Господин Изобретатель. Часть I (СИ) - Подшивалов Анатолий Анатольевич. Страница 54

Унтера четко выполнили свою работу, закидав гранатами «зомби» — только рваная мешковина летела в воздух.

Потом унтера вылезли из окопчика и подбежали с докладом к Панпушко, а тот доложил Софиано, генерал Демьяненко, удовлетворенно покачал головой, видно, что он был доволен грохотом взрывов и показанным представлением. Софиано что — то вручил унтерам, я сначала подумал, что это медали, потом оказалось, что он им выдал по серебряному рублю «на водку». Теперь мы перешли к второму помосту, поближе. Панпушко давал объяснения, поскольку все происходило рядом, я слышал, что он говорил Софиано:

— Ваше высокопревосходительство, — докладывал штабс — капитан, — то, что вы только что видели, было действием оборонительных ручных бомб, которые можно метать только из траншеи, с крепостной стены или из — за укрытия. Однако часто нужно применить мощное оружие в непосредственной близости от врага. Артиллерия в этом случае бессильны, так как она непременно накроет и свои войска. Что же остается наступающим, подошедшим к врагу на 20 саженей или наоборот, когда враг бежит навстречу в штыковую и до него тоже те же 20 саженей, а выстрелить уже нечем. Здесь могут выручить так называемые наступательные ручные бомбы, которые также были предложены изобретателем этого нового вида оружия господином Степановым, — Семен Васильевич указал на меня, — я поклонился присутствующим, приподняв свою каскетку за козырек. Сейчас я продемонстрирую ручные бомбы второго типа, так называемые «лимонки» в действии.

— А что же господин изобретатель сзади стоит, — подал командирский голос Демьяненко, — вот пусть он и покажет.

Вот тебе и оборот событий. Отказываться нельзя, вдруг подумают, что струсил и тогда испытания насмарку. Панпушко ободрительно подмигнул, — все нормально, Александр Павлович, у вас отлично получится.

Я взял «лимонку», проверил, хорошо ли вставлен запал, прикинул расстояние, подошел еще метра на два, выдернул кольцо и с шага забросил гранату практически в центр круга. Грохнуло, но не так сильно как при взрыве «ананаски». Вижу разочарование в глазах публики:

Ваше превосходительство, господа! — сказал я, — вижу, что вы слегка разочарованы мощностью взрыва, давайте пройдем к мишеням, посмотри, сколько врагов ранено и убито.

Генералы все же остались на месте, послав адъютантов и еще три офицера вызвались посмотреть.

Среди полутора десятков свежих мешков три были пробиты крупными осколками в области груди и живота, еще восемь имели более мелкие повреждения. Панпушко закрасил мелом повреждения и мы вернулись к генералам, ожидавших нас стоя на помост.

— Ваше высокопревосходительство, — доложил Панпушко, — трое убитых и восемь раненых: и того 11 попаданий.

— А что же вы будете делать с оставшимися? — спросил Софиано, — вон они, бегут на вас со штыками, осталось 8 сажен.

— Это не проблема, — ответил я, и, подойдя на 10 сажен[9] от мишеней, выхватил Наган, и разрядил его по чучелам, — господа наблюдатели проверьте пулевые отверстия — я стрелял по ближайшим.

— Один из офицеров сбегал к мишеням и доложил: пять пулевых пробоин.

— Весь вражеский полувзвод выведен из строя, ваше высокопревосходительство, — доложил я Софиано.

— Отменно, молодой человек, в армии служили?

— Никак нет, — приняв, согласно регламенту Петра Великого перед лицом начальствующим, «вид молодецкий и чуть придурковатый», — учился в Университете и изобретал, как видите, в том числе и новое оружие на погибель врагам Отечества.

— Вот бы вся молодежь такая была, — довольно пробурчал Софиано

— Видите господа, — обратился он к свите, — как надо действовать! Вот ты, Петруша, — заметил он давешнего адъютанта с лошадки, — возьми — ка это яйцо и метни, уж если статский может, то такой как ты молодец и подавно швырнет.

Петя, ни жив ни мертв, подошел к Панпушко, который объяснил ему порядок действий. Я заметил, что парень побледнел, когда ему вручили взрывающуюся игрушку. Панпушко еще раз сказал, что целиться не надо, главное, вытащи кольцо и сразу швырни вперед, куда подальше.

Петя кивнул головой, выдернул кольцо, молодецки размахнулся и тут я увидел, что чугунное яйцо при замахе вылетело у него из руки и полетело назад, прямо на помост. С диким криком «ложись!!!», я бросился к помосту, успев одновременно с брякнувшейся прямо под ноги генералу Софиано гранатой, оттолкнул генерала и столкнул гранату в окоп сзади. Туда, конечно, никто не удосужился прыгнуть, увидев упавшую на помост гранату — все так и остались стоять на ногах, хлопая глазами, за исключением генерал — фелдцейхмейстера Софиано, упавшего в грязную лужу от моего толчка. Вблизи в окопчике грохнуло не слабо, хотя звук был, естественно, приглушен землей.

Я поднялся и огляделся: свита уже вытаскивала из грязи Софиано, Панпушко прибежал и стоял возле помоста, не знал, что ему делать, — его начальник, генерал от артиллерии Демьяненко, сам допустивший нештатную ситуацию на показе и вмешавшийся в сценарий (зачем ему было посылать меня метать гранату, в результате чего получилось, что, уж если шпак[10] метнул, то любой офицер сможет), в данный момент самолично отряхивал от грязи генерала Софиано. Адъютант с бледным лицом как стоял на позиции для метания, так и продолжал там стоять, хорошо еще, что руку опустил — а то была бы просто статуя из Парка Культуры «метатель чего — то там».

Наконец, Софиано выбрался из рук свиты и я услышал генеральский рык во всей красе: досталось всем, а больше всего — мне, Панпушко тоже не забыли, прошлись по матушке по всем, включая и бомбы.

Софиано приказал подать ему коляску, чтобы уехать с этого трах — тарарах полигона. На предложения отобедать, чем бог послал, рыкнул: «в таком — то виде…», сел в коляску и уехал, сопровождаемый свитой, в хвосте которой плелся на своей гнедой лошадке совершенно потерянный и убитый произошедшим Петенька.

Панпушко утащил куда — то начальник Академии, а мы с Агеевым, чувствуя, что «мы чужие на этом празднике жизни[11]», тоже потряслись в коляске восвояси.

Дорогой мы почти не разговаривали, Агеев что — то пытался говорить обнадеживающее, но я ответил, что все понятно — и эти испытания провалились тоже, в Петербурге мне делать больше нечего, но я помню наш уговор и данное мной слово. Обещал сразу же по приезде переговорить с дедом и сообщить свое решение телеграммой.

Вечером поезд уже вез меня обратно, в Москву.

[1] Здесь и далее — взрывчатое вещество, общепринятая аббревиатура.

[2] Ученый — физиолог, практически заложивший русскую физиологическую школу в которой потом смогли блистать такие звезды как Кравков и Павлов.

[3] Это сейчас, в 20–21 веке, проводится рандомизация (то есть, случайная выборка больных и распределение их по группам), исключающая субъективную оценку — применяется, как правило, в рамках «слепого исследования» — когда врач не знает, что получает больной, препарат или пустышку — плацебо, но в данном случае больных нельзя было оставить без лечения, поэтому проводилось сравнение результата применения опытного препарата с о стандартным лечением в контрольной группе.

[4] Все медики носили статские чины, хотя на плечах у них были узкие погоны, немедицинские чины Академии в то время носили петлицы с просветами и звездочками, что — то вроде небольших погончиков, но на воротнике, такие же носили все военные чиновники.

[5] В Академии преподавали также и ветеринарию, с особым упором на лечение лошадей.

[6] Из [результата] лечения — лат.

[7] Требования к диссертациям тогда были скромные: написал что — то о солях висмута, доложил на Совете — и ты магистр, а еще добавил о их применении, пользе и вреде — и ты уже доктор наук.

[8] Представление должно продолжаться — англ. «Культовая песня» группы Queen

[9] Около 20 метров.

[10] Презрительная кличка гражданских, данная им военными.

[11] Слова Остапа Бендера из «Двенадцати стульев»