Мой персональный миллионер (СИ) - Шайлина Ирина. Страница 24

— Вот козёл, — солидарно возмутилась она. — Что, прям все выкинул?

— Ага.

Дунька задумалась. С сожалением посмотрела на пустой бокал, пустеющую уже вторую бутылку, которая изначально была початой.

— А знаешь, что? Не верю я. Во-первых, Гришка — трус, во-вторых — лентяй. Что бы он коробки таскал? Да ни в жизнь! И гараж он не продал. Там скоро все под снос пойдёт, будут строить высотку. Хвастался, я помню, что компенсацию хорошую получит.

— Мне от этого ни горячо, ни холодно.

— Горячо, ещё как! Тебе есть с кем ребёнка оставить?

— Есть, — кивнула, сразу вспомнив про Германа.

— Вот и славно, договаривайся. Сейчас мы под покровом ночи все и сделаем.

Дунька побежала в коридор натягивать обувь и куртку. Я в недоумении за ней следом.

— Ты куда?

— У девочки, с которой я живу, парень отделочник. На днях привёз гору инструмента и бросил в прихожей, она обнылась. Там болгарка есть беспроводная. Сейчас я её привезу, туда и обратно, мне близко, ты пока Соньку пристрой. А потом мы поедем и вскроем Гришкин гараж.

— Сумасшедшая.

Дунька вздохнула, посмотрела на меня с тоской во взгляде. Словно это она умудренная прожитыми годами и опытом женщина, а я вот, наоборот, глупая девица нежных лет.

— Не будь тряпкой. Это твоё, значит, забирай. Хватит позволять этому уроду вытирать о себя ноги. Единственное, что он для тебя сделал, это наградил Сонькой. Спасибо, конечно, но с этим любой имеющий член справился бы. Возражений не принимаю. Я метнусь стрелой и буду тут. Готовься.

И убежала, цокая каблуками, даже лифт ждать не стала, торопыжка, поскакала по лестнице. Я постояла в дверях, подумала. Может, и правда согласиться? Что я теряю? В полицию Гришка не заявит хотя бы потому, что он ее боится, да и ребёнка нянчить не захочет, коли мамочку посадят. Да, может, и не заглянет в гараж до самой весны — что ему там делать? Машину он там все равно не ставит, ругается, что, пока доедешь, всю грязью заляпаешь. А это безумие немного бы нас с Дунькой объединило.

Я посомневалась ещё немного для приличия, а потом пошла к Герману. Я знала, что он дома — автомобиль на месте. И почему-то даже не сомневалась, что он согласится. В конце то концов, он мой муж. Ха-ха! Но печать в паспорте есть, даже колечко припрятано. Так и вышло — он согласился.

Вскоре я уже стояла под козырьком подъезда рядом с мёрзнущей Дунькой и ждала опаздывающее такси. Будь моя на то воля, я бы заставила её надеть тёплые колготки, но разве она послушает? В руках у Дуньки чемоданчик, в нем, судя по всему, болгарка. Господи, на что я согласилась?!

— Классные сапоги, — ободрила Дунька. — Я бы за такие душу продала.

— Ты на работу устраивайся, — посоветовала я, — и душу сбережешь.

Дунька фыркнула. Такси тем временем подъехало, я в него села, и теперь отказываться было уже совсем глупо, да и поздно. Поэтому я ехала вперёд, впрочем, не забывая нервничать и накручивать себя. 

Нас высадили за Гришкиным домом. Дальше начинался гаражный кооператив, уже наполовину снесенный, почти неиспользуемый. Кругом высились новые ипотечные высотки. В то, что Гришка явится, я не верила. Это квартира его родителей, здесь живёт с детьми его сестра, а он только прописан. Где его, вообще, черти носят — непонятно. У меня талант собирать вокруг себя людей, которые исчезают в никуда. Мама, папа, Дунька, Гришка вон. И Герман тоже испарится, как и все.

Мы расплатились, пошли к гаражу, который находился на второй аллее. Сторожа здесь, наверное, никогда и не было, его мы тоже не опасались. Где находится Гришкин гараж, я помнила хорошо — сама сюда коробки таскала. Мы решили вскрыть замок, потом перетащить коробки к дороге, а потом уже вызвать такси. Коробок там порядком, нужна будет большая машина.

— Ты, вообще, когда-нибудь болгарку в руках держала? — спросила я, пока Дунька неловко вскрывала чемоданчик, положив его на жухлую траву. Я светила ей телефоном — темно, хоть глаза выколи.

— Не-а, — беззаботно отозвалась она. — Да не бойся, я видела, как это делают. Ничего сложного.

Дверь мы бы не осилили, пилить решили сам замок. Он навесной, ещё, наверное, советский. Дунька, наконец, достаёт болгарку, нажимает на кнопку. Она визжит. Мы вздрагиваем — неожиданно громко. Я отбираю у Дуньки агрегат, впихиваю ей в руки телефон — пусть светит. Прислоняю болгарку к дуге замка, нажимаю на кнопку. Теперь визжим все трое — я, Дунька и болгарка. Болгарка — потому что работает, мы — потому что боимся летящих во все стороны искр.

То ли я неумеха, то ли болгарка дурацкая, но дело никак не идёт. Инструмент очень тяжёлый — у меня буквально немеют руки. Вместо того чтобы пилить железо, он соскальзывает по нему, высекая искры, а я боюсь нечаянно оттяпать себе руку и останавливаюсь.

— Дай мне, — нетерпеливо говорит Дунька.

И в этот момент темноту рассеивают фары подъезжающего к нам автомобиля. Я роняю болгарку на землю и жду кары, которая, судя по всему, неизбежна.

Болгарка выключилась, стоило её уронить. Мы с Дуней тоже молчали. И мысли в голове. Что делать? Руки в ноги и бежать? Звонить в полицию и скоренько сдаваться? Это ещё хорошо, если Гришка. А если отморозки какие? Район здесь что надо – за домами начинается лесок, через него тропинка вьется к железнодорожной ветке, которая раньше доставляла сырьё на местный заводик, но сейчас за ненадобностью заросла травой. Дальше промзона. И мы, в кооперативе гаражном, который когда-то обещает стать оплотом соц ипотечных высоток. Блин, попали. И где моя голова была?

– Чего болгарку выкинула? – свистящим шёпотом выдала сестра. – Поднимай и включай, обороняться будем!

Меня чуть не охватил истеричный смех, я с трудом его сдержала. Представила, как потом будут слагать страшилки о бабе с болгаркой, которая режет всех кому угораздит бродить в темноте. Может даже обойду по популярности резню бензопилой.

– Давай обойдёмся без кровопролития, – попросила я. – Не забывай, что когда то мы были неплохими спринтерами. Хм…в школе. Убежим.

– Когда это было-то?

Мы продолжили спорить шепотом. Машина все стояла, из неё никто не выходил. Я заподозрила неладное, и отправилась к автомобилю широким шагом.

– Эй, ты что выпила больше, чем мне казалось?

Я отмахнулась. Подошла, открыла рывком дверцу. Водитель сидел на месте. Амбре стояло такое, что я почувствовала все оттенки хмельных испарений несмотря на то, что сама выпила.

– Дяденька, – спросила я. – Вы живой?

Я его больше не боялась. Было понятно, что он пьян до такой степени, что не готов сражаться даже со своим телом, не то, что с чужими. Посветила на его лицо телефоном. Передо мной был Виталик, Гришкин друг детства. Принесло, на мою голову. Надеюсь утром не вспомнит ничего, или вообще меня не узнает, мы встречались только раза три, пока у нас с Гришей не пошло все по швам. Виталик же поднял руку, включил свет в салоне.

– О, Лидка! – признал он. – А ты чего тут? Кстати, а где мы?

Я вздохнула. Узнал. Теперь надежда только на алкогольную амнезию. Виталик заерзал и с трудом выбрался из машины. С трудом, потому что был очень пьян во-первых, а во-вторых, несмотря на такое нежное мальчишечье имя, обладал нешуточным животиком, который нависал над ремнем и едва влезал в салон автомобиля.

Со спины подошла Дунька. Виталик был незнаком ей, она не так хорошо общалась с Гришей, чтобы знать его друзей, но видимо тоже поняла, что опасности он не представляет.

– Кто? – поинтересовалась она.

– Виталик, это Дуня. Дуня, это Виталик, – представила я. – Виталик, не заморачивайся, ты все равно забудешь.

Виталик кивнул, подтверждая мои слова, потом икнул. Я вздохнула. Позвонить что ли его жене? Сомневаюсь, что он сам до дома дойдёт, а на улице уже холодно.

– А мы где? В гаражах что ли? А что я тут делаю? А вы?

Слишком много вопросов. Дунька принялась объяснять что к чему, совершенно лишнее, на мой взгляд. Но сестра считала иначе, и Виталик тоже. Через минуту он уже кому-то звонил, тыкая в телефон, промахиваясь, матерясь.