Живой проект (СИ) - Еремина Дарья Викторовна. Страница 13

LSS

. – А мы думали, из него царя делали. Оба засмеялись. Саша продолжал стоять посреди комнаты, когда они выходили. По заминке за спиной стало ясно, что у двери кто-то был. Он развернулся. Так и есть: один из ребят, с которыми он планировал поиграть в преферанс, решил узнать, что случилось. – Что это было? – спросил он Александра, в замешательстве осматривая комнату. Саша не знал что ответить. – Это? – из коридора послышался голос производившего досмотр сотрудника СБ, – плановый досмотр живых проектов! Александр наблюдал, как у мужчины напротив удивленно открывается рот, а взгляд неуловимо сползает вбок. Саша ловил каждую эмоцию, проносящуюся на лице коллеги. Потом тот вернул взгляд к живому проекту и в глазах, словно точкой в описывающем переживания длинном предложении, появилось презрение. Не говоря ни слова, он ушел. Саша опустил голову и отвернулся к окну, за которым тихо кралась ночь. 12 “Необычные движения отчетливо прослеживаются в сообществах, так или иначе касающихся

LPI

и знаковых личностей корпорации. Судя по рейтингам, набирают обороты движение против основной деятельности одного из направлений корпорации – “Живого проекта”, а также движение за освобождение самих живых проектов. Пока не ясно кто и от чего хочет освободить клонов, и какие доводы флагманы, баламутящие массы, приведут против деятельности “Живого проекта”. От PR службы корпорации комментариев не поступает. Посмотрим, сколь долго получится игнорировать эти веяния и к чему они приведут”.

В три часа дня третьего февраля на двадцать восьмом этаже головного офиса

LPI

в кабинете первого (и единственного) заместителя президента корпорации, состоялось небольшое совещание по рабочим вопросам. Кроме хозяина кабинета здесь присутствовали двое: назначенный вести служебное расследование сотрудник службы безопасности корпорации и глава этой самой службы. Обоих звали Викторами, и во избежание путаницы старшего по возрасту, но младшего по должности, звали по имени отчеству: Виктор Алексеевич. Совещание началось в час дня, а к текущему времени Петр знал о каждом члене проектной группы все, что требовалось для подтверждения их невиновности в разглашении служебной информации. Минутой ранее Виктор Алексеевич сообщил Петру детали электронной переписки Ольги Петровны Карповой, назначенной наблюдателем за ходом подготовки проекта “Валет” от куратора заказчика проекта – генерала Карпова П.А. Петр был несколько ошарашен и, поднявшись с кресла, подошел к окну. – Виктор Алексеевич, вы серьезно? – Вполне, я могу переслать для ознакомления. Петр обернулся и отрицательно покачал головой. Ему и так было неприятна необходимость рыться в переписке подруги детства. – Ладно, если это не имеет отношение к нашему вопросу, то вообще нас не касается, – закруглил он тему, – больше никого? – Нет, Петр. Из покинувших станцию только эти двое. Остальное общение ограничено кругом проектной группы. Все звонки исключительно родителям. Ежедневные отчеты руководству устно и с заполнением формуляра. – Хорошо. Далее. – Далее Высоцкий Федор Иванович. Покинул станцию двадцать шестого ноября вместе с живым проектом. При выходе на пенсию получил от корпорации в собственность дом в Палермо. Туда и вылетел. Все настройки слежения были аннулированы, а дополнительные устройства обезврежены на следующий день нанятой в Палермо охранной компанией. Новые не установлены. Корпоративными контактами не пользуется. Является главным подозреваемым, хотя Липа не может подтвердить фактов разглашения коммерческой тайны. – Почему слежку не установили заново? – удивился Петр. Виктор Алексеевич посмотрел на своего молодого начальника. – Не следили, – проговорил Виктор глухо, прекрасно понимая, что это “недоразумение” является его прямой недоработкой. – Для детальной круглосуточной слежки не было необходимости. Узнали только когда... – Ясно, – прервал его Петр. Он сидел на подоконнике, спина дугой, взгляд на мысках ботинок. Виктор осторожно выдохнул. По всему было видно, что пронесло. Если бы сейчас это совещание вел президент, а не его зам, Виктору можно было бы готовиться к передаче дел своему приемнику. – Ежедневный отчет о деятельности Высоцкого. – Будет, – с готовностью отозвался Виктор. – Ну, а живой проект? Какой вид, серия, что он, вообще, делал на станции? – Петр распрямился, вновь устремляя взгляд на Виктора Алексеевича. – Отдыхал, – ответил тот просто. – Зовут Александром, является мастер-образом замороженного почти пять лет назад проекта “лидер”. Был направлен окупать стоимость своей разработки сюда... – Сюда?! – Да, четыре года отработал на шестнадцатом этаже финансовым планировщиком. На станцию он ездил в качестве первого за эти годы отпуска, – Виктор Алексеевич перевел дыхание. – В ходе плановой проверки ничего примечательного не обнаружено. Все рабочие документы хранятся в облаке корпорации, куда... – Виктор Алексеевич вспомнил, что хотел сделать перед встречей. Если бы не возраст и опыт, он бы покраснел, поняв в какую лужу сейчас плюхнется. – Куда у проверявших доступа не было, так как он относился к финансовому департаменту. Петр буравил взглядом начавшего запинаться старика. Поняв, что Виктор Алексеевич оплошал, он закончил: – То есть вы не обладаете информацией о нерабочей деятельности этого живого проекта? – Что касается документов и некорпоративных коммуникаций – нет. – Великолепная работа! У Липы запросить не пробовали? – усмехнулся зам и поднялся с подоконника. – Петр... – руководитель службы безопасности поднялся. Кудасов отвернулся, чтобы подчиненные не заметили презрения, появившееся на его лице. – Петр... – повторил Виктор. – До девяти вечера, – закончил Петр и склонил голову. Оба Виктора стремительно покинули кабинет. – Петр Сергеевич, – от стола послышался голос секретаря, – Михаил Юрьевич просил вас зайти, когда освободитесь. Петр невесело усмехнулся, направляясь к двери. Иногда ему казалось, что единственный компетентный человек в корпорации – Лена, его секретарша. Проходя мимо, мужчина кинул на нее насмешливый взгляд. Сколь невинным существом могла она являться, если способна столь искренне, без нотки фальши произнести это: “Михаил Юрьевич просил...” Михаил стоял у окна, глядя вниз, на машины, владельцам которых было лень загонять транспорт на парковочное место на первых этажах основного здания, а вечером стоять в очереди на выезд. Подойдя к нему, Петр присел на подоконник. – Я не готов сейчас дать отчет. – Это я уже понял, – кивнул Михаил, затягиваясь. – Иногда мне кажется, что единственный компетентный человек в этой конторе – моя секретарша, – кинул он с раздражением. – Если ты не готов прямо сейчас отдать приказ о чьем-то увольнении, лучше не начинай, – качнул головой Михаил. – Я понимаю, что идеальных людей нет... но как можно... – Идеальные люди есть, – оборвал друга Михаил и дождался ответного взгляда, – и делаем их мы! С минуту в кабинете стояла тишина. Петр не мог понять, что за искры пляшут в глазах друга – искреннее веселье или издевательская насмешка. – И ты посчитаешь справедливым, если однажды живой проект займет место, которое ты считаешь своим? – нарушил молчание Петр. – Если он будет лучше меня, я считаю это справедливым. – И легко уступишь? Михаил усмехнулся и затушил сигарету. – Этого слова нет в моем словаре, Петь, и ты это знаешь лучше, чем кто бы то ни было.

Через два часа в Палермо было столько же времени, во сколько президент корпорации и его зам беседовали о насущном. Федор Иванович, по привычке встававший с рассветом, а дневную жару приспособившийся просыпать в благостной сиесте, только проснулся и спустился в холл. Ему не пришлось много менять в обстановке дома. Несколько штрихов для удобства и уюта. Например, он положил мягкий пушистый коврик под дверь. Старику нравилось ходить босиком. Он мог стряхнуть песок и пепел со ступней о коврик с внешней стороны, но входя в свой дом, так приятно было оказаться не на холодной глади кафеля, а утонуть в мягкости пушистого коврика. Теперь на подобные мелочи у Федора Ивановича появилось и время и желание. Он чувствовал, что началась какая-то другая, новая, заслуженная годами упорного труда жизнь. Он оттаивал душой и сердцем от морозов Арктики. Он стал улыбчив и, кажется, чуточку помолодел. Как раз когда ученый спустился с последней ступеньки, раздался звонок в дверь. Он открыл и вежливо поздоровался с немолодой женщиной, живущей в нескольких домах от него. Во время вечернего променада старик иногда мельком видел ее. Здороваться, а иногда перекидываться парой фраз с соседями казалось ему милым и правильным. Но в той тираде, что женщина выплеснула на него сейчас, ученый понял от силы пару слов, но прибегать к помощи вездесущей