще посмотрим. Я скорее умру, чем пропущу такое событие. Впрочем, учитывая мою удачливость, я могу провернуть и то, и другое.

1) За тысячелетия, проведенные атлантами на воде, их объем легких вырос, позволяя долгое время обходиться без воздуха.

7. Татуировка рода (1)

РРРРАААААУУУУУУАААА!

Я подскакиваю в кровати, с трудом продирая глаза и нащупываю что-то, что может сойти за оружие.

Сквозь грязные окна нашего домика проникают тусклые лучи солнца. Низкий утробный звук, громкий, как противовоздушная сирена, рождается в недрах острова, заполняет густой предрассветный воздух, блуждает между постройками, отражаясь и множась в лабиринте стен, дверей и потолков. Разносится над морскими просторами, заполняя собой километры пространства, оглашает глубины моря, распугивает рыб и пронзает атмосферу, развлекая его утренней песней плавуче-поющего клочка суши посреди водного царства.

ООООООУУУУУУУУУУИИИИИ!

В партию вступает второй трубач, вторя той же мелодии из нескольких монотонных нот, но переиначивая их другими интонациями. Звук воздействует на все вокруг, живое и неживое: оконное стекло откликается тихим дребезжанием, кровать мелко вибрирует; мне же хочется встать и бежать неизвестно куда, подчиняясь настойчивому требовательному зову.

Первый испуг проходит вместе с остатками сна. Еще очень рано, но о продолжении отдыха не может быть и речи: неведомые музыканты позаботились, чтобы все жители острова проснулись одновременно. В соседних домах хлопают двери, выпуская людей в сырой, наполненный призывным ревом, туман. Я выглядываю в окно: несмотря на кажущуюся вездесущность звука, местные прекрасно улавливает расположение его источника — или просто знают то, чего не знаю я — дружно устремляясь на север, стекаясь в одну из узких улочек.

Из соседней комнаты появляется Тимериус, демонстрируя чудесные умения своей расы: натягивая майку, умудряется прыгать на одной ноге, второй целясь в штанину. Он даже не смотрит в мою сторону и выбегает на улицу, присоединяясь к покидающим дома атлантам.

— Началось… — вслед за ним в дверях появляется всклокоченный со сна Ник, приглаживая торчащие волосы. Похоже, он в хорошем настроении: вчера последнее слово осталось за ним, а не за Тимериусом.

— Что началось? Потоп? Нападение?

— Нет, — он зевает и широко потягивается, игнорируя всеобщее возбуждение, — всего лишь встреча двух одиноких островов, затерявшихся среди бекрайних океанов и вдруг нашедших друг друга. Можно спать дальше.

Мне не нравится его лукавая ухмылка и масляный взгляд, мазнувший по моей разостланной постели. Набираю полную грудь воздуха, морально готовясь к словесной дуэли.

— Я хочу посмотреть на это.

— Ну, смотря на что… Кое-что интересное я бы смог показать…

— Черт! Прекрати! Я хочу посмотреть на другой остров!

— А вот это исключено. Мне так и не удалось связаться с институтом. Если возникнут трения с островитянами, отступать будет некуда. Лодки по-прежнему нет.

Я знала, что ответ будет именно таким, но все равно злюсь. Чувствую себя ребенком, выпрашивающим неположенную добавку мороженого.

— И кто виноват, что экспедиция плохо укомплектована? Кто не может правильно настроить приборы и связаться с нужными людьми? Кто, в конце концов, взял в команду неуклюжую тюху, разрушающую все в радиусе сотни метров? Я тоже помню договор, Ник, — перестаю нападать и привожу вчерашний довод Ника, — странница переносит вас в новый мир, а вы создаете ей условия для этого. О принудительной изоляции там не было ни слова.

— Хочешь сказать, я плохой руководитель?

Меня так и подмывает свредничать и сказать "да", но это стало бы слишком явной ложью. Руководить, управлять и диктовать — те вещи, которые выходят у Никеля лучше всего остального.

— Хороший. Но мог бы стать прекрасным, если б научился слушать других, а не только себя.

— Слушать других, говоришь? Я пробовал, но это не приносило плодов. Люди слишком часто говорят совсем не то, чего хотят на самом деле.

— Лично я хочу быть услышанный. Заслужить уважение и право голоса.

Ник иронически изгибает бровь и смотрит в упор, надеясь, что я расколюсь под его молчаливым сомнением, но я отвечаю самым честным и твердым взглядом из имеющихся у меня в арсенале.

— Это правда? — уточняет он.

Колеблюсь долю секунды. Настоящая правда в том, что я хочу многого, очень многого. Сплю и вижу, когда помимо всего вышеперечисленного получу еще и обещанные за экспедицию миллионы и дом в Высотном городе. Но озвучивание стольких желаний за раз вряд ли вызовет понимание.

— Правда на… девяносто четыре и шесть десятых процента.

Столь конкретная цифра вполне устраивает его. Он выпрямляется, хлопает в ладоши и вроде даже веселеет.

— Хорошо. Я услышал тебя. Одевайся, и идем. Скоро начнется обмен.

Я ожидала совсем другого ответа, поэтому смысл сказанного не сразу доходит до меня. Согласен? Я ведь даже не бросила в ход тяжелую артиллерию — слезы, истерику или мольбу… Невероятно, но факт: мы научились вести переговоры.

Мы готовимся к вылазке максимально быстро, но тщательно. Я умываюсь, чищу зубы и причесываюсь, Ник берет перчатки, но пока не надевает, застегивает куртку до самого горлышка — так, словно собирается на секретное задание, а не на утреннюю развлекательную прогулку. В его рюкзаке как раз помещается парочка портативных подавителей вибраций. Он врубает их на полную мощность, заслуживая уничижительный взгляд с моей стороны, и спустя пару минут мы выходим на площадь с рыболовными тралами.