Неисправимый грешник - Хантер Мэдлин. Страница 45

– Он никогда не скажет нам, что она пишет.

– К сожалению. Его профессиональную сдержанность я приветствую, когда дело касается моих дел., но какая до­сада, когда он держит в секрете то, что хотелось бы знать мне. Например, о твоей женитьбе. Я получил два письма от него, после того как это событие состоялось, но в них не было даже намека на тот сюрприз, который меня ожи­дает.

– Я решил дождаться твоего возвращения, чтобы ин­формировать об этом счастливом событии. – Данте сел в кресло по другую сторону стола и вытянул ноги.

Как часто в течение многих лет они садились таким об­разом – Верджил на положении главы семьи с одной сто­роны стола, он – с другой.

– Хэмптон не советовал мне жениться на ней, – ска­зал Данте, чтобы облегчить начало разговора. – Я ответил ему, что объясню тебе, почему снова поступаю безрассудно.

– Почему он тебе не советовал?

– Условия соглашения весьма необычны.

– Поскольку она нашла тебя в малоприятном месте, ре­зонно ожидать, что она может потребовать тех условий, ко­торые пожелает.

– Конечно, ты можешь так считать.

– Я полагаю, что Хэмптон не знает всех условий, – за­метил Верджил.

– Верно.

Верджил встал и подошел к окну с игрушками. Посмот­рел в ночное небо.

– Когда Флер предложила мне фиктивный брак, финансы семьи были совершенно расстроены. Признаюсь, что у меня был соблазн решить проблему с помощью ее денег.

Это было признанием того, что Верджил понимает муж­чину, который способен соблазниться таким призом. Но не такой реакции ожидал от него Данте.

– Должно быть, ты был разочарован тем, что она пред­ложила тебе такой брак. Ведь ты ухаживал за ней довольно долго.

Верджил удивленно обернулся:

– Ты ошибаешься. Я всегда знал. Все время. Ухажива­ние было не только ее уловкой. Я согласился на это. Более того, я фактически организовал все это. Так что когда она предложила этот брак, я знал, что именно она имеет в виду.

– Ты знал об этом с самого начала? Она сказала тебе об этом до того, как вы стали близки? В это трудно поверить.

– Я узнал об этом почти случайно. Однажды, когда я пришел к ней, она призналась мне. Таким образом я узнал правду и причины. В результате все вылилось в дружбу и взаимно выгодную ложь, поддерживаемую нами обоими.

– Причины? А какие причины? – Данте не был уве­рен, что его рассердило больше – тот факт, что существу­ ют какие-то причины, или то, что Флер откровенно рас­сказала о них Верджилу.

Верджил прочитал мысли и чувства во взгляде брата.

– Она не говорила мне о причинах. Я догадался сам. Я даже не знаю, знает ли она о них сама.

– Тем не менее она рассказала тебе достаточно, чтобы у тебя появились основания для догадок. Так что же, черт побери, ты вычислил? – рявкнул Данте.

Это не был бы мужской разговор, если бы кто-то из со­беседников не сорвался на крик.

– За всю жизнь я еще никогда не испытывал большего искушения обмануть чье-либо доверие, Данте. Я колебал­ся весь день, не зная, должен ли я это сделать. И пришел к выводу, что это должны решать вы двое и я не буду вмеши­ваться.

Он протянул руку и пальцем откатил фургон сына на место рядом с каретой, которую он сделал, когда был маль­чиком.

– Ты можешь, однако же, спросить ее о том дне, когда я нашел ее рыдающей в саду ее родителей. Дне, когда она сказала мне, что мои ухаживания совершенно бесполезны.

Глава 19

Стук в дверь спальни застал ее во время одевания. Она послала девушку, которая ей помогала, принести утренний чай. Взглянув в зеркало, она поправила прическу.

Девушка с чаем не появилась. Вместо нее Флер увидела в зеркале фрак и сапоги.

Она посмотрела через плечо. Опершись небрежно о сте­ну, Данте наблюдал за тем, как она прихорашивается.

Он был красив как грех. Лучше бы он не был таким. На­верное, ей было бы легче жить с ним, если бы у него был какой-то изъян, на котором она концентрировала бы свое внимание всякий раз, когда видела его. Возможно, тогда ее сердце не начинало бы колотиться при встрече и ее не бро­сало бы в жар.

Она стала механически перебирать заколки и флаконы с духами на туалетном столике.

– Ты сегодня рано поднялся. У тебя какие-то планы в отношении детей?

– Я сказал им, что сегодня занят. Я поднялся рано для того, чтобы побыть с тобой.

Она снова взглянула на отражение в зеркале. Выраже­ние лица у него напоминало то, какое было в день бала. Слишком серьезное. Сосредоточенное. Даже суровое.

– Мы пойдем с тобой на прогулку.

Не приглашение, а команда. Без сомнения, это часть его плана, целью которого является настоящий брак.

– Я присоединюсь к тебе, как только горничная вер­нется и закончит мой туалет.

– Я отослал ее. Я помогу тебе одеться.

– Я вижу, ты намерен сегодня утром заявить о своих правах.

– Просьба составить мне компанию и понаблюдать за тво­им одеванием – это наименьшие из них, так что ты не должна иметь возражений. К тому же я делаю это не в первый раз.

То, что он одевал или раздевал женщину не в первый раз, было совершенно очевидно. Даже с ней он проделывал это не однажды.

Она стала развязывать ленточки, которые удерживали полы халата. Данте внезапно оказался у нее за спиной. В зеркале ей было видно, как он мягко отстранил ее руки и принялся развязывать ленточки. Его ладони находились на­столько близко от ее грудей, что ей почудилось, будто они их ласкают.

Данте спустил халат с плеч, и она осталась в нижней юбке, корсете и комбинации.

Он не шевелился. Флер также не решалась что-то де­лать. Она не могла видеть его лица, в зеркале отражались только его торс и бедра позади нее. Она ощущала тепло его тела, а также крепкую хватку его рук на плечах.

Она почувствовала возбуждение. Однако тут же пришло воспоминание о леденящем ужасе.

Данте отодвинулся.

– Давай наденем платье и насладимся отличной погодой.

В зеркале она увидела, как он взял с вешалки ее платье. У нее отлегло от сердца. И в то же время острое разочаро­вание охватило ее.

Они шли рядом, не разговаривая. Молчание было тяго­стным: оба с тревогой ожидали разговора, который должен был произойти. Флер не сомневалась, что в этом и состоя­ла цель прогулки.

Данте привел ее к озеру в парке. Они пошли по тропин­ке, окаймлявшей озеро, и вскоре оказались на поляне, где обычно проводились семейные пикники. Это место вызы­вало приятные воспоминания, и Флер невольно улыбну­лась.

Данте заметил ее улыбку.

– Что тебя развеселило?

– Я думала, что наш визит создаст неловкую ситуацию, но этого не случилось. В конце концов, твой брат когда-то ухаживал за мной, а я однажды видела, как ты целовал Бьянку недалеко от этого места.

Данте тихонько засмеялся:

– Я забыл, что ты была одной из свидетельниц этого эпизода. Уверяю тебя, я не был инициатором того поцелуя. Она сама меня обняла.

– Ты думаешь, она пыталась возбудить в Леклере рев­ность?

– Надеюсь, что так, поскольку она в этом преуспела.

Он не пошел по тропинке через поляну, а избрал путь в сторону молодых дубов.

Как уже было в Дареме, а позже и в ее саду, он снял сюртук, расстелил его на земле, предлагая ей сесть.

– Ты должен извинить меня за мои опасения, Данте, но всякий раз, когда я сажусь на твой сюртук, я оказываюсь в твоих объятиях.

– На сей раз я хочу лишь поговорить. В доме дети най­дут меня и помешают нам, если, конечно, мы не выберем местом для разговора твою спальню. Ты предпочла бы это?

Он сказал это не в качестве угрозы, однако его сего­дняшнее настроение говорило о том, что это действитель­но неразумно. Чувственность бушевала в нем все утро, и он с трудом ее сдерживал. Так было со времени того бала.

Она села на сюртук, Данте устроился рядом. Он оперся рукой о согнутое колено и устремил взор на озеро.

– Мой брат разговаривал со мной, – сказал он.

– Он сказал тебе, что ты сделал глупость, заключив этот брак?