Я. Ты. Мы. Они (СИ) - Евстигнеева Алиса. Страница 30

Зато вот Чернов совсем не стесняется и в открытую смотрит на меня. Из-за чего я краснею еще сильнее, и начинаю нервно заправлять волосы за уши. Ну что за детский сад «Ромашка»?!

— Не спится? — отчего-то хрипло спрашивает он.

— Не спится. Рома диван отжал.

— О, тогда сразу было легче на полу лечь спать.

— Я о ванной подумывала, — шучу я, а Сашка довольно хмыкает.

Так странно сидеть во дворе, где прошло твое детство, и пытаться шутить с возможно уже бывшим мужем. Злости сегодня нет, есть только печаль и неловкость.

— А ты чего?

— У меня самолет через три часа, — он говорит это так спокойно, будто его отлет нечто само собой разумеющееся.

— Улетаешь? — зачем-то уточняю я.

— Улетаю. Завтра заседание суда, нужно быть.

Никак не реагирую на его слова, да и что тут можно сказать.

— Я через неделю вернусь. Июнь придется помотаться туда-сюда, зато в июле возьму отпуск. Витька мне задолжал пару лишних дней. Можно на море слетать.

Еще месяц назад я бы многое отдала за совместную поездку на море. Так хотелось на пляж, к солнцу и теплым волнам, подальше от московской весны. Чтобы все вместе, чтобы все рядом. Но это было раньше.

— Дети рады будут.

— А ты? — в его голосе слышится легкая надежда.

— Я не полечу…

Жду вспышку раздражения или новый поток споров и нотаций. Но Сашка лишь печально вздыхает. Мы в принципе сегодня оба какие-то излишне спокойные, как будто из нас достали все батарейки. На самом деле, сил ругаться и выяснять отношения просто не осталось.

— Сань, я не хочу, чтобы все вот так вот закончилось. Я… не смогу…

Можно сейчас, конечно начать кричать, кидаться в него упреками о том, что он сам виноват, что и так уже достаточно смог. Но я не хочу.

— Почему все так получилось? Почему ты это сделал? Я, правда, не понимаю… — неожиданно для самой себя горько спрашиваю я. И, наконец, напрямую смотрю ему в глаза.

Сашка не спешит отвечать, чувствую, как он напрягается, но взгляда не отводит. Где-то там, в глубине, я вижу его боль, но возможно, что это лишь отражение меня самой. Он протягивает руку и поправляет прядь моих волос.

— Обещаю, однажды я отвечу на твой вопрос. На все твои вопросы.

— Однажды? Но почему, почему не сейчас?! — кажется, я начинаю заводиться опять. Сашина ладонь накрывают мою и сжимает в успокаивающем жесте.

— Потому что мы еще не готовы к этому разговору, — он говорит мы, а мне чудится, что он имеет в виду меня. Что это я еще не готова к тому, чтобы услышать правду.

— Саш, это только слова! Все одна сплошная игра слов…

— Ну, я бы так не сказал. Мы уже десять минут разговариваем, и пока что не кричим друг на друга. Разве это не прогресс? — Чернов пытается улыбнуться, но получается крайне натянуто.

— А может, нам просто больше нечего сказать.

Сашка морщится и еще сильнее сжимает мою ладонь. Затем наклоняется совсем близко к моему лицу, настолько, что еще чуть-чуть и он просто уткнется в меня своим носом. Но я выдерживаю натиск и удерживаю себя на месте. Совсем не хочется выпускать наружу ту бурю, которая уже вовсю клокочет у меня в груди.

— Любимая, запомни, нам всегда будет, что сказать друг другу.

И вот тут я не выдерживаю и влепляю ему пощечину. Такую смачную, что аж самой больно становится. А он даже не дергается. Смотрит на меня своим хищным взглядом и тянет улыбку, отчаянную и от этого безумную.

— Вот видишь, между нами еще ничего не окончено, — быстрым рывком целует меня в лоб, и прежде, чем моя ладонь успевает долететь до него, соскакивает с забора и начинает уходить. И когда только успел выпутать ноги из паутины поводка? Потом оборачивается и добавляет:

— Передай детям, что я позвоню вечером. А моя мама ждет тебя завтра на обед.

После чего окончательно скрывается за поворотом.

Бакс натягивает поводок и воет в жажде вернуть хозяина обратно. Ему тоже не хватает Сашки.

Кажется, нам всем пора учиться жить своей жизнью.

Часть 3. Новые надежды. Глава 25

Мы еще долго целуемся на лестнице, пока Сашка не находит в себе сил оторваться от меня. Я тянусь к нему, а он смеется и прижимает меня к себе, гладит по волосам, что-то там шепчет — милое и беззаботное. Я могла бы простоять так вечность, в его руках…

— Саня, домой. Стаса кормить надо! — кричит мама нам из открытой двери.

— Сейчас, — отзываюсь я, а сама не могу перестать липнуть к Чернову. Улыбка на его губах становится еще шире, он вообще очень доволен.

— Иди, сын ждет, — он с нежеланием отстраняется от меня и слегка смущенно добавляет. — Я, гмм, скоро вернусь. Только отдышусь.

Ну да, ну да. Знаем мы ваше отдышусь. Улыбаюсь не менее глупо, чем Сашка.

— Александра! — мама повышает голос.

И я быстрыми шагами спускаюсь на наш этаж, а сердце так и рвется из груди.

Проскальзываю мимо мамы в квартиру, а та одаривает меня тяжелым взглядом. Я лишь виновато пожимаю плечами и шмыгаю в общую комнату.

Стас, как ни бывало, сидит у папы на руках и беззаботно размахивает погремушкой. Улыбаюсь ему, он оживляется, завидев меня, начинает тянуть свои ручки. Проголодавшимся он совсем не выглядит, иначе бы давно уже канючил.

— Ну, пойдем к маме на ручки? Кто тут кушать хочет?

Стас, конечно же, не отвечает, а лишь весело агукает. Жду возвращения мамы и Сашки, но их почему-то нет. Чего это они там зависли?

— Сань, ты иди в детскую, ребенка покорми, — отправляет меня папа к себе, а сам обеспокоенно смотрит в сторону входной двери. Если честно, то меня больше в прихожую тянет, чем к себе в комнату. Но Стас все-таки начинает недовольно вошкаться у меня на руках, то ли чувствуя мое волнение, то ли и вправду пора кушать. Пытаюсь его уговорить потерпеть, но папа велит не мучить ребенка.

В прихожей никого нет, мама тоже вышла в подъезд. Очень хочется выглянуть, но папа своим присутствием не оставляет мне шансов.

В нашей новой квартире три комнаты, в одной спят родители, в другой расположился зал, и третья комната была отдана нам с сыном. И поскольку нас обоих все еще относят к категории дети, то и комната зовется «детской». Мне здесь очень нравится, большая и просторная, она оформлялась в соответствии с моими идеями и пожеланиями, ну и, конечно, потребностями детеныша.

Но сейчас мне вдруг становится тесно, усилием воли заставляю себя заниматься сыном. Обыденным движением стелю одеяльце на диван, расстегиваю рубашку и ложусь со Стасом, прикладывая его к груди. Он тут же с причмокиванием присасывается к моему соску. Грудное вскармливание больше меня не пугает, как это было во время беременности. Когда кормишь вечно голодного младенца десятки раз на дню, как-то весь стыд сразу улетучивается. Мы уже с ним до автоматизма дошли, особенно по ночам. Но сегодня Стас неспокоен, крутится, даже начинает хныкать. Хотя ведь было все нормально, когда я брала его на руки, и больше чем уверена, что и голодным он особо не был, и «кормить Стаса» — лишь предлог затащить меня домой.

Судя по всему, сын реагирует на меня. Я сейчас сама такая же — дергаюсь и чуть ли не хнычу от незнания, о чем там родители говорят с Сашей.

Спустя полчаса мне удалось не только накормить детеныша, но и уложить его спать. Выскальзываю из детской. В доме подозрительно тихо, ну не убили же родители Сашку и теперь заворачивают его труп в ковер?

Папа с мамой обнаружились на кухне. Мама стоит у плиты, и что-то помешивает в большой кастрюле. А папа пьет чай, и, завидев меня, улыбается. Но как-то не очень радужно, скорее уж ободряюще.

— А где Саша?

— Александр решил, что на сегодня ему уже пора домой, — говорит мама, тщательно чеканя каждое слово.

— Но… почему? Он же даже не попрощался.

— Ну, ты была со Стасиком, — поясняет папа. — Ему было неудобно мешать тебе, — а потом, вставая со стула, добавляет. — Вам, наверное, лучше с мамой наедине поговорить.

Целует меня в лоб, и, оставив свой недопитый чай на столе, выходит из кухни.