Разыскивается миллионер без вредных привычек (СИ) - Шайлина Ирина. Страница 25
— Вы все сказали? — осторожно поинтересовалась я, когда мама утихла.
Мама сверкнула глазами. Прошли в дом. Постель так и не починили — не успелось. Ладно хоть презервативы не валяются. И чистенько. Маме не нравилось все равно. Но тактику она сменила. Селы рядышком, обняла.
— Понимаю, как тебе тяжело, — погладила меня по волосам. — И измену простить не просто. Я давить не буду. Мы кровать новую купили, поставили в комнате. Возвращайся домой, а.
Уехали только через час, всю душу вымотав, не забыв полностью забить мой холодильник. Война войной — обед по расписанию. Однако сил есть уже не было, хотя раньше хотелось. Я просто растянулась на колком ковру и глаза закрыла — так устала. Незаметно уснула. Проснувшись уверила себя в том, что сонливость ещё один признак моей беременности. Показалось даже, что затошнило, хотя поесть маминой ухи и плова это мне не помешало.
Вечер накатывал безумно медленно. Я полила картошку с редиской, разумеется, из шланга, чтобы не перегружать возможно беременный организм. Соседка вручила мне пять кустиков рассады помидор. Копать новую грядку мне не хотелось, поэтому я посадила помидоры в редиску, тем более она все равно не растёт.
Уничтожила ещё несколько квадратных метров крапивы. Утомилась. Сдалась. Приняла душ, надела шорты, в которых мне с Егором везло, и отправилась в большую Покровку в надежде на то, что и сегодня закрепить результат получится. А если уже беременна, так мне положительные эмоции не помешают. От качественного секса выделяются тонны эндорфина, мой зародыш будет самым счастливым.
Танька уже не ревела, но лицо имела отвратительно опухшее и сопящее. Я поила её чаем сдобренным с валерьянкой и пыталась не разреветься сама — в доме напротив явно вечеринка. И нисколько Егор по моим прелестям не скучает — слышу взрывы женского смеха, что доносится с заднего двора. Шашлыками пахнет. Нюхаю запах мяса напополам с валерианой и носом хлюпаю. И плакать вроде неловко — судя по всему сегодня очередь Тани. И хочется.
Накапала валерианки и себе, от души. Насколько помню, это не вредно. Косилась на винишко, которое открыла себе Таня, но не позволила — никак нельзя. Пила едкий вонючий лекарственный чай и мечтала убивать. Всех тех, кто там отца моего потенциального ребёнка загребущими ручками трогает. Но… воспитание не позволяло, я давилась и чаем, и своим безумными мечтами.
Окно комнаты Егора не светилось. Ещё бы, он наверное там, шашлыки ест, а я валерьянку дую. Посмотрела на Таньку и эгоистично пожалела, что раз она горюет, то свои горести на неё не вывалить. Чай закончился, Танино вино ополовинилось. Она ушла купать Тотошку — слышала, как он визжит из ванной. Я сидела у открытого окна и пыталась услышать голос Егора. Потом разозлилась сама на себя и домой ушла.
К этому времени было основательно темно, но шла я спокойно — самостоятельная жизнь отучила меня бояться теней. Тем более дорога была пустынна, ею вообще редко ночью пользовались, так как вела она в мою Покровку только, а там поди спят уже — население практически одни пенсионеры. Ну и я.
Навалилась страшная тоска. В холодильнике с незапамятных времен стояла бутылка пива, но перед соблазном я устояла. Разложила диван, застелила простыней. Тихо, даже петух не кричит, спит. Мне почему-то жутко стало, я повключала свет во всех своих комнатках. Насладиться иллюминацией не успела — свет заморгал и выключился. Такое уже было разок, весной. Главное, без паники. Я нашла свечку, зажгла её. Залезла на диван, подогнула коленки. Страшно. Зашуршала под половицами мышь, словно успокаивая, говоря, что я не одна. Мышей я не боялась, а эту даже прикармливала, оставляя сухарики на полу веранды в блюдце.
Внезапно мышь затихла. А на улице что-то явственно хрустнуло. Отродясь там ничего не хрустело. Я напряглась. Не очень то верилось, что в малой Покровке могут обитать маньяки, но на своей шкуре проверять не хотелось. И не вспомнить, где телефон бросила, возможно уже полицию надо вызывать.
За окном мелькнул силуэт. У страха, конечно, глаза велики, но я была почти уверена, что это взрослый мужик. Икнула со страху, понеслась на кухню. Ножик хватать даже не подумала — и в страшном сне не представляю, как его в человека втыкать. Взяла скалку, если хорошенько размахнуться, то практически бита.
Только вооружилась, как в дверь постучали. Очень вежливые маньяки, учитывая, что у меня два окна нараспашку. Мелькнула было мысль, что это Егор, но тут же погасла. Слишком мала вероятность. За доли секунд решила — нужно брать неожиданностью. Поэтому тихонько о кинула крючок, на который запиралась, и с воплем выскочила на улицу. Размахнулась даже.
Хорошо, что ударить не успела. Потому что на крылечке стоял дядь Ваня.
— Здрасьте, — растерянно поздоровалась я. — Спокойной ночи. То есть, добрый вечер!
Дядь Ваня со своими двумя сутулыми метрами роста был очень узнаваем — не ошибиться и в темноте. Он крякнул в ответ, словно тоже желая доброй ночи, но не зная как подобрать слова — видимо вид меня в пижаме и со скалкой привёл его в замешательство.
— Что-то случилось? — наконец догадалась спросить я.
— Вот, — дядь Ваня вывел из-за своей спины ребёнка. Я моргнула, ребёнок никуда не делся. — Ходил в темноте и искал дом с зелёной крышей.
— Никита?
— Ты знаешь этого мальчика?
Я вздохнула. Опомнилась и опустила скалку. Подозвала ребенка к себе, он шагнул, но неуверенно.
— Дядь Вань, это сын моих знакомых. Сейчас его родителям позвоню.
Сосед растворился в темноте. Я стояла, держала Никиткину ладонь и не знала, что делать. Как, что? Обратно вести, немедленно, сейчас же!
— Опять папа одного оставил? — подозрительно спросила я.
— Нет, с няней… он по работе уехал.
— Как уехал, у вас же гости?
Сказала и покраснела — это же выдавал мой интерес к их дому вообще и папе в частности. Но Никитка внимания не обратил.
— Это Риткины. Няни. Она спросила — можно? Сказала, что домой заходить не будут, если на кухню только. Я разрешил и дома сидел. А потом свет выключился. Папа умеет генератор включать, а я нет. И эти смеются, музыку в машине включили… и темно. Мне страшно стало, я и ушёл.
— Вот сучка! — в сердцах воскликнула я. — Скандалить пойдём или у меня останешься?
— У тебя. А папе я звонил, у него телефон выключен. И приедет только завтра.
Я нашла ещё одну свечу, зажгла на кухне. Еды от мамы осталось порядком, но Никитка едва поковырял в тарелке. Я представила, как он ночью идёт по дороге, один, пусть и три километра, пусть пустынная, но маленький же! И кулаки сжимаются. Я бы сейчас пошла и морду ей набила, да хоть поцарапала, если честной быть, но Никитка же…
— Спать ляжем?
— Не хочется.
Мы уселись на диване рядышком. Я достала ноутбук, который за ненужностью лежал всегда заряженным, включила первого Гарри Поттера. Что ещё детям смотреть можно, я не знала, а Поттер у меня был. Никитка крутился и вертелся.
— Может, что-то нужно?
— В туалет хочу, — признался он. — Писать на дороге было страшно.
Я мысленно ругнулась, припомнив няню.
— Туалет на улице.
— Прям на улице?
— Прям. Пойдём посвечу тебе дорогу.
Никитка был удивлён, но не шокирован. Помыл руки, выпил молока, свернулся рядышком и уснул через десять минут. Я же, увлеклись фильмом, досмотрела до конца и поэтому утром чувствовала себя паршиво.
Я привычно встала очень рано — работа обязывает. Никитка проснулся со мной. Мы оба немного стеснялись, это выглядело даже забавно. Я налила ему чаю и подогрела мамины сырники.
— Я сейчас работать, а тебя давай домой провожу.
Он понуро кивнул, да и вообще разговор не очень клеился. Шагали молча. А потом он спросил, где я работаю. Не поверил сначала.
— Что, правда?