Ошибка 95 (СИ) - Скуркис Юлия. Страница 26

Что такое хиленькое сердце из банки, которое не натренировано должными нагрузками. "Кибер-носитель" вашего сердца обеспечит ему правильное развитие.

Лозунгов было много, идея выглядела весьма прогрессивной, и подобная услуга наверняка могла бы пользоваться массовым спросом. Но законопроект по организации произодства кибер-клонов не прошел. Хуже того, инициатива Нарышкина вызвала массовые беспорядки в восточных регионах из-за протестов неолуддитов. Партия "Природное естество" поднялась тогда на этой волне и еще долго танцевала на костях оппонентов, требуя запретить производство не то что полноценных клонированных тел, но даже органов для имплантации.

Фридрих искренне полагал, что радикалов любого толка нужно расстреливать — создают излишне много шума, но держал это мнение при себе. При желании законопроект можно было протолкнуть, но чем занимать в дальнейшем новоиспеченных рабовладельцев, за которых начнут работать кибер-клоны. Ведь с древних времен известно: праздность — мать всех пороков.

Научные исследования по созданию человеческих кибер-клонов запретили. Теперь для широкой общественности их не существовало. В действительности проект не заморозили, клонов просто заменили выбракованными землянами.

Сколько именно подобных опытных образцов произвели, Фридрих не знал. Он мог бы оставить Энтони в лабораторном корпусе, — на что ему сдался этот сирота? — но для создания имиджа человека, преданного семейным ценностям, требовались жертвы. К тому же передача этого необычного ребенка в его руки была актом доверия. Да и чем плох беспроблемный сын. Отсутствием свойственных людям эмоций? Сдались они!.. Фридрих привык общаться с Энтерроном, взаимодействие с машиной его устраивало. А любви к детям он был напрочь лишен и никогда не находил с ними общего языка. Поэтому, когда в интервью речь заходила о приемном сыне, Фридрих со всей искренностью говорил: "Энтони прекрасный ребенок. Лучший!"

И что греха таить — когда он увидел мальчика, одиноко сидевшего у окна в стерильно белой почти пустой комнате, сердце его сжалось. На мгновение эта картина душераздирающего одиночества показалось Фридриху странно знакомой. Он подошел и обнял парнишку, единственный раз, в порыве неосознанного чувства, и больше никогда этого не делал. Энтони этого и не требовалось, ни тогда, ни теперь. Фридрих его забрал, не дожидаясь апгрейда, сказал — позже решит, какую выбрать личность. Но так и не выбрал. Энтони — безэмоциональный искусственный интеллект, способный к самообучению, нравился ему таким, как есть.

Глава 6

Сквозь рваный хаос ветвей в пучину леса пробивались дымящиеся струи солнца. Огромные мшистые валуны, то и дело преграждавшие путь, издали походили на притаившихся чудовищ. Мила все сильней отставала от Айвена. Ноги вязли во влажном торфе, покрытом прошлогодней хвоей, и при каждом шаге раздавалось противное чавканье. Туфли то и дело соскакивали, прилипнув к черному месиву. Она представила, как выглядит ее дерганая походка со стороны — будто марширует испорченный робот. Когда-то Миле нравились прогулки по лесу, но сейчас она готова была проклясть все на свете. Она не представляла, сколько времени они идут и суждено ли им вообще выбраться к человеческому жилью. Мила монотонно переставляла ноги, уже не пытаясь угнаться за Айвеном, который маячил среди деревьев в отдалении. Потеряться, вернее, потерять спутника, ей бы все равно не удалось.

Она присела на мягкий влажный после дождя мох, уже не заботясь о том, как после этого будут выглядеть брюки, купленные два часа назад на замену испорченному платью. Ее рабочий комбинезон и удобную обувь Айвен оставил в дачном коттедже. В Нане ему даже в голову не пришло предупредить Милу, куда они направляются. Он купил рюкзаки, набил их какими-то вещами и расплатился за все это, между прочим, ее наличными.

На мои ноги, значит, наплевать. Чертов Смит!

Мила прислонилась рюкзаком к шершавому стволу ели и прикрыла глаза. В животе жалобно заурчало. Больше всего ей хотелось, чтобы их, наконец, нашли и арестовали. Для этого было более чем достаточно одного лишь избиения Дэна и Риты. После того, что Айвен сделал с Рэйни, Мила ожидала ареста, как величайшего блага, как торжества справедливости, которое по каким-то непонятным причинам запаздывало, просто катастрофически задерживалось.

Она сосредоточилась на внутренних ощущениях — новой неизведанной территории.

В иные моменты Мила переставала понимать кого в ней больше: себя самой или Айвена. Сейчас она смотрела чужими глазами: впереди лес, направо и налево тоже лес — бесконечная череда деревьев. Когда-то самые первые из них сажали стройными рядами, но со временем рассеялась и взошла молодая поросль, что привнесло беспорядок. Айвен обернулся, и Мила увидела себя, сидящую под деревом. Это заставило ее вздрогнуть и открыть глаза. Внутри заворочалось глухое раздражение — Айвен зол не нее.

Мила нехотя поднялась и пошла к Смиту, все больше увязая во мхе и влажном торфе: путь лежал в низину. В туфлях чавкало, на правой пятке набухла мозоль.

— Мы заблудились? — Она почти догнала Айвена. Он молча пошел дальше, не дожидаясь, когда Мила с ним поравняется.

Выбравшись вслед за ним на глинистую дорогу, густо поросшую травяными кочками, она увидела выцветший указатель: «Туристический маршрут № 6». Табличка болталась на одиноком ржавом гвозде — второй давно отвалился, и стрелка-указатель направляла куда-то под землю. Похоже, этой дорогой уже давно никто не ходил. Еще несколько лет, и от нее останется только воспоминание.

Идти по грунту, раскисшему от дождя, оказалось не лучше, чем по лесу. Каблуки, точно шампуры, нанизали комья перемешанной с песком глины, и туфли стали неподъемными. Мила сдалась: разулась, убрала туфли в рюкзак и, закатав мокрые грязные брючины, пошла босиком. В который раз она попыталась догнать Айвена.

Поравнявшись с ним, хотела заговорить, но не нашла, о чем спросить. О ее желаниях он и так знал, но никак не реагировал, вынашивая лишь одну, уже замусоленную, мысль: источник энергии. Их личное пропитание его не так интересовало; в рюкзаках было достаточно хлеба, мясного паштета, сухого протеина, твердых жиров и витаминов, имелся аккумулятор водного конденсатора, заряженный на тысячу литров, а вот аккумуляторы миникома от напряженной работы сядут через три-четыре дня.

Пройдя еще километра три, они увидели развилку с покосившимся столбиком, на котором чудом держались две таблички: одна указывала направление движения по шестому маршруту, а другая сообщала, что у путешественников есть возможность передохнуть.

Мила с трудом разобрала надпись:

Дома для туристов

1,5 км

У Айвена, должно быть, открылось второе дыхание — так энергично он зашагал, будто всю жизнь только и делал, что совершал пешие переходы на большие расстояния. Мила потопталась, размышляя, не присесть ли передохнуть прямо здесь — спешить все равно некуда, — но собрала волю в кулак и поплелась за спутником.

Строения, как и следовало ожидать, пришли в полнейший упадок. Среди полутора десятков домов нашелся только один, где почти не протекала крыша. Электричества не было, но солнечные батареи сохранились, их бросили вместе с другим инвентарем.

Запах плесени заставил Милу поморщиться. Подумать только, она считала себя совершенно непритязательным человеком, но это ни в какие рамки не лезет!

— Располагайся, — пригласил Айвен. Похоже, на него эта обстановка вовсе не действовала угнетающе.

«Хочу в тюрьму», — подумала Мила совершенно серьезно.

Она присела на скрипучую кровать. От тюфяка воняло псиной и еще чем-то неопределенным. Во всех углах комнаты похозяйничали пауки, под полом кто-то возился. Мила послушала немного разнообразие шорохов и забралась на кровать с ногами. После пребывания в стерильном Нане окружающая обстановка вызывала ужас.

Айвен вывалил из рюкзаков на стол припасы, отломил хлебную горбушку и принялся жевать, запивая водой. Странное зрелище. Впервые в жизни Мила видела, что человек просто ест хлеб и запивает водой.