Мой персональный миллионер (СИ) - Шайлина Ирина. Страница 23

— Ты откуда мой адрес знаешь?

— У Светки твоей взял. Ты же трубку не берёшь.

Он прошёл в прихожую, с любопытством огляделся. Перед Кириллом я своего жилища не стыдился, ещё неизвестно, в какой жопе живёт он. Пригласил его на кухню.

— Чаю, кофе?

— А покрепче что есть?

Я только сейчас понял, что Кирилл пьян. Не сильно, но ощутимо. Порадовался за себя — я вот молодец, не пью. О своих страданиях над бутылкой пива я предпочитал не вспоминать — было и сплыло. Брат же открыл холодильник, взял то самое пиво. Сначала со стоном приложил ко лбу, потом открыл, отхлебнул.

— Курить можно?

— Валяй, — согласился я, хотя знал, что потом полночи буду проветривать задымленную квартиру.

Кирилл сел на одну из двух имеющихся в наличии табуреток, ещё пива выпил. Я гадал, зачем его, вообще, сюда принесло? Раньше мы такой родственной хренью не страдали и виделись в основном у деда. Ну, и на работе, конечно, и, по-моему, этого за глаза.

— Весь день страдаю, — наконец, признался он. — Истомился, как тургеневская барышня. Ты на меня в кабинете так смотрел, как на предателя.

— Брось, — я испугался, что далее последуют пьяные извинения и признания в любви, но, к счастью, Кирилл был не настолько пьян.

— Я обещал, — продолжил Кирилл, — что продержусь этот долбаный год. Не деду обещал — мне до его денег все равно. У меня судьба решается. Да, смешно, наверное… Но она такая колючая, как ёжик. Не судьба — девушка. Хотя и судьба тоже… Сказала, что, если я продержусь год, у нас будет шанс. Поэтому я живу в хрущевке, Герман.

Я открыл окно, прикурил. Сказать, что я был в шоке, это ничего не сказать — такого я не ожидал. Может, он пьян сильнее, чем мне кажется?

— Я удивлён.

— Я знал… что ты удивишься. Герман, слушай, не включай заднюю. Не все же так страшно. Подумаешь, Дашка… Она больше понты колотит. А дед наиграется, и его отпустит.

Кирилл допил пиво. Я надеялся, что утром он о своих откровениях жалеть не будет. Мы оба чувствовали себя неловко, и, наконец, распрощались. Я сел переваривать информацию. Голову от любви потерявший Кирилл, это, я вам скажу, нечто. Но мои мысли снова прервал звонок. Просто проходной двор у меня сегодня, даже скучать и рефлексировать некогда. «Кирилл», — подумал я. Ошибся. За дверью стояла Лида. Такая смешная, решительная. За кроссовки, что ли, воевать пришла? Неважно. Главное, что пришла.

— Привет, — поздоровался я.

Лидка замялась, словно хотела что-то сказать и не решалась. Я понял — она пришла просить, а болезненная гордость не позволяет. Помогать я ей наводящими вопросами не стал — если нужно, пусть сама ломается. Смотрел на неё, ждал.

— Герман, — решилась она, — я уехать хочу, на часик. Ты не посидишь немного с Сонькой? Поздно уже её таскать…

Я сначала обрадовался — Лида признала, что я ей нужен. С Сонькой посижу, с ней веселее, чем одному. А потом задумался, куда же она в такую темень собралась? Немного царапнула обида, может даже ревность. Хотя какая ревность? Бред.

— Посижу, — кивнул я. — У тебя все в порядке?

Лида улыбнулась. Выдохнула с облегчением.

— Все в порядке. Я оденусь, ты приходи минут через десять.

Я пришёл. Дверь в квартиру была не заперта, вошёл сразу. Пахло алкоголем — я понял, что Дунька все же проникла внутрь. Может, даже помирились. Присмотрелся. И правда — у Лиды глаза блестят. Теперь душу царапало беспокойство. Ну куда она поедет, если выпила?

— Я пошла, — крикнула Лида, пробегая мимо в сапогах. Вроде тех, что я покупал, помнил я их смутно. Только то, что чёрные и на каблуках. — Такси будет через пять минут.

Хлопнула дверь. Сонька сидела в вибрирующем креслице, смотрела на меня и сосала кулак. Выглянул в окно — Лида и её странная сестрица стояли у подъезда, такси ещё не подъехало.

Глава 14. Лида

Дунька появилась и исчезать отказывалась. Решила взять меня измором. Упертости в ней было хоть отбавляй, впрочем, и у меня не меньше. Нашла коса на камень, как говорится. Но я любила дуреху, наверное, как своего ребёнка, и в этом была моя слабость. Осознание того, что она сидит там, на холодном бетоне, в своих дырявых дурацких джинсах, меня убивало. Через два часа я сдалась, но решила хотя бы остаться в плюсе. Накидала список покупок, отсчитала деньги из кошелька. Открыла входную дверь — она открывалась наружу, поэтому пришлось сначала согнать сидевших в обнимку Дуньку и Сатану.

— Держи, — сказала я. — Вот это все купишь — пущу.

Дунька довольно улыбнулась, сцапала список и убежала. Покупала она, как мужчина — бродила по магазину, не в силах ничего найти, или брала то, что совсем ей не нужно. Поэтому, несмотря на то, что супермаркет близко, я ждала её не раньше, чем через час и, конечно же, с полупустым пакетом — всего она не найдёт. Я терпеть не могла ходить за покупками с дочкой. Даже если она спала в коляске, то в магазине непременно просыпалась, начинала плакать, я, в свою очередь, начинала суетиться, покупала второпях, и, как Дунька, далеко не все необходимое. Но помощь мне не помешает никакая.

Сейчас малышка спала в своей кроватке, раскинув руки. У нас увеличилось время спокойного сна, может, и правда колики пройдут, и вскоре мне станет легче? Пора бы уже. Хотя, как вариант, детская смесь подходит капризному животику лучше, чем моё молоко, и от этого обидно.

Вернулась сестра очень быстро, и принесла все, что было нужно. И в выданную сумму уложилась, даже чек притащила. Может, и правда взрослеет? Хотя, судя по ее новой прическе, вряд ли. Сонька к тому времени уже проснулась и кричала, требуя неизвестно чего.

— Помню-помню, — подняла руки Дуня. — Разуваюсь, мою руки с мылом.

Я ушла разбирать пакеты с покупками, Дунька — играть с ребёнком, которого её сережки очень увлекли. Конечно, у меня сестра просто погремушка на ножках. Главное, чтобы Соня не поотрывала украшения. То есть без них, конечно, будет лучше, но я бы удалила их более гуманным методом.

От Дуньки пахло вином, и в одном из пакетов тоже была бутылка. Новенькая, закупоренная. Сестра явилась с племяшкой на руках на кухню, посмотрела на меня виновато.

— Я знаю, что тебе нельзя. Сама выпью. Если что, оставишь ночевать на полу? У меня не жизнь, а сплошной стресс.

— Можно мне, — проворчала я. — Не кормлю я больше. Молоко… пропало. Но выпью только чуточку.

Мы взяли бокалы и бутылку, устроились прямо на полу в комнате. Рядом, на одеялке, лёжа на животе и вертя головой в стороны, лежала Сонька. Я, кстати, поняла, чего она требует — кота. Что странно, Сатану я к ребёнку никогда не подпускала, когда она так привязаться к нему успела? Сатана сидел в углу комнаты и сверлил нас взглядом. Видимо, хотелось к нам, но помнил — я телячьих нежностей не люблю, чего доброго вообще в коридор выкину или в ванной закрою. Наконец, решился и приблизился, осторожно ступая на ковёр. Подошёл к Соньке, обнюхал. Я дёрнулась вперёд, чтобы подхватить кота и выпроводить на прогулку.

— Не надо, — остановила меня Дунька. — Мы же рядом, ничего не случится. По-моему, твоя дочка очень ему нравится.

Я замерла. Кот обнюхал ребёнка. Посидел тихонько. А потом лег рядом, на бок. Такой здоровый, в разы моей малышки больше. И толкнул её лапами, словно приглашая играть, заигрывая, как маленький озорной котёнок. Толкнул мягко, спрятав когти, и я расслабилась. Сонька же восторженно закричала, заерзала, пытаясь повернуться к коту лицом. Я помогла ей, потом откинулась на подушку, которую прислонила к постели, отпила вина. Подумала, что сейчас мы почти как семья. Настоящая. И неважно, что сестрица завтра наверняка исчезнет, возможно, даже на пару месяцев. Зато сейчас со мной, рядом.

Когда мы допили вино, уже наступала ночь. Вспомнили про вторую бутылку, ту, которую Дунька в прошлый раз ещё притащила. Принялись за неё. Сонька не хотела спать, забавлялась котом. Меня тянуло на откровения, но рассказывать ей о Германе я не решалась. Мы вообще по-детски сделали вид, что прошлой ссоры не было. Так проще. Зато про Гришку я ей рассказала.