Красная книга (СИ) - Нинсон Ингвар. Страница 64
Девушка убрала с лица тёмные волосы. Этот жест был некоторым вызовом. Явно ещё недавно она привыкла прятать кривые брови за густой чёлкой. Теперь уже нет. Училась принимать себя такой, какая есть. Пусть и с помощью дополнительных зубок. Все через это проходили. Некоторые даже прошли.
— Так вы... тот самый... Таро? Колдун?
Что ответить? Последовать совету Тульпы? Дахусим! Хоть умру колдуном.
— Да. Я Таро Тайрэн. Легендарный Колдун.
Он протянул плащ.
— Не нужно, спасибо. Мне не холодно.
— Да, — выдохнул облачко пара Ингвар. — Я вижу по твоим пупыркам.
— Я... я привыкаю к лесу. Мне так нужно. Без света. Без одежды. Мне тут нужно...
— Побыть, — подсказал Нинсон.
— Побыть, — горько усмехнулась девочка. — Если бы просто побыть. Я на обучении. Хорошо вам. Всё умеешь, можно никому ничего не доказывать. А мне?
— А тебе? Лет семнадцать. У тебя есть колдовской дар. Красивое сильное тело. Ты уверенно чувствуешь себя в ночном лесу. Если б мог, поменялся бы с тобой. Я вижу твоё разбитое сердце, девочка. Но оно скоро заживёт, и ты удивишься тому, как всё было не зря. И какая встреча тебя ещё ждёт впереди.
Она смотрела огромными чёрными глазами.
Теперь, когда она не пыталась контролировать себя, бровь совсем уехала наверх.
— Как? Откуда вы всё это знаете?
Вместо ответа Ингвар усмехнулся мудрой улыбкой тысячеликого героя.
Он всегда так усмехался, когда говорил от лица таинственного отшельника, в разыгрываемых с баронскими детьми пьесах. Ну что он ей скажет?
У всех женщин если не с двенадцати, так с пятнадцати лет, сердце или находится в трепетном предчувствии, или разбито, или окрылено. Не так уж много вариантов. И глаза либо светятся радостью, либо плещутся болью. И радости в этой девочке видно не было.
Со взрослыми угадать чуть сложнее. Там усталость напополам с сожалением разбавляет яркие краски мутной водичкой. И радость за того, кого любит, светится пуще, чем за себя. И боли за детей женские глаза могут уместить куда больше, чем за себя. Но Нинсон видел её грудь и живот и знал, что у этой девочки не было детей. Стало быть, разбитое сердце и страдающая инь.
— Вот и наставница так говорит... Что я пойму, что не зря.
Ингвар порылся в сумке и достал обрывок верёвки. Протянул.
— Это для волос. Как тебя зовут?
Девочка поколебалась недолго. И с ответом, и с подарком.
— Не надо. Уберите. Я лесная тень. У меня нет имени этой ночью.
То ли жреческое, то ли колдовское посвящение. Ингвар много знал и о жрецах, и о колдунах. Наверное, много по меркам мирянина и пустышки. Но об их посвящениях и переходах он располагал только домыслами и слухами. Это информация внутреннего круга. Её нельзя подслушать в трактире или обменяться со странствующим сказителем.
Это была сакральная и цеховая тайна одновременно.
— Ну... У всех свои секреты. Я тут тоже в некотором роде инкогнито.
— Да уж. Наслышана.
— Про меня знают все встреченные люди. Буквально. Все.
— Ну, тогда какое же это инкогнито? — с сомнением уточнила лесная тень.
Ингвар чуть не ответил: «Такое вот, яньское!»
— Ты просто входишь в круг избранных.
— Да?
— Да. Вот ты от кого знаешь?
— Я встретила двух людей. Они хотели со мной нехорошо поступить. И я повела себя... Короче говоря, их больше нет.
Голос девушки опасно дрогнул.
— В смысле? — Ингвар провёл пальцем по шее.
Девушка кивнула.
— Сегодня важная для меня ночь. Вообще вся эта неделя. И всё, что сегодня происходит. Оно не просто так, понимаете? Меня нельзя остановить. Мне нельзя...
Милосердные Лоа. Вот был бы номер, если бы он схватился за копьё.
— Я могла их не трогать. Не хотела. Пряталась. Но среди них был видящий. Они приняли меня за кого-то своего. За кого-то другого. А потом, стали что-то объяснять. И даже пытались с кем-то связаться. Их гримуары засветились. Они попытались меня скрутить. Вы понимаете, как будет ужасно, если я в эту неделю дам себя поймать?
Ингвар кивнул, разделяя с ней ужас такой перспективы.
Судя по всему, она служительница Хорна или Дэи. Лесные Лоа более других зациклены на свободе. В лесу, ведь правила простые. Кого поймали, тот выбыл из игры. Неважно, для вертела, для ошейника или просто для того, чтобы метку на ухо поставить. Но инстинкт превыше всего. В природе не найдётся тех, кто схватит тебя, чтобы просто погладить по шелковистой шёрстке или насильно достать занозу из воспалившейся лапы.
Жреческих знаков нет, значит, своё посвящение она ещё не прошла. Стигма не разглядеть. А рук они друг другу не протягивали с самого начала. Может, она и вовсе сумасшедшая? Бегает по лесу с голым пупком. Мало ли чудачек на свете. А какого-то реального колдовства Нинсон от неё так и не увидел пока что.
— И что ты сделала?
— Что сделал бы любой зверь на моём месте.
— А-а... Всё правильно. Как бы поделикатнее спросить... Вещи у них какие были?
— Вы что проверяете меня? — встрепенулась лесная тень. — Я не смотрела вещи, не трогала гримуары. Не хоронила их. Неважно, как бы они там ни желали быть погребёнными. Их сожрут звери. Как и должно быть. Когда причиной гибели становится зверь. Это круг жизни.
— Да я просто спрашиваю.
— Я — лесная тень!
— Я уточню. Они напали. Ты их убила. Да?
Девочка смотрела на Великана. Шмыгала распухшим носом и не давала себе заплакать, хотя под глазами уже поблёскивали тонкие мокрые окоёмы. Ингвар гадал, смотрит ли она на него каким-нибудь колдовским взглядом. Видит ли в нём ложь?
Или его формулировки успешно путали следы и дурили руну Мадр?
Великан спросил:
— Так ты поговорила с ними?
— Мужчина умер быстро. Прямо сразу. Он... Кричал. Размахивал руками. Кричал Сейд, понимаешь! Как-будто воплем можно было запихать оргон в руну. Кричал на меня. И они размахивали руками. Они оба размахивали руками.
Она отдышалась. Испытующе посмотрела на Ингвара. С ней ли он? Не судит ли?
— И у него была одежда... и кухонный нож. Как вот у тебя к палке привязан. И он... Она даже не знала, что он попытается... У него был такой пояс... И там была пряжка со смешным таким... с зайкой... И на поясе длинный-длинный нож... И я смотрела на нож... Я боялась, что нож... Что нам придётся... Что он потянется к ножу. К длинному ножу. А он... Из рукава. Когда я уже собралась уходить... В спину... И я обернулась... И тут...
— Ну-ну-ну, всё хорошо. Всё будет хорошо.
— Когти такие у меня.... Раз... Два... Он схватился за лицо... И она не успела ничего сделать... Не знала... Хватать его за руки, чтобы он меня... или меня... А она колдунья... И я... И я...
Ингвар пожалел, что извёл всю воду на умывание. Девочке сейчас надо попить.
— Ну она... Она, понимаешь... Она, когда умирала... Просила сказать... Просила что-то рассказать... И она говорила про избранного колдуна... Про Эшера... Про Таро... Про путь. Про дорогу. Про легендарного колдуна. Про тридцатого... И ты, когда сказал... сразу сказал... что ты легендарный.... Я сразу поняла...У неё это всё смешивалось.
Девочке было тяжело об этом говорить, она то горячилась, то останавливала себя.
— Синяя глава, красная глава, зелёная глава... Найти в страницах... Не знаю... Гигеры знают, что это всё значит... И она была в крови... Она её останавливала... Кровь утекала снова... И вместе с ней оргон... И она всё меньше могла останавливать без оргона... И её всё больше утекало... Она всё быстрее утекала... И она всё меньше... А мой оргон... А мой...
Она зашлась рыданиями, которые, наверное, и за много километров было слышно.
— А мне, а мне, а мне.... А мне нельзя было даже... нельзя было спасти их... мне нельзя лечить эту неделю, никак-никак....никого-никого...
Ингвар в какой-то момент подумал, что лесная тень говорит о нём и Тульпе.
Юная жрица встретила их в лесу и убила. А Нинсон, замешкавшийся призрак. Который, не помнит собственной смерти. И случайно встречает собственную убийцу.