Живой проект (СИ) - Еремина Дарья Викторовна. Страница 12

Прочитав текст несколько раз, Ольга не решилась отправить его и легла спать. Федор Иванович продолжал писать текст доклада для своего выступления на заседании Объединенной лиги по защите прав человека. Добиться приглашения оказалось несложно: слишком многие желали откусить кусок от Live Project Inc. Он писал: “...На сегодняшний день корпорация владеет полуторами миллионами экземпляров живых проектов. Хорошим спросом пользуются так называемые проводники – живые проекты с усиленной физической и ментальной базой, подготовленные, хоть и в мирных, даже развлекательных целях, но по программе, очень напоминающей военную. Распространены телохранители, всего за пару лет из статусных сопровождающих превратившиеся в осознанную необходимость и вытеснившие с рынка охранных агентств человека. Их функционал также максимально приближен к набору, который я, как ученый, до недавнего времени принимавший непосредственное участие в создании живых проектов, также использовал бы в военных разработках. Самая же крупная доля приходится на техников, которых чаще называют спасателями – как и буквально все живые проекты, с усиленной физической базой, не восприимчивые к большинству зависимостей и болезней, к жаре и холоду, способные молча сносить то, от чего обычные люди впадают в шок, как болевой, так и психический. Они обеспечили корпорации прорыв сразу в нескольких областях: глобальное расширение поголовья (я не оговорился, именно поголовья) живых проектов и выведший корпорацию на новый уровень – приток финансов. В мировых столицах вы уже не увидите пожарных бригад, сформированных из людей. Какую роль спасатели “Живого проекта” сыграли после подрыва Йеллоустоунской кальдеры, напоминать также излишне. Но игнорируя живой проект на улицах, сидя в салоне управляемого им самолета, будучи извлекаемым из-под обломков или горящих домов, наслаждаясь природой диких джунглей или прокладывая путь в Антарктиде в составе исследовательской группы, задаемся ли мы вопросом: какими правами обладают эти существа? Спрашиваем ли мы себя: а человек ли это, вообще? Всегда профессионал, всегда уверенный в своих словах и действиях, всегда в чем-то, а зачастую во многом – более совершенный, чем мы?..” Федор Иванович посмотрел на закат за окном и поднялся. Его переполняли чувства, он желал менять мир также яростно, как в молодости. И за энергию, бурлящую в нем, за свет и горение в новой борьбе, за любовь и полную отдачу себя, на которые он стал вновь способен, старик благодарил созданный им последним живой проект.

Александр сидел в удобном интерактивном кресле в комнате на третьем этаже жилого здания, снимаемого для сотрудников

LPI

. Впервые в жизни он попал в учебно-рабочую обстановку в составе коллектива, которому не было известно о его природе. Он чувствовал себя непривычно и трепетно. Саше нравилось участие в живом процессе обучения, намеренно поддерживаемом корпорацией для своих сотрудников. Пусть львиная доля по окончании курса снова исчезнет с глаз коллег, трудясь, скорее как компонент Липы, чем как самостоятельная личность. Но во время корпоративного обучения сохранялся порядок обязательной личной явки и день за днем Саша с удивлением наблюдал маленькие, но явные изменения в коллегах. Несмотря на то, что значительная часть слушателей с трудом сдерживало раздражение от необходимости физической явки, уже к концу первой недели группа Александра начала кое-как общаться. Первый месяц Саша ожидал, когда кто-нибудь сообщит преподавателям и его коллегам по учебе о его происхождении, но этого не случилось, и живой проект перестал об этом думать. Впервые в жизни он встречал Новый год в коллективе. Впервые в жизни он был вхож в смеющиеся компании, делящиеся мыслями, новостями и анекдотами. Впервые в жизни он ощущал на себе внимание без фильтра “Живой проект”: естественный и откровенный интерес женщин, уважение мужчин, восхищение преподавателей. Он думал, что за это должен быть благодарен создавшей его корпорации, но благодарности не рождалось, потому что суть вещей эти месяцы, показавшие ему, что значит быть человеком среди людей, равным и в чем-то превосходящим их – не меняли. Каждую минуту он помнил, какими правами обладает, каждое мгновение оборачивался к воспоминаниям о девушке, для которой он человеком не являлся. Прошло два с лишним месяца, как он покинул Арктику-1. Срок мизерный, с одной стороны: он помнил так много, и это не давало покоя... и огромный, с другой стороны: он успел ощутить, понять и утвердиться в том, что его намерения – единственно верная цель. Саша задумался в рабочем кресле в своей комнате, на лице отражались зеленые пятна. Перед его взглядом была раскрыта таблица, но в ее графах значились цифры не очередного домашнего задания. Александр подсчитывал расходы на текущий год и дополнял список планируемых мероприятий новыми идеями. Был ли он благодарен своему создателю за финансовую поддержку? Снова нет. Это был сознательный выбор Федора Ивановича. Александр благодарил за смелость, с которой профессор встал на узенькую тропинку – опасную, туманную и непредсказуемо длинную. Тропинку, по которой они пройдут вдвоем плечом к плечу и, либо достигнут своей цели, либо будут раздавлены – оба. Из размышлений его вывел ненавязчивый индикатор на периферии зрения. Сфокусировав взгляд, Александр шевельнул пальцами и открыл новое сообщение. Автором значилась незнакомая фамилия и имя, которое он увидеть не ожидал, но желал, не признаваясь в том даже себе. Открыв сообщение, он прочел первые строки: “Саша, я понимаю, что возможно вы сказали свое последнее слово, уходя...” В дверь постучали. Он хотел проигнорировать этот стук, прочесть до конца как можно скорее, но стук повторился. – Липа, открой, – попросил он, с неохотой выбираясь из кресла. – Привет. У Ани Колесовой День рожденья завтра. Мы скидываемся на букет от коллектива, ты сдаешь? – улыбающуюся на его пороге женщину звали Екатерина. – У меня нет денег, Кать. – Как это? – не поняла женщина, но мотнула головой, осознавая бестактность вопроса. – А... ну, ладно. Как хочешь... – она замялась. – Ты сильно занят? – Да, очень. – Мм... ну, ладно. До завтра, – улыбнулась она кисло. – Пока. Он продолжил читать, чувствуя, как ускоряется сердечный ритм, не замечая с какой скоростью проглатывает предложения и абзацы. Дочитав до конца, он тут же прочитал письмо еще раз. Вскоре на его губах появилась улыбка – горькая и насмешливая одновременно. Удовлетворенно кивнув, он закрыл письмо. Закрыв также таблицы и сдвинув интерактивную область на периферию зрения, Александр засмеялся в голос и поднялся. Подойдя к окну, он уперся ладонями в белый прохладный подоконник и поднял лицо к грязному небу за окном. Через пару минут он вернулся в кресло и открыл документ, начатый месяц назад. Набираемый текст рождался и зрел в нем годами: “... Не кажется ли вам закономерным, что именно в стране, отчаянно протестовавшей против принятия Всеобщей декларации прав человека, зародилась корпорация, создающая бесправных людей? Каждый мыслящий человек способен отличить разумное существо от неразумного. Кто готов аргументировать, что homo sapiens, интеллектуальный потенциал которых зачастую в разы превышает способности обывателей, физические возможности которых делают их аутсайдерами в спортивных соревнованиях, чьи профессиональные качества многократно превосходят те же показатели живорожденных людей – людьми не являются? Вы понимаете, я говорю о живых проектах. Кто готов поспорить, что мы – не люди? Приведите факты в пользу теории биороботов, а не усовершенствованных, самых настоящих людей? Новым поколением, созданным на благо человечества? Вашими младшими по происхождению и старшими в узких сферах профессиональной деятельности – братьями? Мы из плоти и крови, мы мыслим и трудимся, мы способны любить и достойны участи лучшей, чем коллекция биороботов на службе беззаконию и произволу. Мы – люди! И как один из почти полутора миллионов живых проектов, я настаиваю на присвоении нам человеческих прав”. Зачастую он писал часами. Дни, недели проходили незаметно. В режиме переподготовки, которую он проходил в Новосибирске, у Александра было достаточно времени на эту работу, а с активацией инсталлированного еще до его первого пробуждения модуля n2n он мог даже не писать, просто думать, и фраза за фразой отображались перед глазами, как по волшебству. Какие-то части текстов рассосутся по сообществам, какие-то возьмет для своего доклада Федор Иванович. Александр не сомневался в том, что каждая из написанных строк найдет читателя. Теперь сомнений быть не могло. Теперь у него была не только голая цель, но и средства для ее реализации. “Набрав в поисковике следующее предположение и ознакомившись с материалами, вы получите подтверждение, что мы до сих пор живем в мире, где используется рабский труд. Ввиду этого станет очевидным и логичным, что закрывая глаза на подобное положение вещей с людьми, обыватели закрывают глаза и на условия существования живых проектов. Я имел в виду следующее: “Считается, что человек находится на положении раба, если в его отношении выполняются три условия: Его деятельность контролируется иными лицами с помощью насилия или угрозы его применения. Он находится в данном месте и занимается данным видом деятельности не по своей воле и лишен физической возможности изменить ситуацию по собственному желанию. За свою работу он либо не получает оплаты вообще, либо получает минимальную оплату”. На это можно возразить: но живые проекты – не люди! Тогда попытайтесь назвать другое животное или механизм, на которое в полной мере распространяется определение раба. Вы поймете, что рабом может быть только человек. А раз мы существуем в соответствии с определением рабов, значит мы опять же – люди”. Саша посмотрел на часы: без четверти десять. Закрыв документы, он быстро оделся для улицы. Парков поблизости не было. Живой проект завел привычку доходить до детской площадки внутри кольца жилых домов в паре километров отсюда. Снег подтаял, было около нуля. Александр быстро шел вперед, не обращая внимания на редких прохожих, с интересом поглядывающих на него. Саша знал, сколь существенно разнятся причины этих взглядов и его собственного понимания отличия. Встречающиеся люди, в массе своей вялые обыватели, спешащие по домам, задавленные заботами и повседневной суетой, чаще со спрятанными за непроницаемой гладью очков глазами или глядящие под ноги, в основном серые и смертельно уставшие – им удивительно и непривычно было видеть на улице подобного человека. У прохожих появлялось ощущение, что они случайно оказались в кино-массовке, а навстречу идет главный герой. Вроде из плоти и крови, но другой. Одет как многие: классическое короткое темно-серое пальто из адаптира и брюки. Вроде, как многие идет быстро, но это не спешка. Во взгляде напряжение, но это не озабоченность. Ни на кого не смотрит, но и при соприкосновении взглядов не отводит глаз. И слишком уж прям, и слишком уж смел, и слишком уж безразличен и горд. Вроде не высокомерен, но и не прост. И вот в какие-то мгновения, проходя мимо этого молодого человека, редкие прохожие, что не прятались в виртуальной реальности и на улице, пытались понять, кто же идет навстречу? И иногда, уже пройдя мимо, кто-то расправлял плечи, приподнимал подбородок, поглубже вздыхал или легонько усмехался. На мгновения, минуты, иногда и дни, пока образ случайно увиденного на улице мужчины окончательно не стирался из памяти, что-то внутри них менялось. А Саше всего лишь была необходима прогулка, и он шел, думая о своем. К десяти он договорился с коллегами по группе играть в преферанс. После занятий, ознакомившись с правилами, он решил, что это действительно может быть интересно. Никогда прежде в карты Александр не играл. Посмотрев на часы, Саша повернул обратно. На полный маршрут времени не хватало. Без нескольких минут десять он подошел к двери своего номера. У каждого из обучающихся к временным директивам в паспортном чипе был приписан ключ доступа к дверям на входе и личным апартаментам. Однако войдя в свою комнату, Александр подумал, что ошибся дверью. Это ощущение сразу же сменилось пониманием происходящего, и живой проект спросил без особого удивления: – Кто вы? В комнате находились двое незнакомцев. Один, с проплешиной на макушке, сидел в хозяйском кресле. Второй снимал из шкафа вешалки с одеждой, прощупывал ее и вешал обратно. – Служба безопасности Live Project Incorporated, – сидящий в кресле поднял руку, демонстрируя готовность подтвердить сказанное документально. Второй безмолвно продолжал прерванное занятие. Саша снял верхнюю одежду и обувь и остановился посреди комнаты. Его лицо ничего не выражало, подобное он видел далеко не впервые. – Где ты хранишь документы, с которыми работаешь? – спросил мужчина в кресле. – Все ярлыки у вас перед глазами на рабочем столе, – ответил Саша. – Авторизуйся, будь добр. – Не могу. Коллега, занимавшийся досмотром, вскинул взгляд. Мужчина в кресле ожидал пояснений с неменьшим удивлением. – Все документы, с которыми я имел и имею дело, будь то рабочие или учебные, хранятся в корпоративном облаке в разделе финансов. На данный момент мой доступ дает возможность ознакомиться с документами, содержание которых я не имею права разглашать. Если вам необходимо получить этот доступ, вы можете обратиться к моему руководству в головном офисе. – Нам не нужны финансовые документы. В рамках стандартной проверки я обязан ознакомиться с файлами, заведенными или бывшими в пользовании после твоего отъезда из Москвы, а также просмотреть твои контакты. – У меня один доступ и все хранится в одном месте, – ответил Саша без эмоций и добавил с неуловимо изменившейся интонацией: – я не имею права использовать предоставленное корпорацией оборудование ни для чего, кроме работы и учебы. Ввиду этого у меня не может быть никаких личных документов. Все, с чем я работаю в рамках переподготовки, хранится в базе корпорации и является ее собственностью. Так же как и я сам. – Так-то оно так... – согласился служащий, с неохотой вылезая из кресла. – Подними руки, – подошел второй. С досмотром одежды и багажа, похоже, было закончено. В дверь постучали. Саша остановил взгляд на подошедшем к нему для личного досмотра сотруднике СБ. – Ты занят, – ответил тот на вопросительный взгляд живого проекта. Пройдя к двери, Саша открыл. – Ну, ты где? Уже одиннадцатый час! – возмутился невысокий, полноватый мужчина. – Игорь, я не смогу сегодня. Извинись за меня перед ребятами, – проговорил Александр и, не позволяя возмутиться своей необязательностью, закрыл дверь. Обернувшись к ожидающему мужчине, он поднял руки. Сотрудники службы безопасности провели в отведенной живому проекту комнате еще около двадцати минут. У них не было цели создать в этом помещении абсолютный хаос. Служащий, занимавшийся досмотром, если это не стоило особого труда, клал все на прежние места. Но когда он закончил, комната все равно напоминала место преступления. – А что он за проект? – спрашивал он коллегу. – Их не стали выпускать, – ответил тот, что с проплешиной, – есть только этот мастер-образ. – То-то, я смотрю, лицо незнакомое. Понять не могу... – второй подошел к вешалке для верхней одежды. – Парень, кого из тебя делали? Александр не обернулся и не ответил на вопрос, лишь чуть склонив голову. – Какие-то мы слишком гордые для клона, тебе не кажется? Липа, что это за живой проект? – Александр является мастер-образом живого проекта: лидер, – вежливо ответил