Летний остров - Ханна Кристин. Страница 57

– Я не хотела причинить тебе боль, – тихо сказала Руби.

Ответить Нора не успела. Снаружи послышался звук подъехавшего автомобиля. Мотор смолк, хлопнула дверца. Руби повернула голову в сторону сада:

– Мы кого-то ждем?

– Нет.

На посыпанной гравием дорожке зашуршали шаги. Скрипнула и со стуком закрылась калитка. Гость поднялся по ступеням веранды и вышел на свет.

Глава 21

Нора потрясенно воззрилась на старшую дочь.

– Кэролайн? – прошептала она, ставя чашку на стол.

– Не может быть! – Руби бросилась к сестре и крепко обняла ее.

Девочки вместе на Летнем острове – Нора упивалась этим зрелищем. В прежние времена она бы подошла к дочерям, обняла их обеих по-семейному. Но когда-то она сделала выбор, определивший всю ее дальнейшую жизнь, и теперь могла лишь смотреть на них со стороны, словно через толстое стекло. Нора неловко поднялась и приблизилась, опираясь на костыли.

– Здравствуй, Каро, рада тебя видеть.

Кэролайн отстранилась от Руби и улыбнулась:

– Здравствуй, мама.

Ее улыбка казалась принужденной, но это было неудивительно. Кэролайн даже в детстве умела улыбаться, когда на душе у нее кошки скребли.

– Как здорово! – воскликнула Руби. – Старшая сестра приехала домой на ночной девичник. Такого не бывало с тех пор, как Миранда Мур справляла день рождения!

Нора оглядела дочь, освещенную приглушенным желтоватым сиянием. Как всегда, одета безукоризненно: белые льняные брюки, розовая шелковая блузка с кружевными гофрированными манжетами, ниспадающими вокруг тонких запястий. Ни один белокурый волосок не выбился из прически, ни одна крупица туши не упала с ресниц на бледную кожу под глазами. У Норы возникло ощущение, что они просто не посмели нарушить безукоризненный порядок.

И все-таки при всем внешнем совершенстве в облике Кэролайн чувствовалась некая тайная хрупкость. Серые глаза затопила молчаливая грусть.

Нора вдруг задалась вопросом, что привело сюда Кэролайн. Импульсивные поступки были не в ее характере, она даже походы в магазин планировала заранее и заносила в ежедневник. Без предупреждения приехать на остров – это было на нее решительно не похоже.

Руби огляделась:

– А где же дети?

– Я оставила их на ночь со свекровью. – Кэролайн с тревогой покосилась на Нору. – Я пришла одна. Надеюсь, не помешала? Конечно, надо было сначала позвонить…

Руби рассмеялась:

– Помешала? Ты шутишь? Я же уговаривала тебя приехать!

Она обняла сестру за плечи, и они вдвоем вошли в дом, склонив головы друг к другу. Нора, ковыляя за ними, слышала, как Руби негромко спросила:

– Все в порядке?

Кэролайн ответила так тихо, что Нора не расслышала. Она почувствовала себя третьей лишней. Остановившись у кухонного стола, кашлянула, обращая на себя внимание.

– Может, я ненадолго оставлю вас одних? Посекретничаете, как сестры…

Дочери разом обернулись с порога гостиной. Ответила Руби:

– Тебе не кажется, что именно поэтому мы оказались в таком жалком положении?

– Просто я подумала…

– Я знаю, о чем ты подумала, – мягко перебила Руби.

От нежности в ее голосе у Норы защемило сердце.

Кэролайн двинулась вперед, крепко сжимая в левой руке ремень большой сумки, явно от модного дизайнера. Нора отчетливо видела страх, написанный на ее лице. «Бедная Каро, она всерьез полагает, что если соблюдать осторожность, то можно кататься по тонкому льду, который не выдерживает твоего веса».

– Итак… – Кэролайн улыбнулась, но глаза оставались грустными, – хочешь посмотреть новые фотографии своих внуков?

– Что ж, давай, – согласилась Нора, сознавая, что ведет себя непривычно. Ей бы полагалось испытывать безграничную благодарность даже за видимость нормальных отношений. – Но если мы действительно желаем узнать друг друга лучше, одних фотографий будет мало.

Кэролайн побледнела, хотя вряд ли такое было возможно при ее бледности, и предложила:

– Пройдем в гостиную.

Она первой села па диван, чинно сдвинув колени. Руби подошла и села рядом. Кэролайн вынула из сумки два плоских фотоальбома.

Нора оставила костыли и, прыгая па одной ноге, последовала за дочерьми. Достигнув дивана, она примостилась рядом со старшей. Кэролайн не сводила глаз с альбомов, поглаживая тисненую кожу длинными ухоженными пальцами. Нора заметила, что ее руки, украшенные тяжелыми золотыми кольцами с бриллиантами, дрожат.

Кэролайн открыла альбом. Первой шла цветная свадебная фотография размером восемь на десять. На ней Кэролайн в облегающем шелковом, отделанном жемчугом платье с открытыми плечами стояла, напряженно выпрямившись, но тогда она была далеко не такой тоненькой, как сейчас. Рядом с ней стоял Джерри, неотразимо красивый в черном смокинге.

– Извините, – быстро сказала Кэролайн, – новые фотографии в конце.

«Кто отдает эту женщину в жены этому мужчине?» Когда священник произнес этот сакраментальный вопрос, на него ответил только Рэнд: «Я». Нора находилась и дальнем конце церкви, изо всех сил стараясь не расплакаться. На самом деле они должны были сказать вместе: «Мы – ее мать и я».

Но Нора лишила себя этой возможности. Она приехала на свадьбу старшей дочери, но фактически ее там не было. Ее пригласила Кэролайн, отвела матери место за столом, который стоял близко и в то же время в стороне. Он предназначался для почетных гостей, но не для родственников. Нора понимала, что в этот особый день она служит для дочери лишь деталью обстановки, не менее, но и не более важной, чем, к примеру, цветочные композиции. Однако Нора, потерявшаяся в пустыне собственной вины, была благодарна Богу даже за это. Она миновала толпу гостей, поцеловала старшую дочь в щеку, прошептала: «Я люблю тебя» и пошла дальше. Было много вопросов, которые тогда она не позволила себе задать, но сейчас, глядя па свадебную фотографию, не могла оставаться равнодушной.

Кто играл роль матери невесты в этот знаменательный день? Кто пришивал к свадебному платью бусинки, которые вечно отлетают в самый ответственный момент? Кто покупал вместе с ней то баснословно дорогое белье, которое она больше никогда не наденет? Кто в последние минуты ее девичества шептал. «Я люблю тебя»?

Нора отдернула руку. Послышался шорох переворачиваемой страницы, и она заставила себя открыть глаза.

Руби засмеялась, показывая пальцем на общую фотографию.

– Хочу, чтобы ты знала: я больше никогда не надевала это платье.

– Да, и домой ты тоже больше не приезжала, – парировала старшая сестра.

Улыбка младшей поблекла.

– Я собиралась.

Кэролайн грустно улыбнулась:

– Эти слова можно провозгласить девизом нашей семьи. – Она быстро перевернула очередную страницу. – А это фотографии, сделанные во время свадебного путешествия. Мы провели медовый месяц на острове Кауи.

Кэролайн бережно дотронулась до глянцевой бумаги, и Нора заметила, что у нес снова дрожат руки. Она тихо заметила:

– Вы выглядите такими счастливыми…

Кэролайн повернулась, и Нора увидела грусть в глазах дочери.

– Мы и были счастливы.

Нора все поняла.

– Ах, Каро…

– Хватит с нас снимков медового месяца, – заявила Руби. – Показывай, где твои дети.

Кэролайн пролистала еще несколько страниц со снимками солнца, моря и песка и остановилась. На следующей фотографии была запечатлена больничная палата, украшенная воздушными шарами и букетами. В кровати лежала Кэролайн в белой ночной рубашке с оборками. Ее волосы – редчайший случай! – были растрепаны. Она устало улыбалась, держа на руках крошечного красного младенца, завернутого в розовую пеленку.

Здесь она наконец-то улыбалась искренне. Ее лицо озарялось неким внутренним светом.

Норе следовало видеть эту улыбку воочию, не только на фотографии, но она не видела. Она, конечно, навестила Кэролайн в больнице, принесла ей кучу дорогих подарков, обсудила, как прошли роды, высказала свое восхищение очаровательной новорожденной… и ушла. Произошло чудо рождения нового человека, но и теперь они так и не поговорили по-настоящему.