Женщина с той стороны (СИ) - Шайлина Ирина. Страница 3

— Завтра выходим, — сплюнул старик и отвернулся.

Утром мне выдали колючее серое платье и кожаные башмаки на пару размеров больше. Они болтались на ногах, шнурки спасали мало. Платье было без изысков, серое, прямое в пол. Его бока украшали длинные разрезы до бедра. Под него поддевалась рубаха и просторные штаны. На голову мне повязали красный платок, единственное яркое пятно.

Так как меня подвели к ослу, я поняла, что мое платье является амазонкой. К осликам я привыкла, нравились они мне куда больше, чем мои сопровождающие. Старик на них не смотрел вовсе, Людо лишь мычал. Поэтому я нарекла их сама. Мне очень нравилось мысленно перекатывать их имена, они просились на язык, но выпустить их в свободное плавание я не осмеливалась. Одного я назвала классически — Иа. Он был очаровательно меланхоличен. Второго назвала и вовсе немудрено, Серый. Серый вез поклажу, а Иа меня. Шли мы медленно, пробираясь по горной тропке. Людо шел впереди, а старик стучал посохом где-то сзади. Когда тропа стала шире, он меня нагнал.

— Выйдем на дорогу, — сказал он мне. — Там застава, веди себя естественно. Не должны понять. Твоя миссия слишком высока.

Мне было мучительно интересно, что за миссия. Как, и почему я попала в этот мир? Где остался мой собственный? К сожалению, задать вопросов я не могла, язык пальцев никто не понимал, а старик не отличался разговорчивостью. Во мне зрела убежденность, что нужно бежать. Вот только куда? И есть ли возможность вернуться домой? Я терзала себя вопросами, а мимо плыли прекрасные пейзажи. Мы уже не отирались на предгорье. Пики высились гордо прямо над нами. Мы подбирались к ним извилистыми тропами меж скал, Людо вел нас уверенно, ослы спокойно шли за ним. Из камня вопреки всему росли деревца, чахлые и кривые, но упорные в своем стремлении жить. В разломах виднелись красноватые разводы, они же украшали скалы над нами. Небо было девственно голубым, солнце светило, но не жгло. Если бы не неизвестность, простирающаяся впереди, я бы наслаждалась природой, мерным покачиванием на спине осла и невыносимо чистым воздухом.

К полудню мы встали на привал. Людо организовал перекус, опять же из сыра, хлеба и воды. Старик вновь принялся меня терзать. Признаться, мне и самой было интересно. Весь день и примеривалась к своему имени, вспоминала, как действовал мой язык, мой рот, когда мы с бабушкой учились его произносить. Я примеривалась к трем, таким вроде легким буквам. И незадолго до привала позволила им сорваться с языка.

— Зоя, — сначала робко, удивляясь и не доверяя себе. А затем уже более уверенно, но все так же шёпотом: —Зоя. Зоя.

Сейчас от меня требовалось называть и запоминать все, что я видела. Камни. Скалы. Небо. Птицу, гордо реющую в синеве. Имя Людо. Я старалась, но слова не хотели поддаваться так сразу, язык мой их невыносимо коверкал. Однако посох лучший учитель. Зная, что при неудаче старик обязательно будет меня им потчевать, обзывая увечной и причитая по утрате неведомого донника, я старалась изо всех сил. И через два дня, когда мы уже спускались к той самой дороге, я, запинаясь, могла поддержать простейший разговор.

— Донник, — довольно ухмылялся мой мучитель. — И я. Черный бы не смог. И повез бы господину увечную, опозорясь на веки веков. А я сумел.

Я вскинулась. Впервые прозвучало что-то, намекающее на мою дальнейшую судьбу. Меня везут господину? Неужели не нашлось более красивых и здоровых девушек? На этой последней ночевке я сама подсела к старику, набравшись храбрости.

— Вы, — сразу начала я, не давая себе времени передумать, — куда везете меня? Зачем?

— Ты должна быть благодарна! — воскликнул гневно старик. — И знать свое место! В твоем диком мире, где людей убивают порохом, тебе не смогли дать ушей и голоса!

— Спасибо, — запнулась я. — но мне надо знать.

— Давным-давно, — начал старик. — Больше тысячи лет назад в нашем мире случился раскол. Два брата, гордых и красивых близнеца не сумели поделить престол и женщину. И Ай предал Сига. Брат не простил. Он забрал верных себе людей и ушел в ваш дикий мир. И самое страшное, запечатал проход страшной кровавой жертвой. Доселе никто не смог пробиться к вам.

— Но вы же знаете про порох… Значит… А я? Куда везете меня?

— Ты не дослушала, — недовольно буркнул он. — Испокон веков все правители, кому хватало храбрости и сил, приводили из вашего мира жен. И рождались от них истинные повелители. Сильные телом, храбрые духом. Которые могли вести за собой войска и которые дарили благоденствие своему народу. А ворота закрылись. Сначала никто не опечалился, кроме старых колдунов и мудрецов. Однако уже через несколько десятилетий роды обмельчали. Войны разорили города. Вслед за армиями шагал мор. Голод косил крестьян. Царила смерть. Мудрецы взвыли к богам. И тогда посреди сей разрухи солдаты нашли девушку, говорящую на чужом языке и диковинно одетую. Они хотели над нею надругаться, но колдун остановил их, пригрозив карами. И отвел девушку к своему императору. Она родила ему повелителя. Проклятье запечатало ворота. Но оно же призывает раз в столетие женщину, которая рождает очередного императора.

— Я рожу… императора? — язык вновь онемел, и я едва выговорила длинное слово.

— Я! — веско ответил старик, воздев палец к небесам. — Ждал этого пятьдесят лет. Большую часть своей жизни. Я читал звезды, я возносил молитвы богам. Они указали мне путь к тебе. Именно я отвезу тебя императору.

— А если я не хочу? — возмутилась я. — Я домой хочу, в свою квартиру!

— Глупая! Зачем я дарил тебе уши, если ты ими не пользуешься! — посох ударил меня по пальцам, я уже ученая, ловко отпрыгнула в сторону. — Говорят тебе, нет пути назад! Один у тебя путь! И бежать тебе некуда. За тобой охотятся целые отряды, день знали все. Поэтому я тайно еду лишь с этим дураком. Чем нас меньше, тем легче проскочить. Мой император мудр и справедлив. А если тебя увезут в пустыни к варварам? Они до сих пор приносят в жертвы младенцев. Так же и поступают с матерью повелителя, дабы стал он еще кровожаднее и сильнее, на тридцатый день жизни его поят материнской кровью.

Я вздрогнула. Мне с трудом верилось в услышанное. Я нужна для детопроизводства. Моей кровью могут напоить ребенка. Я никогда не вернусь назад. Никогда.

— Глупый, глупый старик! — крикнула я и бросилась бежать в темноту. Не пробежала и нескольких шагов, как Людо сшиб меня своим телом, и прижал к земле.

Я лежала, свернувшись калачиком, уткнувшись в колени и плакала. Старик, напевая, готовил очередное зелье, Людо поил ослов, они шумно тянули воду. Никому не было до меня дела.

Горные ночи были прохладными, вскоре я была вынуждена смирить гордость и вернуться к костру. А утром я увидела дорогу. Пыльная, каменная, она тянулась между горных вершин. По ней ехали груженые повозки, их было удивительно много. Я уже отвыкла от других людей и удивленно озиралась. Спустились к дороге мы, когда солнце уже было в зените, поэтому перед тем, как влиться в поток, остановились поесть и справить нужду. Я привычно, не поморщившись, выпила приготовленный для меня отвар. О том, что старику нельзя доверять, я вспомнила примерно через полчаса. На меня навалилась апатия. Я отстраненно наблюдала за людской толпой, у меня даже не было времени испугаться ее гомона. Люди голосили на разных и совершенно не понятных для меня языках. Порой я слышала вплетения уже знакомой мне речи, на ней мы говорили со стариком. Как же он все-таки обучил меня понимать его язык? А слышать? А говорить? Вопросов было больше, чем ответов.

На задке повозки, что ехала перед нами, сидел смуглый мальчуган лет семи. У него так же, как и у земных детей его возраста, вместо двух передних зубов зияла дыра. Он гордо улыбался, радуясь дню, новым впечатлениям, даже пыли, что взбивалась копытами животных. Я хотела улыбнуться и помахать малышу, но мое тело отказывалось меня слушаться, несмотря на то, что мыслила я довольно трезво. Бросила гневный взгляд на старика, но он и бровью не повел. Остаток дня я дремала прямо сидя на осле, я уже почти мастерски обучилась этому делу и умудрялась не падать. Но сейчас Людо, видя мою беспомощность, привязал меня к седлу веревками. И на том спасибо.