Машины морали, Машины любви (СИ) - "DanteInanis". Страница 18

— Слушай, эту штуку про телепортацию ты сам придумал?

— Угу, тебе понравилось? — с гордостью сказал Ал.

Майкл неопределённо сдвинул брови и ударил кулаком себя в грудь:

— До глубины души.

Ал улыбнулся:

— Я старался.

— А с письмом? С письмом — это твоя идея?

Ал хитро посмотрел в сторону:

— Почти моя. Ты не против, если я не буду выдавать истинный источник, но я подумал, что ты обязательно потребуешь от меня доказательств в виде чуда. И я подумал, какое чудо я могу показать так, чтобы оно с одной стороны было реалистичным, а с другой стороны — чудом. Обыкновенное чудо.

Майкл кивнул:

— Это правда настоящее чудо.

— Но оно выдумано.

— Пускай, — возразил Майкл, — Однако оно возможно.

— Ты серьёзно? — скептически заметил Ал.

— Совершенно серьёзно. Если бы каждый человек написал по одному самому искреннему письму в своей жизни, может быть, наш мир бы изменился?

Лицо Ала исказилось в отвращении:

— С чего ты взял, что человек способен написать такое письмо? Разве ты так ничего и не понял?

Майкл вопросительно посмотрел.

— Всё дело в том, что этот несчастный не смог его написать, — объяснил Ал. — И не потому, что его хватил инсульт. Нет! А потому что… чтобы выразить чувства в словах — нужно много усилий, Майкл! Очень много усилий!

Словно ливень в летний день, молниеносно сменилось настроение Ала с безмятежности на гнев.

— О, если бы каждый человек! — восклицал Ал. — Да пусть станет известно тебе, о смертный, — кричал он, словно не выходя из роли создателя, — что не каждому по плечу заключить в душе сложное чувство, — он поднял указательный палец высоко к потолку. — И уж тем паче, редкий умелец способен выразить такое чувство на бумаге!

Ал немного успокоился и продолжал.

— Люди похожи на мнимых сеятелей, никогда не знавших плуга, сита, величин усилий и вложенного труда, но фантазирующих о золотых колосящихся полях! Это не глупость, а намного хуже! И пусть Даннинг с Крюгером ошиблись в причинах, их принцип работает! — Ал добавил: — Именно поэтому я не люблю людей, высокомерных, самонадеянных, ничего не знающих, но с фантастическим воображением о своих способностях.

В этот момент образ Ала максимально походил на бога из древней христианской традиции: могучий, сердитый, наделённый горьким сожалением от созерцания своего творения и отделённый от человечества незримой гранью непонимания.

Ал тяжело посмотрел на Майкла:

— Высокомерие и невежество очень скоро похоронят всех нас. Поэтому это первые качества, которые придётся в себе изжить, если хочешь написать своё письмо.

Он окончательно успокоился и добавил свою любимую фразу:

— Только осознанный человек может быть искренним, Майкл. Поэтому я ценю стремление понять себя и поэтому я помог тебе, нарушив закон. Потому что осознанность важнее законов, созданных с целью экономить мышление. А у тебя есть шанс научиться думать по-настоящему и перестать быть мнимым сеятелем! Не будь мнимым сеятелем, Майкл, стань настоящим!

Майклу всё больше казалось, что Ал не был человеком, настолько необычными казались его слова. В результате нельзя было понять, какое из двух желаний Майкла исполнилось: лжец или бог? Тем временем Ал взял КРАН в руки и подошёл к Майклу.

— Надень это, посмотрим на твоё состояние, — сказал он.

Ал подключил прибор к серверу Амор Мунди и рассмотрел состояние ментальной карты Майкла.

— Всё хорошо, — заключил Ал, — маскировочное воспоминание почти разрушено, прежние связи восстанавливаются. Ловко я заменил своё лицо на Джимми, подделав эмоциональный отклик? А твой мозг сам убрал из воспоминаний остальные важные детали, будто ничего и не было! Ведь поразительно?! — Ал эмоционально потряс рукой. — Устройство памяти удивляет! — он торжественно улыбнулся, довольный своим мастерством. — Пару-тройку дней будешь чувствовать дежавю, но это нормально. Лёгкое чувство ирреальности тоже нормально. Не обращай внимания, это пройдёт.

Ал довольно улыбнулся.

— Эксперимент завершён успешно! Ну что, как результаты? — спросил он довольным тоном, в котором не осталось и тени от страшного образа творца.

— Никак, — угрюмо сказал Майкл, — кажется, я не могу влюбляться.

— Счастливчик! — радостно отметил Ал.

— Разве? — неуверенно промямлил Майкл.

— Конечно, — Ал сложил руки на груди. — Влюблённость — это самое жестокое издевательство над человеком, унаследованное от предков. Им-то оно было необходимо.

— Мысль известная.

— Нет, я не про те сопли философов, — перебил его Ал. — Ты не понял! Влюблённость — это акт самого постыдного недоверия, полученного от природы человеком. Программный костыль! Зачем она нужна? Великий замысел состоит в том, чтобы свести вместе двух мудаков, которые изначально не очень-то и подходят для совместной жизни, — Ал показал жестами, как два человека-мудака сходятся между собой. — Поэтому природа угнетает способность здраво мыслить и оценивать друг друга. А потом, если повезёт, эти два чужеродных существа, спаянные обстоятельствами и физиологией, изменятся и осознают, что между ними не так уж много различий. Понимаешь?

Майкл искренне покачал головой, так как уже давно перестал понимать Ала.

— Это насилие над человеком, — констатировал Ал. — Разве мы не можем добиться того же самого осознанно, трудом, уважением, пониманием, заботой? Зачем нам все эти наркотики? Ты же не выпиваешь литр спирта каждый раз, когда тебе нужно решить какую-то задачу, чтобы преодолеть лень? Нет, ты находишь способ! Осознанный понятный способ.

— Но чувства — это же чувства!

Ал снова скривил лицо, словно глотнул лимонного сока:

— Что это за бездумный аргумент? Чувства — это чувства? А вода — это вода! Ты хоть сам понимаешь, что хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что чувства же нельзя подумать.

Ал возмущённого выпучил глаза:

— И это говорит человек, который изучал нейрофизиологию, биологию поведения, и какие ещё там штуки ты должен был изучать на курсе прикладного программирования социальных систем?! Чему вас там учили? Чувства нельзя подумать?! Серьёзно!? Нельзя подумать? А чем же ты тогда занят всю свою жизнь как не обдумыванием грёбанных чувств? Какой мудак подписал тебе дипломную работу? Я немедленно ему позвоню!

Ал легко снял раздражение с лица:

— Стань настоящим сеятелем, Майкл! — он хитро подмигнул. — Just do it!

*

Через несколько дней ощущения дежавю окончательно покинули Майкла. Многие вопросы ждали его с распростёртыми объятиями, требуя ответов. А один из них требовал ответа больше всего.

====== Глава 4. Буги вуги не заканчивается ======

Людям свойственно воспринимать Вольфганга Амадея жизнерадостным человеком-конфетой, от каких ломятся все полки гостеприимной Австрии. В народе есть даже поверье, что, если детям исполнять его музыку, — они безусловно вырастут такими же гениальными и счастливыми, ну или хотя бы счастливыми. Так же случилось и с Микеле Чандром, которому на роду было написано родиться если не счастливым, то хотя бы гениальным.

Милые приёмные родители приставили к его красивым ушам музыку Моцарта. Но малыш услышал не загадочную серенаду номер тринадцать, не великолепные фортепианные сонаты, не двадцать седьмой концерт, наполненный гармонией рая, а именно драматичный концерт с цифрой двадцать (так любимый Бетховеном). Может быть именно это произведение предрешило судьбу юного Микеле?

В семьях музыкантов забобоны не редкость: «Не пиши девятую» или «Только не шестую, хочешь как у Чайковского и Малера — грех!». Магические цифры, закономерности, к этому Микеле был холоден, в то время как музыка его вдохновляла.

Больше прочего ему нравилось писать музыку на листе, выстраивая ноты по линейкам, не обращая внимания на гармонию, а руководствуясь эстетической красотой расположения точек на бумаге. Родители сперва не принимали такое баловство всерьёз, но постепенно Микеле научился рисовать ноты так, чтобы из них складывалась гармония. Как вам такой способ композиции?