Красная книга (СИ) - Нинсон Ингвар. Страница 48

Лёгкая какая. Иди сюда. Клюнуть попыталась. Длинный шип на маске, чуть не проехался по лицу. Попалась. Будешь свой тушкой меня закрывать слева. Да не дрыгайся ты. Не дрыгайся, я сказал. Топорик. А теперь? Вот так и стой. Ещё топор. На ещё. На! Ещё!

Дрожащие от кровавой жажды люди. Мужчины, женщины, дети, всё лезут и лезут.

Кожа, покрытая красными знаками свежих ран, поверх застарелых шрамов.

Топорик. Топорик. Кнутовище. Стерпеть. Разрезали ногу.

Клять!

Топорик сломался. Где-то был ещё. Шип на маске. Дай сюда.

Закончились что ли?

Что это?

Что за звук пробивается сквозь стоны от колышущегося кургана умирающей плоти?

Медведь?

Ну, иди сюда, родной...

Разлетелись с занавеси размолотые ягоды.

Медведь зарычал от упоения яростью и осязаемости силы.

Великан закричал от упоения ясностью и осязаемости смысла.

< + Часть IV + Красная Кровь 35 Лалангамена — Каменная Башка >

 35 Лалангамена — Каменная Башка 35

Лалангамена — Каменная Башка

Ингвар отплёвывался от песка и крови.

Бой закончен.

Несколько Красных Волков погибло. Их тела превратились в кочки с чахлыми кустиками папоротника. Во всяком случае, так казалось из-за их маскировки для лесной засады. Остальные сменили топорики на длинные ножи с закопчёнными лезвиями.

На Ингвара не обращали внимания.

Он подтянул к себе Рубиновый Шип. Встал, опираясь на рогатину, как на посох.

Тела Жуков лежали в траве. Один ползал на четвереньках.

Видимо, ему досталось по голове. Он силился встать, но ничего не получалось. Время от времени мотал головой. Измятый шлем ничем не отличался от тех, что носили Жуки. Но размеры здоровяка говорили сами за себя. Повар. Его окружили лучники, заслонив от Ингвара. Один резко дёрнул рукой. Послышался булькающий звук, и воин упал на землю.

Похоже, остался только Рутерсвард. Он стоял на коленях. Без шлема и без оружия.

Тонкогубая женщина с хищным лицом командовала:

— Ты и ты, проверить округу. Ты и ты, раненые. Ты и ты, пленники. Ты и ты, за мной.

Женщина сняла с пояса одного из мертвецов фляжку. Принюхалась. Убедилась, что там вода. Попила. Потом смочила тряпицу и умылась. Копоть, которой были замаскированы все разбойники, сползала неровными кляксами. Она чистила глаза точно такими же движениями, какими актёры снимают грим, отыграв кино на сцене.

— Вояку и Великана связать. Раненых добить. Сработали хорошо.

— Как можно было победить Жуков так легко? — зло спросил Ингвар.

Женщина подбоченилась. Прополоскала рот и сплюнула. Выбросила фляжку.

— Тебя сейчас на ленточки резать будут, а ты хочешь поговорить о тактике и стратегии? У тебя каменные яйца, как я погляжу.

— Скорее башка! — гоготнул тот из лучников, что оглушил Ингвара сапой.

Нинсон уже чуть было не ответил этой девахе. И про яйца, и про башку, и про Красных Волков, и персонально про эту вождя, клятскую инь. Вот только вряд ли такой ответ улучшил бы положение.

— Гэлхэф, вождь! Как тебя зовут?

Надо научиться смиряться.

— И тебе гэлхэф. Бёльверк. А тебя как звать, Великан?

— Я Таро Тайрэн. И клянусь, ты зря прикончила моих людей.

Женщина улыбнулась. Широко. С удовольствием.

Улыбаешься — значит, не сломали, вспомнил Ингвар, и ответил Бёльверк улыбкой.

В палатке Рутерсварда послышалась возня. Кто-то из его людей?

Раненый? Струсивший? Давешняя девчонка с хвостиком? Эшер?

Стенка платки с треском разъехалась. Образовался ещё один выход, из которого чинно появилась женщина. Несмотря на то, что ей было, по меньшей мере, лет шестьдесят, двигалась она легко. Даже получая от этих движений удовольствие, как порхают дети, играют животные, танцуют женщины.

Она была босонога, но ступала как человек, привыкший ходить босиком. Расстёгнутая долгополая куртка из тёмно-серого меха вполсилы отражала свет и казалась не то блёклой, не то присыпанной слоем пепла. Замысловатая сумка, сшитая из кротовьих шкурок, висела спереди, на животе, прикрывая пупок. Кроме куртки и сумки на женщине ничего не было. Она спрятала серпик мутного стекла, которым вскрыла палатку. В тонких старческих лапках оружие напоминало коготь хищной птицы.

В отличие от других налётчиков, она не нуждалась в маскировочной одежде. Волосы, крашенные дубовой корой, заплетённые в дреды, походили на ветви, а кожа, покрытая узорами времени, на кору дерева с глубокими следами прожитых лет.

Ингвар постарался отправить ей мысль. С обычными людьми у него не получалось. Никто в лагере не слышал его мысленных посланий. Но эта женщина не могла сойти за пустышку, даже если бы пыталась.

Нинсон остерегался шевелить руками, а произносить руны вслух — тем более.

Но он всё же попытался.

«Стой». «Я Колдун». «Остановись». «Назовись». «Поберегись». «Пощады».

— Получилось? — скрипучим голосом осведомилась она у главаря.

Та с полупоклоном указала на неподвижных воинов, которые и в смерти походили на настоящих жуков. Их броня тускнела с каждой минутой. Ингвар понял, что такое сравнение страшнее от того, что и разбойники, и колдунья, и сам он воспринимали их гибель краем сознания. Остальные — буднично. Ингвар — с жалостью. Той же, что испытывал, глядя на останки насекомых на ободе колеса. С жалостью одинаковой для одного, двух или целой кучки разномастных жучков.

Сожаление его не имело имён.

Если на то пошло, то и их смерти он не ощущал. Не мог почувствовать дыхания Двенадцатой Лоа. Не мог даже мысленным взором вообразить её здесь, высокую, костлявую Шахор в чёрном анораке.

— Так тут у нас колдун? — тёмные глаза смотрели Нинсону прямо в середину лба. — Я не могу его прочитать.

Уголёк юркнул за спину Ингвара, сжался в плотный комок, поджал лапки.

Это подвело черту под попытками с ней связаться. И указало Ингвару на то, что налётчики пришли сюда не по его душу. Пришли не за Таро Тайрэном.

— У него в голове лес. Древесная кора. Кошка какая-то.

Что-то она всё-таки читала. Ингвар по-прежнему не чувствовал никакой угрозы.

— Какая ещё кошка? — Бёльверк была в некотором недоумении.

— Чёрная кошка, — она повернулась к предводительнице. — Я не могу его прочитать, Гудда. Думаю, он курьер, посланник. Имей в виду, они хорошо защищаются. Пытать его можешь сколько угодно. Но скажет он только то, что сам захочет.

Предводительница достала тесак:

— А есть шанс, что если я отпилю ему все пальцы один за другим, то у него будет меньше сил, чтобы контролировать мысли. Тогда ты его прочтешь?

Она бы ещё захохотала, как киношный злодей на сцене, поглаживающий гигера.

Её внимание ощущалось как спокойное, без тени злости или желания причинить боль. С другой стороны, к Жукам она тоже ничего такого не испытывала. И, тем не менее, отдала приказ напасть на лагерь.

— Гудда? Я думал ты Бёльверк.

— Псевдоним, — объяснила предводительница. — Отдай эту штуку Гро.

Колдунья подошла к Великану. Заглянула в лицо.

Для этого ей пришлось задрать голову. Но оба знали, кто на кого на самом деле смотрит снизу вверх. Колдунья приняла бесценное оружие из рук Ингвара.

Красные Волки были зачарованы артефактом. Потеряли интерес к пленнику. Нинсон пошёл в шатёр. Он не бежал, и не суетился. У него было от силы полминуты.

Гро, будет какое-то время благоговеть перед реликвией, которую держит в руках.

<  34 Первая Дверь — Навостри Копьё 36 Добрые Полминуты >

 36 Добрые Полминуты 36

Добрые Полминуты

Ингвар выяснил цену Рубинового Шипа.

Верфь? Замок? Слава?

Ха! Полминуты.

Нинсон быстро прошёл сквозь оторванный полог и задёрнул его за собой. Диэмы и стеклянные осколки, разбросанные по всему шатру, хрустели под сапогами, как мотыльки и звёзды. За кроватью дымилось тело. За столом лежал меч. За стопкой книг стояла початая утром фьяска с вином.

От подсчётов сегодняшнего утра в относительной целости остался листок с рубинами, на котором было написано: