Расскажи мне всё! (СИ) - "Меня зовут Лис". Страница 53

Я хватаюсь за сиденье, потому что от его слов мир будто сползает в бездну. Так сползает со стола скатерть, когда её тянут вниз, неосторожным движением разрушая чью-то романтичную сказку: падая на пол звенят ножи и вилки, вдребезги разбивается хрусталь, гаснут свечи…

========== Глава 22. Мальчик и выбор не в его пользу ==========

— Уведите её, — командует Сноу, пренебрежительно отворачиваясь, и тут же обращается к Питу уже совсем иным тоном: — а нам с тобой надо серьезно поговорить.

Меня грубо подхватывает под локоть один из охранников и тянет следом за собой по коридору вниз. Я не пытаюсь сопротивляться: всё равно бесполезно. Как и бесполезно умолять президента о милости. Я сама заварила эту кашу, и сейчас меня волнует только одно, чтобы из-за моей глупости не пострадали Прим, Гейл и мама.

Мы преодолеваем пару лестничных пролетов, спускаемся на первый этаж, ключи гремят в руке стражника, противным лязгом бьют по вискам, и тут я замечаю, что охранник забыл закрыть за нами металлическую решетку, отделяющую камеры от центральной части подвала. Может ли это быть простым совпадением? Сильная мужская рука с такой силой тащит меня по коридору, что я еле успеваю за широкими шагами. Внезапно мы останавливаемся. Мужчина вытаскивает из-за пазухи нож и, отпустив мое запястье, толкает спиной в стену, вышибая из меня дух.

Холод проникает до самых костей, когда я ударяюсь о серый камень. Между мной и моим палачом не более тридцати сантиметров свободного пространства. Он поднимает нож, угрожающе приближаясь, а я застываю на месте, не зная, что предпринять. Ударить его коленом и бежать? Как далеко смогу я уйти незамеченной?

Я крепко сжимаю зубы, однако глаза не закрываю. Если мне и суждено умереть в этом подвале, то я собираюсь сделать это с достоинством. Я замираю в ожидании неминуемого конца, но едва охранник заносит клинок, вместо того, чтобы обрушить его на меня, он втыкает перо себе в бедро.

— Все время налево, четыре двери, — произносит он, скручиваясь от боли и оседая на пол. Я ошарашена настолько, что не успеваю даже вскрикнуть. — Беги!

Не зная, чем именно заслужила такое доверие, я благодарно киваю, и на онемевших ногах пускаюсь обратно к незапертой решетке. Все время налево! Я распахиваю первую дверь и попадаю в котельную. Как обезумевший раненый зверь, я несусь, словно за мной псы гонятся, хотя внутри коридоров тихо, и только глухо пыхтящие насосы качают кипяток по трубам во дворец.

Еще один поворот, и вот я уже на кухне, вернее, в кладовой, крадусь мимо мешков с овощами и фруктами, которые вижу впервые.

— Мисс? — рядом появляется крохотная девушка не старше тринадцати лет в голубой униформе. В коридоре, откуда я пришла, слышатся тяжёлые шаги. Несколько пар ботинок спускаются по лестнице, голоса становятся громче. Судя по всему — дворцовая охрана.

— Пожалуйста, — умоляю я её одними губами, прислоняя палец ко рту.

— Сюда, — показывает она на ряд больших мусорных контейнеров, открывая крышку. Я слишком устала и напугана, чтобы размышлять об ее намереньях, поэтому не задумываясь влезаю внутрь. Люк надо мной захлопывается, словно последний вбиваемый в крышку гроба гвоздь, и мне остаётся надеяться только на случай, на судьбу или на удачу. Существует ли она? Судя по тому, как мне везет, скорее всего, нет.

— Давай на улицу, через час мусорщики заберут, — раздается низкий голос, металл под ногами дрожит, и вагончик начинает двигаться.

Я упираюсь руками в стенки, перестав дышать, и судорожно придумываю, как бы сбежать. Меня предали все, кто только мог предать. У меня отобрали Гейла, заставив его не по своей воле затащить меня в ловушку, отобрали Пита, который давно стал игрушкой в руках президента и его людей, но я не дам им отобрать собственную жизнь. Пока мне есть за что бороться, я буду делать этого до последнего вздоха.

Желудок урчит, с самого утра у меня во рту не было даже глотка воды. Вокруг пахнет рыбными очистками и тухлыми овощами. Я, конечно, не неженка, и могу не кривясь терпеть, да и на многие вещи смотришь по-другому, когда на кону собственная жизнь, но нос рукавом все же закрываю.

Самая большая проблема, что я осталась без личных вещей, без денег и телефона в столице, где не знаю ни одной улицы. Понятия не имею, что делать дальше и как себе помочь, впрочем, одна мысль у меня всё же имеется. Если я когда-нибудь доберусь до этой Аннабель, то вырву ей все волосы, а пока мне остаётся лишь свернуться клубком и надеяться, что в этом проклятом месте найдется хоть один человек, который сможет помочь «Огненной Китнисс». Если, конечно, вспомнит…

Мусорный бак останавливается, и несколько минут я сижу, не двигаясь, прислонившись ухом к металлической стенке. Когда звуки с улицы стихают, я наконец решаюсь приоткрыть крышку, но она оказывается заперта. Я толкаю её раз за разом, упираясь плечом, но не могу сдвинуть ни на сантиметр.

Кому может потребоваться закрывать мусорный бак на замок? Беспомощно забившись в угол, я просто жду.

Спустя примерно час заслон резко открывается, и на меня сыпятся картофельные очистки. Я сжимаюсь, словно пружина, готовая дать отпор, но вновь вижу лицо молодой девушки, той самой, что помогла мне.

— Китнисс Эвердин? — спрашивает она тихо, и я киваю. — Пойдёмте со мной. Нас ждут.

— Кто ждет? — вылезаю я и припускаю следом за девчонкой, которая уже скрывается за широким забором из кустарника.

— Я сразу узнала Вас, мисс Эвердин, — тихо говорит она, сворачивая в подворотню. — Еще вчера среди прислуги прошел слух, что президент бросил Вас в казематы. Как Вам удалось сбежать?

— Мне… повезло, — вру я, потому как сама не знаю, откуда во дворце столько противников режима президента.

— Не бойтесь, мы поможем Вам спрятаться, — девочка хватает меня за руку, крепко обхватывая тонкими пальцами запястье. — Мои родители будут только рады помочь.

— Как тебя зовут? — отвечаю я, бросая, взгляд на её пальцы, сжимающие мою руку.

— Кассия, — тепло улыбается она.

— Красивое имя, — говорю я. Из его коры этого растения делают ароматный порошок. Мама говорила, что в Капитолии его называют «корицей».

Кажется, что мы бежим целую вечность, петляя узкими проулками мимо каменных стен в самом центре. Кассия ведет меня задними дворами, ловко перепрыгивая через бордюры и огибая мусорные баки. Наконец, она останавливается возле небольшого двухэтажного особняка, но вместо того, чтобы подняться вверх по лестнице, мы спускаемся вниз — в подвал. Она трижды стучит, и дверь открывает невысокая смуглая женщина. На вид ей около сорока, сзади за её юбку держится маленький мальчик, такой же кудрявый и темноволосый.

— Мам, это…

— Я знаю, кто это, — строго отвечает женщина, — заходите, быстрее.

Вечером Лорин, так зовут женщину, согласившуюся приютить меня, устраивает настоящее пиршество. Меня всегда поражала способность некоторых хозяек накрыть стол практически из ничего. Да, эта семья, в отличие от нас, десять лет назад, не голодает, но условия их жизни вряд ли можно назвать роскошными.

Лорин, как и ее дочь Кэсси, работает во дворце, на кухне, поэтому то, что было не съедено вчера за ужином в президентском доме, оказалось сегодня на нашем столе. Собранные с тарелок остатки тушеного барашка и овощной нарезки превратились в сочное рагу, отварной картофель — в духовую запеканку, а заветренные фрукты — в сочный пирог.

— Я невероятно благодарна Вам за помощь, — в третий раз за вечер говорю я хозяйке дома. Кэсси суетится вокруг, убирая тарелки, а маленький Кассиан, играет под столом с чем-то смутно напоминающим машину.

— Не нужно благодарности, Китнисс, — добродушно отвечает она. — Мы знаем, что ты ничем не заслужила оказаться за решёткой. Я помню твои Игры, то, что сделали вы с Питом, достойно уважения.

Интересно, почему она называет его Питом?

— Тебе есть куда пойти? — спрашивает моя спасительница, сочувственно вздыхая.

Я на минуту задумываюсь. Финник остался в Четвертом, а больше у меня никого здесь и нет. Хотя… есть Цинна, я могу попросить помощи у него, но не знаю ни его номера, ни адреса.