Неисправимый грешник - Хантер Мэдлин. Страница 43

– Я рада видеть тебя в добром настроении, потому что вам с Данте в скором времени предстоит совершить короткое путешествие. Если бы он не ушел так поспешно, я бы сообщила ему новость.

– Путешествие? Куда?

– В Суссекс. – Шарлотта вынула из ридикюля письмо и помахала им. – Оно пришло сегодня утром из Леклер-Парка. Верджил и Бьянка вернулись.

У Флер заныло в груди.

– Это просто чудесно.

– Пенелопа решила остаться в Неаполе. Верджил уве­ряет меня, что она возвратится в полном здравии и что он объяснит все, когда нас увидит.

– Он дал понять, что знает о нашем браке? – слабым голосом спросила Флер.

– Он ничего конкретного об этом не говорит, но ду­маю, что слуги ему рассказали. Данте, по всей вероятности, пожелает туда съездить, если это не нарушает ваших планов.

Флер вдруг захотелось, чтобы весь ее деловой журнал был заполнен позициями о не терпящих отлагательства пла­нах, которые не позволяют ей выехать в Суссекс. Хотя бы в течение нескольких недель.

Последний день как-то изменил ее мироощущение, смысл которого она до конца не понимала. Если ей пред­стоит увидеть Леклера, то мир вообще перевернется вверх дном.

В их поле зрения появилась обширная, в духе средневе­ковья, усадьба. Перед домом играли два мальчика, бросая вверх камешки и наблюдая за тем, насколько высоко они взлетают.

Звук приближающегося экипажа отвлек их от этого за­нятия. Младший, которому по виду было года четыре, за­прыгал и замахал руками.

– Кого-то очень разволновал твой визит, – сказала Флер.

– Это Эдмунд, – ответил Данте. – Старшего зовут Милтон. Младший обожает меня, хотя я и не понимаю, за что.

– Вероятно, он знает, что ты не станешь его отчиты­вать, если он бросает камешки о стену дома.

Оба мальчугана загородили дверцу кареты, когда та ос­тановилась, так что Данте с трудом удалось выбраться. Эд­мунд потянул его за сюртук и стал рассказывать о больших кораблях, новом пони, противном учителе и тайном месте на берегу озера, где он вчера видел маленькую змею.

Данте сжал ладонями лицо малыша и наклонился к нему:

– Мы скоро увидим нового пони, а днем отправимся и поищем еще змей. А сейчас в карете находится леди. Отой­дите в сторонку, чтобы она смогла выйти, и поприветствуйте ее, как это делают юные джентльмены.

Милтон протянул руку, чтобы помочь Флер сойти. Не в пример белокурому Эдмунду он был черноволосым и го­лубоглазым, как и его отец.

– Добро пожаловать, тетя! Мы пока не должны знать, что дядя женился, но я подслушал, как дворецкий сообщал папе эту новость.

– Женился? – Эдмунд в ужасе посмотрел на Данте. – Скажи Милтону, что он ошибается.

Данте положил руку мальчику на плечо и слегка стис­нул его:

– Помни, как делают юные джентльмены, Эдмунд.

Эдмунд, слегка изменившись в лице, поклонился:

– Мы рады вас приветствовать.

Флер наклонилась к расстроенному маленькому джентль­мену.

– И я очень рада познакомиться с тобой, Эдмунд. – Она заговорщицки подмигнула ему. – Мистер Дюклерк взял с меня слово, что я не буду вмешиваться в такие важ­ные мужские дела, как пони и змеи, так что я вряд ли буду для тебя помехой.

На лице малыша расцвела улыбка облегчения.

– Ой, ну тогда – добро пожаловать!

– Именно, добро пожаловать, – сказал чей-то взрос­лый голос.

Флер подняла голову и встретилась с пронзительным взглядом голубых глаз виконта Леклера.

Рядом с ним стояла улыбающаяся Бьянка, его жена. Пока по ступенькам сбегали вниз две девочки, спеша при­соединиться к братьям, Бьянка обняла Флер.

– Эта новость оказалась для нас чудесным сюрпризом. Мы так рады, что Данте нашел свое счастье.

Флер играла свою роль предельно старательно. Кстати оказалась и суета с детьми и багажом. Леклер и Данте об­менялись тихими репликами. Поскольку они оба засмея­лись, можно было предположить, что этот визит не будет настолько уж неприятным.

– Проходите, – сказала Бьянка. – Я провожу вас в ваши комнаты. Я хотела поместить вас вместе, но Верджил настоял, чтобы каждый из вас имел свою.

Флер посмотрела на Леклера, который поднимал Эд­мунда.

Бьянка, как выяснилось, не знала истины. Леклер же сделал свои выводы.

Две лошади бежали по полю. Милтон ехал на новом пони. Данте гарцевал на мерине, держа перед собой в седле Эдмунда.

Флер наблюдала за ними с террасы дома. Даже со столь далекого расстояния она могла видеть, какое удовольствие получают от езды все трое.

– Моя жена позволяет малышу ездить на лошади толь­ко со мной, Данте или с ней. Из всех вариантов я меньше всего беспокоюсь, когда он едет с моим братом.

Флер вздрогнула и обернулась. Леклер стоял в несколь­ких футах от нее и тоже наблюдал за всадниками.

Флер огляделась вокруг, ища Бьянку, но ее нигде не ока­залось. Они были на террасе вдвоем.

– Кажется, он очень любит Эдмунда, – сказала Флер.

– Он идеальный дядя, умеет устраивать заговоры с ними против нас. Каждому мальчишке понравилось бы иметь та­кого дядю. – Леклер подошел к Флер поближе. – Он тоже их любит и получает не меньшее удовольствие от игр с ними. Если у кого и есть темперамент отцовства, то это у Данте.

Флер сглотнула и продолжила наблюдение за лошадь­ми. Данте устроил небольшую гонку и позволил Милтону и пони выиграть забег.

– Он мой брат, Флер. Мой брат.

Флер закрыла глаза, услышав, каким тоном это было произнесено. Он был охвачен тревогой оттого, что она не приняла во внимание их прежнюю дружбу, заманив Данте в брак, не пощадила его из уважения к той их дружбе.

– Я ведь не ошибаюсь? Ты предложила ему женитьбу на таких же условиях, как когда-то мне?

– Я была предельно честна. Я не обманывала его. Он знал, какой будет договор, прежде чем сделать свой выбор.

– Он был по уши в долгах, и ты бросила ему спаситель­ную веревку. Тут вряд ли можно говорить о выборе.

– У него были другие возможности, разве не так? Он мог опереться на друзей. Мог обратиться к тебе. Он пред­почел этого не делать. Он знал, что обретет и что потеряет в случае этой женитьбы.

– Он не имеет понятия, что потерял, потому что никог­да этого не имел, а посему не может осознать цену утраты. – Леклер жестом показал на своих сыновей и брата. – Однако он скоро начнет задумываться об этом. Нет детей. Нет бли­зости с женщиной, которую он любит и с которой хочет все­гда быть вместе. Он приговорен существовать все отведен­ное ему время, заводя случайные романы и не имея стержня в жизни. С постоянным юношеским брожением в крови.

Она оторвала взгляд от лошадей и стала смотреть на тра­ву под террасой. Ей хотелось сказать Леклеру, что он оши­бается, что Данте мало интересуют подобные вещи.

– Я боялась твоего возвращения, – сказала она. – Я знала, что ты это не одобришь и станешь винить меня в том, что злоупотребляю его добрым отношением.

Леклер положил руку на ее ладонь, опирающуюся на ка­менные перила.

– Я не виню тебя. Я прошу прощения, если это прозву­чало как обвинение. Я лишь хочу счастья для него и для тебя.

Ей было приятно его прикосновение. Целомудренное и ласковое, оно всегда выражало дружескую привязанность и доверие. До Данте (скорее всего ошибка, должно быть Леклер ) он был единственным мужчиной, ко­торого она могла вынести.

Она полагала, что у них будут такие же дружеские отно­шения с Данте. Однако Данте действовал на нее не так, как Леклер. Как ни один другой мужчина. И это вело их к беде.

– Ты объяснила ему все, Флер? Я думаю, что это помо­жет, если он поймет причину.

Она наконец решилась взглянуть на него. Его красивое лицо выражало готовность понять и заботу, в нем не было гнева. Он был старше Данте всего на два года, но тем не менее всегда был старшим братом в семье, даже тогда, ког­да был жив первенец и носил титул. Ответственность легла на него уже в молодом возрасте, и если бы Бьянка не вошла в его жизнь и не перевернула бы все вверх дном, он соста­рился бы до срока.

– Разумеется. Он понимает, что я такова от природы, и дело не в моем выборе.