Водный мир (СИ) - Райот Людмила. Страница 17

Первое, что бросается в глаза — преобладание женщин в собравшейся толпе. Эстрогеновый коктейль ударяет в голову, вызывая целый спектр нехороших предчувствий. В отношениях с мужчинами мне везет гораздо больше, чем с женщинами… Ну да, ладно. Не время раскисать. Я для этого и вышла из дома, чтобы доказать Нику и самой себе, что не являюсь ходячей катастрофой.

Надеюсь затеряться среди местных и спокойно понаблюдать за продажей улова, но вместо этого становлюсь вторым по значимости событием после острова-побратима. Мой стройный план летит псу под хвост. Нас с Никелем преследуют настороженные взгляды, перешептывания за спиной и сдержанный интерес, которой после первого дня на острове лишь усилился. С трудом верится, что это последствия инцидента с кастрюлей. Ник прячет руки в карманы, держа их подальше от обнаженных участков тел собравшихся.

— На что местные будут менять рыбу?

— На ткани. Прибывший остров — специалист по выделке и окраске материалов из водорослей. Об их умениях создавать необходимое из самого распространенного среди местных ходят легенды.

Становится понятно преобладание атлантиек на площади, их возбужденность, резкие жесты и нервное подергивание глаз. Женщинам не терпится заполучить новые платья ярких, сочных цветов. Что и неудивительно: сейчас их наряды выглядят немного… потасканными. Юбки, когда-то насыщенно зеленые, со временем приобрели грязно-бурый оттенок, местами выцвели и затерлись. Из декоративных элементов — только шнуровка, присутствующая в изобилии, и, само собой, разноцветные наколки.

— Варисса… — Ник красноречиво смотрит на мои плечи и декольте (весьма скромное, между прочим), подмигивающее из-под выреза майки. — У тебя есть, чем прикрыться?

— Нет, — моя куртка осталась дома, — жарко же.

Неужели во мне видят нарушительницу спокойствия? Наряды атлантиек тоже нельзя назвать пуританскими. Подолы их платьев и юбок, зачастую короткие, снабжены длинными разрезами, поднимающимися чуть ли не до пупка и перехваченными тесьмой. Открытые топы без стеснения демонстрируют загорелую татуированную кожу. Ха, да я в своих штанах выгляжу куда высокоморальней некоторых местных дамочек! Которые, по-видимому, их попросту не носят. Я тут одна такая. Черт.

— Эээ…. Ник? Ты ведь по-прежнему не против спасти меня, если группа агрессивно настроенных местных вдруг решить свалить все беды на меня? — шепчу я.

— А что, ты уже приготовилась пакостничать? — шипит он в ответ.

— Даже и не думала. Так, на всякий случай уточнила.

Наш разговор прерывает короткий, но мощный гудок, берущий начало где-то в скоплении зданий. Я оборачиваюсь. Над крышами, почти на уровне одинокого маяка, возвышается длинная изогнутая труба, направленная в сторону моря — виновник нашего раннего пробуждения.

Следуя команде, остров поворачивается на восток, прямо к нещадно палящему сквозь прорехи в облаках солнцу. Красоту рассвета медленно заслоняет другой плавучий поселок, до этого прячущийся с обратной стороны города. Даже я, не специалист в архитектуре Атлантиса, понимаю — его жители живут лучше и богаче наших. Дома не теснятся один к другому грязными хибарами, а стоят стройными рядами, радуя глаз светлыми и веселыми оттенками: желтыми, голубыми, розовыми. Даже тучи, похожие на всклокоченные брови небесного старца, превращаются в кроткие зефирные облачка, стоит острову-соседу потянутся к ним тонкими башенками.

На широкой набережной стоит толпа людей, яркость одежды которых бросается в глаза даже на расстоянии. Руки вскидываются в приветственном жесте: «не наши» атланты тоже рады встрече.

Начинается долгий и кропотливый процесс состыковки двух островов. Максимально приблизившись друг к другу, плоские платформы набережных дружно раскрываются, выпуская из себя дополнительные плиты, ощетиниваются крюками, сцепляющими механизмами и прочими рыже-зелеными от постоянного контакта с водой железяками. Атланты и атлантийки, без оглядки на гендерные различия, ловко маневрируют между полостями в земле и острыми балками, что-то настраивают, соединяют, связывают. Я невольно проникаюсь уважением к смелым и спортивным женщинам водного мира — перспектива свалиться в море или быть раздавленным отъезжающими створками нисколько не пугает их. Там, в самом центре кипящей деятельности, я вижу и Тимериуса, его нетипичная для местных прическа выделяется среди бесчисленных кос.

Когда острова оказываются надежно сцеплены, начинается самая ответственная часть мероприятия: подъем и передача улова. Сначала достают рыбу, пойманную до нашего прибытия: гремит лебедка, наматывая на барабан металлический трос, и один из тралов поднимается вверх, являя взору длинную скрученную сеть, набухшую от тысяч серебристых тел. Она движется к соседнему острову, удерживаемая массивным краном, и с грохотом опрокидывается над большим резервуаром, рассыпаясь тяжелым ливнем из рыб под дружные апплодисменты зрителей.

Затем настает черед фиори. Эта сеть куда больше и тяжелее предыдущей. Сквозь ее ячейки, местами надорванные, проступают жесткие разноцветные гребешки, торчат острые хвосты и плавники. Груз поднимается медленно, с него потоками стекает вода, заливая набережную и стоящих рядом атлантов. Ржавая лебедка ревет, с натугой пересиливая тяжесть рыбного косяка.

Я замираю вместе со всеми. Стихают крики и подбадривающие возгласы, собравшиеся словно бояться нарушить хрупкость момента излишним шумом. Становится тише, мир покрывается паутиной, сохнет и блекнет. Предчувствие беды ударяет в грудь, отзываясь кинжальной болью в подреберье.

— НИК! — я хватаю его за руку, впервые за долгое время сама прикасаясь к нему. Добровольно соглашаюсь на чтение. Ощущаю горячую и сухую кожу ладоней, но не теряю голову, наполнившись дурманящими образами, а наоборот, сохраняю кристальную ясность сознания. Вижу, как солнечный луч отражается в блестящей, как платина, чешуе пойманной рыбы, и делает картинку резче. Приближает картинку разбухшего невода. Вытянутая, истончившаяся сеть, ржавый до дыр крюк, тяжелый вес улова, скрип и трение… Что будет дальше?

Заданные параметры складываются, неумолимо приближая единственное решение уравнения — обвал трала, маленьким взрывом разносящийся по набережной и погребающий под собой двух атлантов. Ударная волна хвостов, голов и плавников, сметающая все на своем пути.

Все это видит и Никель, губкой вбирающий в себя мои мысли и эмоции.

"Трал, Кальведросси!", — слышу я его властное предупреждение в своей голове.

Удивленный Тимериус вертит головой, выискивая нас в толпе. Цепляется взглядом за кудрявую шевелюру Ника и мои распущенные волосы, переводит взгляд на сеть. Я не слышу, что он говорит рядом стоящим атлантам, но по уверенным жестам, выражению лица, в миг ставшего жестким, догадываюсь — Тимериус берет инициативу в свои руки. Отдает приказы, направляет и командует.

И, удивительное дело — его, некогда покинувшего родной мир ради футуристичных пейзажей Набила, слушаются. Двое атлантов взбираются по железным креплениям и закрепляют трал дополнительными крюками. Со стороны острова-побратима тоже идет подмога: механическая рука перехватывает желанный груз, не дает ему разлететься по всей набережной.

Одна за другой до меня доходят волны силы, которые я ощущаю как накатывающее извне умиротворение. Тимериус не просто командует — он перестраивает реальность, консервируя любые возмущения и помехи эфира, скрепляя надломленный механизм не хуже строительной смеси. И — чудо! — гнетущее чувство опасности уходит.

Я отпускаю руку Никеля и судорожно вдыхаю, только сейчас осознавая, что все это время провела без воздуха. Осторожно оглядываюсь и проверяю настроения в толпе. Определенно, катастрофу мы предотвратили. Большая часть людей выглядит безмятежно, успокоенные бурной спасательной деятельностью рабочих. Но некоторые целенаправленно оборачиваются в мою сторону. Снова и снова.

— Ну что, насмотрелась? — ехидно спрашивает Ник.

— Угу, — я вполне удовлетворила свое любопытство.