Ошибка 95 (СИ) - Скуркис Юлия. Страница 27

«Вот что такое настоящая непритязательность», — подумала она и посмотрела на землянина с некоторой долей восхищения. Но тут же вспомнился истекающий кровью Рэйни. Чувства голода это не перебило, хоть картина была отвратительной.

Мила подошла к столу, приготовила несколько сэндвичей и, прихватив бутылку с водой, вновь обосновалась на кровати.

Айвен и не думал отдыхать, он перекусил и вышел из дома, сказал: чинить электричество. Мила отметила, что к нему вернулся нормальный цвет лица, и он вовсе не выглядит больным, как накануне. Какое же мощное здоровье заложено в этого землянина! Нескоро он потеряет силы. Что еще суждено натворить этому человеку, пришедшему из прошлого?

Мила дожевала сэндвич и прикорнула на кровати. В намокших брюках было зябко, на ногах подсохла глина и стянула кожу. Такой грязной она в жизни себя не чувствовала и такой бесконечно усталой тоже. На фоне этого утомления гибель Рэйни — уверенность в таком исходе прочно обосновалась в сознании — уже не вызывала ужаса, преобразовавшись в тупую боль. Хотелось только одного: сна без сновидений, темного провала в ничто, забвения хоть ненадолго.

Когда Мила проснулась, уже наступила ночь, но Айвен не ложился. Ему удалось разобраться с электричеством, и теперь он, сгорбившись, сидел за столом, развернув перед собой экран миникома. Спина казалась напряженной, изредка поскрипывал карандаш, когда Айвен делал пометки, то и дело выпуская струйки сигаретного дыма.

Почувствовав на себе взгляд, он обернулся.

— Расскажи о Земле, — попросила Мила. Ей подумалось, беседа что-то изменит в тягостной атмосфере отчуждения между ними. В ее сознании теперь существовали три типа отношений: она-Рихард, она-Айвен и она-Смит, безумец и убийца. Сейчас Мила говорила с Айвеном. — Ты видел новую Эйфелеву башню?

— Никогда не был в Европе. Я родом из Австралии. Это государство и отдельный материк.

— Знаю. Там кенгуру.

— Были раньше. Теперь сплошные космодромы и мегаполисы. Вернее, сейчас и это уже в прошлом.

— Ты, правда, надеешься вернуться на Землю?

«Да», — сказал Айвен мысленно.

— Но как?

— Угоню шаттл, если нужно будет.

— Ты убил товарища. Но я не чувствую, чтобы ты от этого страдал. Как это возможно?

— Я страдаю. Просто научился не показывать свои чувства тебе.

— Как?

— Я не смогу объяснить. По поводу Рэйни, я знаю, что поступил правильно. Я не верю, что он добровольно пошел бы на промывку мозгов. Никто из нас не согласился бы на это. Лучше умереть.

— И что? Теперь ты попытаешься разыскать и убить всех бывших товарищей? Ты считаешь, так будет лучше? Кому?

— Ты попросила рассказать о Земле. Что еще ты хочешь услышать?

— Я хотела узнать, почему ты считаешь себя вправе распоряжаться чьими-то жизнями, врываться в дома, избивать людей… Разве человечество не оставило далеко позади времена дикарей, войн и насилия?

— Если бы это было так, вашему правительству не понадобилось бы запихивать в головы гражданам биосиверы. Взгляни на своего бывшего мужа. Он вел себя как дикарь. Набросился на меня в твоем доме. Ревность! Древняя дикая эмоция. Она убила моего отца, а твоего мужа отправила на переделку.

Айвен ухмыльнулся. Он был доволен неожиданным заключением и больше не хотел разговаривать. Мила и сама рада была прервать беседу, у нее и на этот раз не нашлось веских возражений и неоспоримых доводов.

Айвен выключил свет и разделся.

— Не бойся, — неожиданно сказал он, — я не лягу рядом с тобой.

С первым лучом солнца Мила проснулась и, пройдя мимо спящего на кушетке Айвена, вышла из дома.

Две белки резвились на красном стволе сосны, играя в чехарду. Мила задержалась на крыльце и долго на них смотрела, боясь разрушить волшебство, пока физиологическая потребность не напомнила ей более настойчиво о цели прогулки. Обойдя дом, она поискала туалет, но его дверь оказалась запертой, пришлось пойти в заросли боярышника.

Выбравшись на опушку по другую сторону зарослей, Мила посмотрела туда, где лес выдавался вперед сосновым полуостровом. Где-то там за деревьями дорога с указателями. Она сделала шаг, настороженно оглянулась. В ветвях над головой прокричала птица, заставив Милу вздрогнуть. Возникло желание шикнуть на горлопанку, но она сама вспорхнула и улетела. Мила пошла вначале медленно, затем все быстрее и быстрее.

Перед глазами вдруг возникла картина вчерашних событий, такое не забудется за одну ночь и вряд ли вообще когда-нибудь сотрется из памяти. «Убрать, убрать, убрать…» — молило истерзанное сердце. Милу не оставляло чувство вины. Она стала свидетельницей убийства. Нет! Соучастницей. Но как она могла остановить безумца? И разве не пыталась?

Мила была уже в нескольких сотнях метров от дома, как вдруг идти стало труднее: ноги отяжелели, а в животе словно образовался камень, голова закружилась. Но стоило развернуться и пойти назад, неприятные ощущения отступили.

До того, как биосивер Смита повредился, они могли расставаться на сутки и более, отдаляться друг от друга на значительные расстояния. Может, включился какой-то предохранительный механизм? Для чего его создали? «Ну, конечно! — Мила криво усмехнулась. — Чтобы легко перепрограммировать обоих, если у одного произойдет сбой». Помимо физических страданий попытка бегства принесла ей горькое разочарование.

Она присела на поваленное дерево и осмотрела себя. На ногах от росы появились потеки — почти смылась вчерашняя грязь. На лодыжках стали видны царапины. За что ей все это? Покой и уют всегда являлись для нее главными ценностями, а еще маленькие простые радости.

«Скоро же день столицы, до него осталось меньше двух недель!» — вдруг подумала Мила. Неожиданное воспоминание об этом важном для всех террионцев событии больно ранило. Так долго ждала праздника, чтобы полюбоваться на карнавал и ощутить сопричастность к великим деяниям предков, которые первыми ступили на эту планету. Она — прямой потомок тех самых поселенцев, разве нельзя этим гордиться? Да, совершить что-то выдающееся лично ей не довелось… Впрочем, это как посмотреть. Убийство на Терре — большая редкость. Горький сарказм.

В эту минуту Миле, как никогда прежде, захотелось вернуться назад во времени, в тот самый день, когда она решила пойти в центр «Счастливая семья».

— Никогда! Никогда! — едва слышно произнесла она, стиснув кулаки. Если бы такое было возможно — вернуться и предотвратить катастрофу, вычеркнуть из жизни этот кошмар… А ведь это возможно.

Внезапно Мила почувствовала, что Айвен проснулся. Он обнаружил ее отсутствие и хотел броситься на поиски, но почувствовал, что никуда она не сбежит: не сможет.

На сколько дней они засели в этой глуши? Почему их до сих пор не арестовали? Ищут ли их вообще? Мила слышала о возможностях современной полиции, и ей казалось странным, что их так долго не могут обнаружить? Что-то здесь не так…

Посидев еще несколько минут, она встала и побрела обратно.

Когда Мила вернулась в дом, внутри пахло кофе, но его аромат смешивался с запахом плесени и был неприятен.

Айвен сидел за столом спиной к двери.

— Ну, как прогулка? — не поворачиваясь, спросил он.

— У меня все тело зудит, — отозвалась Мила. — Я не смогу так долго.

— Сможешь, — сухо сказал Айвен. — Возьми в контейнере пол-литра воды и оботрись. К вечеру воды будет вдоволь. О ванне, правда, можешь забыть, но в целом для личной гигиены хватит.

— Я не привыкла к такому. Может, у вас на Земле в прошлом веке люди и могли подолгу обходиться без воды, но я не умею.

— На столе кофе и бутерброды. Поешь.

— Не хочу. Сколько мы здесь пробудем?

— Я бы отпустил тебя прямо сейчас, но мне нужны силы, чтобы довести начатое до конца. Как только я выполню миссию, ты сможешь уйти.

— Должен быть способ как-то блокировать биосиверы, — сказала она, мечтая избавиться от Смита и не участвовать в его безумных затеях.

— Ищи этот способ, — усмехнулся Айвен. — Я тебе не мешаю. Что касается меня, то я жив только благодаря проклятому биосиверу. И я воспользуюсь этим шансом, чтобы остановить того, кто возомнил себя господом богом.