Красная книга (СИ) - Нинсон Ингвар. Страница 32
— Серьёзно? Ты серьёзно хочешь продать мне то, что разрешение себя вытирать это большой акт любви с твоей стороны?
Она насмешливо закатила глаза.
Ингвар на самом деле считал предоставленную возможность весьма лестной.
В конце концов, кто тут легендарный колдун, а кто плод воображения. Он подначивал Тульпу, чтобы любоваться переливами эмоций на её лице. Следить за летающими бровями и неуловимой улыбкой.
Теперь он был уверен — здесь, в придуманном мире, она выглядела лучше и дышала свободнее. Как будто выдохнула. Помолодела лет на пять. Или так казалось из-за света. Зал освещался дюжиной люмфайров. Каждый располагался над чёрной прочной дверью, точной копией двери в камеру.
Тогда Ингвар понял, что перетащил в Убежище множество символов, виденных им за последний день.
На каждой двери стояла метка — серебряный веве одного из Лоа.
В гулком зале чеканный звук каблучков Тульпы разносился театрально отчётливо.
— Зал Лоа, — объявила она с гордостью хозяйки. — За каждой дверью встреча с Лоа.
— Они что, правда тут живут? — никак не мог освоиться Ингвар.
— Я начинаю думать, что ты сильно привирал насчет своих способностей, легендарный ты колдун. Ещё раз повторяю. Это твоё воображение! Тут может жить хоть десять одинаковых Лоа за каждой дверью! Они могут бросаться молниями и пердеть громом. То, что здесь происходит, просто иллюзия, сон, игра, придумка.
— Придумка? — переспросил Ингвар, зачарованный детским словом.
— Ну... Выдумка. Не всё ли равно, — отмахнулась Тульпа.
Уголёк поскрёбся в дверь, просясь войти. До сих пор призрак фамильяра крайне редко снисходил до взаимодействия с физическими преградами. То были первые двери, сквозь которые Уголёк не протёк струйкой чёрного дыма.
Заперто.
То ли Ингвар только сейчас это заметил, то ли они проявились под напором его внимания. Но в каждой двери была замочная скважина. На тёмном дереве сверкающие ободки начищенного серебра. Не заметить такие было сложно.
— У тебя ключа нет случайно?
— Сейчас не время.
Ох, как часто он слышал эти слова от красивых женщин.
Ингвар мужественно удержался от расспросов и решительно направился обратно.
По дороге схватил Тульпу за руку. Она нужна была рядом.
Её душистый запах и неуместные комментарии.
— Сейчас не время? — уточнил Нинсон.
Тульпа кивнула.
Кресло у письменного стола застелено медвежьей шкурой. На спинке в самодельных деревянных ножнах покоился огромный поварской нож. Не тесак. А именно нож мастера-повара. Длинный и широкий, чтобы можно было упереть острие и перекатывать лезвие, шинкуя овощи. С упором для большого пальца, когда нужна ювелирная работа. И табачного цвета рукоятью, где умещалась бы даже ладонь Великана.
Зарубка у основания лезвия цеплялась за латунный край ножен. И доставать сподручнее. И видно клеймо мастера. Снова значок стилизованной головы ворона. Чёрная метка Кутха на сером сатине матового лезвия. Ну да. Если уж придумывать себе нож, так такой, который стоит целое состояние.
Поварской нож у письменного стола смотрелся странно. Особенно для колдуна. А вот сказочник и путешественник Ингвар привык иметь под рукой что-то такое. Впрочем, если Тульпа говорила правду, все совпадения такого рода, отнюдь не совпадения.
Ингвар принялся за исследование большого шкафа с четырьмя полками. На каждой стояло по восемь совершенно одинаковых с виду книг. Одинаковые обложки из чёрной бычьей кожи. В каждой книге по четыреста десять страниц. На каждой странице умещалось сорок строчек.
Уголёк запрыгнул на стол, чтобы заглянуть в книгу, раскрытую Ингваром наугад.
23 Лалангамена23 Лалангамена — Carpe Diem23
Лалангамена — Carpe Diem
Ингвар пришёл в себя после операции, которую Эшер учинил на суставе, только к середине дня.
Расплавленная луна, залитая в люмфайр, лежала на столе. Из густой жидкости сочился зеленовато-серебряный свет. Похожий оргоновый светильник был у Тульпы.
Ингвар медленно соображал после настоя, которым его опоили, чтобы он спал, пока Эшер вскроет корку на плече. Опять он не рассмотрел, что там.
Сенешаль пытался понять, как давно получена рана. Недовольно бубнил, выспрашивая. Но Великан мог только сказать, что Тульпа говорила о двух неделях. От полнолуния, когда она появилась, до новолуния, когда он сбежал в колодец.
Совершил деяние, достойное легенд. Прыгнул сразу на тысячу километров.
С этими двумя неделями совпадали и допросы. Пытка, допрос, пытка, допрос. В общей сложности двенадцать раз. И по тому, как общались, было понятно, что последний допрос был вчера. Но поверить в это было сложно. В его мире, в его убежище, проходило много больше времени. Он успевал десять раз поспать между переходами сквозь миры.
И плечо всегда оставалось заклеенным и больным. Кроме уроков у Макоши, супруги Ноя. Восьмая Лоа учила его направлять оргон на заживление ран. И развороченное плечо, хотя и прикрытое бурой печатью, как нельзя лучше подходило для тренировок.
Иногда Нинсону казалось, что плечо уже заросло. Что остались лишь шрамы.
Иногда казалось, что выломанный сустав ходит ходуном, и, для того чтобы выворотить руку, достаточно лишь нажать пальцем посильнее.
Иногда из-под повязки сочилась жидкость, цветом и запахом напоминавшая еловую смолу. А иногда несло тухлятиной.
Ингвар старался не думать о плече.
Как орешки, отщелкивал пальцами изумруды. И считал вслух прожитые месяцы. Призрак фамильяра, чёрным вороном устроившийся на краю стола, провожал взглядом каждый самоцвет.
Триста девяносто семь... Триста девяносто восемь... Триста девяносто девять...
Четыреста.
В огромном устланном коврами шатре пахло полевыми травами и остывшими угольями курильницы. Окошек не было, чтобы не досаждала мошкара и бивуачный быт. Сквозь лёгкую льняную ткань проходило достаточно воздуха. Можно было дышать полной грудью. Но ветерок не задувал, не вынуждал одеваться, и не размётывал бумаги, коих и безо всякого ветра было предостаточно разбросано по шатру. То были списки вещей Таро Тайрэна, составленные дотошным Эшером.
Погрузкой занимались Жуки. Нинсон пробовал вникать в бумаги. Но в итоге бросил, дав себе обещание заняться списками в дороге. Заодно прилично выглядело бы его желание не проводить в седле целый день.
В шатёр перенесли только Рубиновый Шип, сейф и книжный шкаф.
Впервые растворив дубовый шкаф, Ингвар вздрогнул. Четыре полки. По восемь книг. Переплёты из чёрной бычьей кожи. Нинсон захлопнул дверцы. Едва взглянув на книги, он услышал голос Тульпы.
Женщина с терпеливой настойчивостью читала вслух, пока он приходил в себя после очередного урока, преподанного палачами или Лоа. У него не было сил. Ни стоять. Ни говорить. Истратив оргон, он становился пустым, выжатым. Оболочкой.
И Тульпа наполняла его. Пищей, что приносили Лоа. Бульоном, что передавал Кинк. За пятой дверью оказалась кухня с припасами. Зельями, что передавала Макош, за восьмой дверью обнаружилась целая аптека. И историями, что Тульпа читала вслух.
И собой.
Ингвар очнулся от собственной команды:
— Унести! Туда, к другим шкафам!
Таро Тайрэн путешествовал с размахом. На многих повозках. Он вёз с собой и ковры, и кресла, и жаровни. У него было три шкафа. Дубовый, с книгами. Резной, с платьями. И ещё один глянцевый и чёрный, в проступающих под лаком змеях. Эшер пока не мог найти ключ от большого круглого замка, врезанного в обе двери.
В сейфе не было денег.
Зато нашлась великолепно исполненная Башня Фирболга, с резными фигурками. Коробка из красного дерева служила одновременно и полем.
Ещё в сейфе нашлись табакерки, с высохшим до полной трухи табаком.
И три ритуальные вещицы, необходимые каждому.