За день до полуночи - Хантер Стивен. Страница 19

Одновременно с маскировкой по внешнему периметру зоны были вырыты окопы и ячейки для крупнокалиберных пулеметов. Грузовики подвезли к ним боеприпасы – около миллиона. Достаточно, чтобы дать отпор целой армии.

Майор перебегал от позиции к позиции, проверяя полосы обстрела и внося коррективы.

– Как настроение? Чувствуете себя сильными и храбрыми?

– Да, сэр. Сильными, храбрыми и отлично подготовленными.

– Значит, все будет в порядке. Все идет по плану, по графику. Мы все можем гордиться, упорный наш труд будет вознагражден.

Выкурить их отсюда можно только напалмом, а напалм противник применить не сможет, потому что есть опасность повредить главный компьютер. Нет, придется им подняться сюда и рассчитывать только на стрелковое оружие. Или идти в рукопашную. Будет настоящий бой.

На одной позиции на вершине горы наблюдатели сообщили ему о вертолетах.

– До двенадцати вертолетов, сэр. Пролетели на восток и там приземлились.

Майор посмотрел в бинокль. Он заметил небольшое скопление людей в миле от горы, на снежной равнине возле каких-то убогих построек. Двенадцать вертолетов выстроились на земле в боевом порядке. Заметил он и большой фургон, наверное, средства связи, и движущуюся колонну грузовиков. Люди сновали туда-сюда, кто-то ставил большую медицинскую палатку с красным крестом. Машины прибывали, взлетали или приземлялись вертолеты.

– Они готовятся, сомнений в этом нет. Собираются атаковать с воздуха. Естественно, я и сам бы так поступил.

– Когда они начнут, сэр?

– Если честно, то я просто восхищен. Кто бы ни командовал этим шоу, он свое дело знает. Мы с генералом предполагали, что в первую атаку они пойдут уже через три часа, и она будет плохо спланирована и скоординирована. Много дыма и огня, масса жертв, но никаких конкретных результатов. Однако тот человек внизу выжидает, он хочет тщательно подготовиться. Вертолеты…

– Самолеты, сэр. Мы случайно заметили солнечные блики.

– Да, электронные средства подслушивания. Будьте осторожны в разговорах, ребята. Они слушают нас и фотографируют. Фотографируют наш замечательный тент.

Солдаты рассмеялись.

Майор был чрезвычайно доволен. Многие годы ему приходилось охотиться на партизан, жестоко очищая от них сельскую местность. Иногда партизаны захватывали в плен кого-то из солдат и разбрасывали его кишки на многие мили, а они шли по следу, пока, наконец, не находили оставшиеся от него кости. Было очень трудно приблизиться к этим ублюдкам и навязать им бой, они словно растворялись в складках местности. Можно было пытать их женщин и убивать детей, но партизаны всегда находились где-то рядом, хотя дотянуться до них было невозможно.

Но сейчас другое дело. Мы на горе, и они вынуждены сами прийти к нам. Вот это будет бой! Им поставили четкую задачу – удерживать гору определенное время.

– Следите в первую очередь за самолетами, – приказал майор. – Мы знаем, что в этом районе, в Балтиморе, у них есть штурмовики А-10. Они будут летать низко, постараются запугать нас. За ними последуют вертолеты, вы увидите, как они будут взлетать. Десантники по веревкам спустятся из вертолетов на дорогу, потому что вертолеты там не сядут. Это, наверное, будет группа Дельта, очень хорошие солдаты, лучшие. Настроены они будут решительно, но натворят много глупоcтей, вы сами это увидите. – Майор улыбнулся. – Это будет грандиозный бой, я вам обещаю. Да, грандиозный бой, ребята, о нем будут рассказывать сотни лет.

– И мы выиграем его для вас и генерала, сэр, – пообещал кто-то из солдат.

Майор прошел в разрушенное здание пункта управления запуском и снял со стены телефонную трубку.

Ему ответил генерал.

– Пока никаких признаков штурма, сэр. Однако его надо ожидать в течение часа. Прибыли вертолеты и колонна грузовиков. Но мы готовы их встретить.

– Хорошо, Алекс. Я надеюсь на тебя.

– А как дела внизу, сэр?

– Продвигаются. Медленно, но продвигаются. Пламя яркое и горячее.

– Мы будем держаться до последнего.

– Обеспечь мне необходимое время, Алекс. А я обеспечу тебе такое будущее, какое ты пожелаешь.

12.00

Уоллс пристально смотрел на дверь. Эта была самая худшая. Конечно, были и другие двери, даже такие, которые ему нравились. Но эта была самая поганая из всех дверей. Массивная, зеленая, железная и старая, как будто ей было миллион лет. Грубые петли выбили углубления в стене в тех местах, по которым они стукали в течение многих лет. На высоте фута от пола кто-то нацарапал на ней кривыми грубыми буквами: «Трахай ниггеров». Глядя на эту надпись, Уоллс подумал, что дверь именно для этого и предназначена.

Он лег на спину. Скоро он сойдет здесь с ума, а потом его выпустят и тогда убьют.

Да, «Трахай ниггеров», все правильно.

Уоллс попытался думать о всяких пустяках, чтобы быстрее летело время, но из этого ничего не вышло. В камере их было двое – он и дверь. Уоллс понимал это, потому что по натуре был реалистом. А в данный момент реальность состояла из зеленых стен вокруг, параши, засохших соплей под нарами и нацарапанных на стенах предложений от педерастов. И еще дверь. Не могло быть ничего более реального, чем эта железная дверь с болтами, заклепками и тяжелыми петлями.

Дверь запирала его и советовала: «Трахай ниггеров».

– Эй, парень.

Это окликал его в глазок Поросенок Уотсон.

– Эй, поднимай свою черную задницу или я отдам тебя Арийцам, и они пересчитают тебе все кости.

Послышался лязг металла. Поросенок Уотсон открыл дверь, отодвинул засов и вошел в камеру. Сделать это было довольно просто, если у тебя есть ключ. Ростом Уотсон был высок, примерно под сто девяносто, прыщав и грузен. Два поросячьих глаза, поросячий нос гармонировали с нависшим над широким черным ремнем животом, который напоминал наволочку, набитую свинцом. Длинные руки этого расиста испещрены были татуировками, даже фаланги пальцев запечатлели такие полярные этические понятия, как «любовь» и «ненависть».

В руках Уотсон держал полицейскую дубинку, которой орудовал с большой ловкостью.

– Чем ты занят, парень?

– Я молился, – соврал Уоллс. Врал он, как дышал.

– Не смеши меня, твои гребаные молитвы уже были услышаны, ты получил шесть недель одиночки и Арийцы не успели достать тебя.

Да, так оно и было. Один из Арийцев, по кличке Крутой Папа Пинкем, проявил повышенный интерес к заднице Уоллса и однажды вечером в душевой с помощью троих шестерок решил овладеть ею. Однако торжество его было недолгим. Уоллс настиг его в коридоре между крыльями здания тюрьмы, достал бритву и сделал так, что Папа Пинкем уже никогда не будет ни к кому приставать. Было ужасно много крови.

Кто бы мог предположить, что в мужском члене так много крови?

Арийцам это не понравилось, и они поклялись кастрировать Уоллса, чтобы он тоже распевал высоким фальцетом.

– Тебя хотят видеть какие-то шишки, – сказал Поросенок Уотсон. – А теперь поторопись или я разберусь с тобой. Давай сюда.

Он вывел Уоллса из камеры-одиночки, расположенной в крыле В, и повел по главному коридору мимо зарешеченных клеток, где сидели Арийцы – самая влиятельная, организованная банда в исправительной тюрьме штата Мэриленд. У Арийцев имелся героин, порнография, барбитураты, убийцы, охранники, прачки, ножи, дубинки, кастеты. Они верховодили в тюрьме.

– Эй, приятель, мы еще доберемся до твоей задницы, будь уверен, – крикнул Уоллсу один из Арийцев.

– Ниггер, считай, что из тебя уже сделали фарш, – заверил другой.

– Дурень, тебе конец, – пообещал третий Ариец.

– Да ты и впрямь популярен, – с радостным смехом заметил Поросенок. – Знаешь, они даже заключают пари по поводу того, как долго ты проживешь.

– Проживу долго, – дерзко ответил Уоллс. – Дольше, чем твоя белая задница.

Поросенок подумал, что у него начинается истерика.

– А мертвецы, оказывается, еще и рассуждают, мне это нравится, – хмыкнул Уотсон.

Они прошли через помещение охраны, где Уоллса тщательно обыскали (но его нож был в безопасном месте), вышли из основного тюремного блока и вошли в кабинет начальника тюрьмы. Там были двое военных. Начальник тюрьмы сделал Уотсону знак удалиться и закрыл за ним дверь.