Сущий дьявол - Хармон Данелла. Страница 51

Деймон сжал кулаки.

— Гвинет, не надо, только не здесь.

— Он не хочет здесь находиться! — воскликнула Гвинет, пытаясь помешать слуге.

— Он должен лежать здесь, это единственная комната, которую мы для него приготовили, — отрезал доктор. Затем повернулся к слуге: — Закрой дверь, опусти шторы…

— Гвинет! Помоги мне… волк… хочет искусать меня, — бормотал Деймон. — Не дай ему искусать меня… Мама здесь… она сделает мне больно… Гвинет!

— Все в порядке, любовь моя, — ласково проговорила Гвинет, беря его за руки. — Никто не сделает тебе больно.

— Да не слушайте вы его, он бредит! — заявил доктор. Он отстранил Гвинет и стал осматривать маркиза.

— Волки, Гвинет, — шептал маркиз, метавшийся на подушке. — Не дай им покусать меня… не дай…

Гвинет в отчаянии осмотрелась и заметила то, чего не мог видеть, но, очевидно, хорошо помнил Деймон.

— Выбросите эту гадость! — крикнула она, показывая на громадную черную шкуру над массивным камином.

Бритуэлл запротестовал:

— Но, миледи, эта волчья шкура висит здесь с того дня, как первый маркиз задушил зверя голыми руками в…

— Мне наплевать, сколько времени она здесь висит! Уберите ее, эта шкура пугает его! — Повернувшись, Гвинет увидела прямо напротив кровати огромный портрет — грозного вида женщина в бальном платье и бриллиантах. — А это кто?

— Его мать, покойная маркиза… Гвинет указала на портрет:

— Снимите со стены и вынесите отсюда!

— Но, миледи, это его мать…

— Унесите ее отсюда!

Слуга бросился к картине. Бритуэлл отступил на шаг от кровати. На его губах заиграла едва заметная улыбка; он с восхищением смотрел на Гвинет. Волчью шкуру и портрет тут же вынесли. По обеим сторонам кровати на постаментах сидели еще два волка — из черного мрамора. Гвинет не раздумывая схватила простыню, разорвала ее надвое и накрыла злобно скалившихся хищников.

Маркиз застонал и закрыл руками лицо. Он был весь в поту, по телу его пробегала дрожь. Когда доктор попытался к нему приблизиться, маркиз замахал на него руками.

Гвинет подошла к Деймону и присела рядом с ним. Она взяла маркиза за руку и прижала его ладонь к своей щеке.

— Все в порядке, Деймон. Эти глупые волки ушли. И твоя мать ушла. С тобой здесь я, и я не дам тебя в обиду.

Морнингхолл, всхлипнув, прижался к ее руке. Гвинет подняла глаза на доктора. В комнате воцарилась тишина. Все смотрели на Гвинет со смешанным чувством страха и уважения, как смотрят на выигравшего сражение генерала.

Доктор в смущении откашлялся.

— Теперь вы можете подойти к нему, — уверенно проговорила Гвинет. — Он успокоился.

В этот же вечер за много миль от родового поместья маркиза Коннор Меррик стоял у штурвала шхуны «Пустельга», скользившей по волнам Английского канала. Обдуваемый ветром, он смотрел на далекие огоньки побережья, мерцавшие в тумане.

Судно вошло в крутой бейдевинд и шло правым галсом. Лицо и волосы Коннора были мокрыми от соленой воды. Ветер гудел в снастях, и черные волны, набрасываясь на шхуну, разбивались об острый нос, превращаясь в шипящую пену.

— Что-нибудь видишь, Орла? — окликнул он женщину, которая вела наблюдение на бушприте.

— Пока что нет. Нет сигнала — трех коротких вспышек фонаря. Может, Милфорда задержали? Куда он запропастился?

Коннор Меррик с грустью окинул взглядом стройную фигуру Орлы, силуэт которой выделялся на фоне черной, как сажа, ночи и темного моря. Благодаря ее пиратскому опыту она поистине незаменима как помощница, думал Коннор, без нее не обойтись, как не обойтись без острого и надежного ножа. Ему очень не хотелось ее терять, но он не любил ее — во всяком случае, так, как того хотела она. Он мог предоставить ей место на «Пустельге», предложить ей дружбу, однако не мог подарить ей свою любовь.

Коннор подумал о человеке, который был способен на это, и улыбнулся. Весьма сомнительно, что его преподобие Милфорд решится попросить руки Орлы. Ведь она бороздит моря и устраивает побеги военнопленных с плавучих тюрем. Да и сэр Грэхем Фальконер не пожелал, чтобы Мейв, его сестра, продолжала терроризировать Вест-Индию и оставалась королевой пиратов на Карибах.

Бедняжка Мейв.

Бедняжка?! Как бы не так!

Коннор вытер соленые капли с лица и предался воспоминаниям. Едва он успел спрятать завернутое в брезент тело Натана вблизи болота, как послышались сигналы тревоги на судне. Он изо всех сил греб к плавучей тюрьме и оказался рядом как раз вовремя, чтобы выловить из воды леди Симмз.

Сообщенная ею новость о Морнингхолле была подобна удару под ребра, и Коннор понял: это — начало конца. Без маркиза на борту ничего не получится.

Тем не менее юного Тоби нужно спасать.

Коннор доставил леди Симмз на берег и удостоверился, что она исчезла в толпе. И тут кто-то забрался в его лодку. Он поднял глаза и увидел ее в элегантном шелковом платье и с ожерельем из акульих зубов. Она зловеще усмехнулась и приставила кинжал к его ребрам. Вокруг сновали люди, однако никто не обращал внимания на бывшую королеву пиратов.

— Я хочу, чтобы ты вернул мне мое судно, — потребовала она. — Сейчас же. И Орлу.

Коннору потребовалось все его красноречие, чтобы уговорить Мейв оставить ему «Пустельгу». Ведь в конце концов, хотя Мейв и вышла замуж за англичанина, она осталась в душе американкой и не может отрицать: гораздо лучше, если шхуна будет служить стране, где ее построили. Дав обещание, что ее влиятельный муж прекратит охоту за пропавшей шхуной, Мейв наконец приказала — да, приказала! — вернуть «Пустельгу» на Барбадос, когда Коннор покончит со всеми делами, а иначе…

Нуда ладно. Сейчас она и сэр Грэхем находились на пути в Вест-Индию, и опасности с этой стороны — по крайней мере пока — не существовало. А что касается возвращения «Пустельги»…

Размышления Коннора прервал голос Орлы:

— Капитан! Вон там, справа по борту, есть сигнал! Вот снова! Ты видишь его?

Коннор повернул голову и действительно увидел долгожданный сигнал. Он с силой повернул штурвал, и шхуна пошла против ветра.

Вся команда — французы и американцы, которых выкрал с плавучей тюрьмы «Суррей» Черный Волк, бросились по своим местам. Коннор усмехнулся: скоро его команда увеличится еще на одного члена, и он станет самым счастливым человеком на свете.

Из мрака появилась лодка — весла энергично поднимались и погружались в воду. Вскоре Коннор услышал, как она легонько ударилась о корпус шхуны. Послышались приветствия, члены команды помогали вновь прибывшим подниматься на борт.

Наконец-то, с облегчением подумал Коннор.

Это была самая блестящая, самая дерзкая задумка Черного Волка — освободить заключенного под видом покойника. А еще предстояло вызволить малыша Тоби. Мальчишку, который остался там одиноким и беззащитным, который не в силах противостоять произволу одичавших заключенных и таких мерзавцев, как Фойл и Редли. Малыша Тоби, который лишился своего единственного бесстрашного защитника.

— Добро пожаловать на борт шхуны, ваше преподобие, — услышал Коннор голос Жерара, одного из французов.

Капеллан ступил на мокрую палубу, и Коннор увидел, как навстречу ему с развевающимися волосами и возбужденным лицом бежит Орла. Увидев ее, Милфорд просиял. Коннор же снисходительно улыбнулся.

А затем он узнал голос, который давно хотел услышать, — голос человека, ради спасения которого Черный Волк рисковал жизнью.

Улыбающийся Коннор двинулся навстречу спасенному.

— Натан! — воскликнул он со слезами на глазах, помогая вновь прибывшему взойти на палубу. Они заключили друг друга в объятия. — Я счастлив, что ты наконец-то вернулся!

Глава 21

Деймон знал, что ему все это снится. Он увидел возникший из тьмы объятый пламенем ящик карцера, к которому приближался. И подумал о запертом внутри человеке, о таком же, как и он сам. Этот человек страдает от голода, от одиночества, от боли. Языки пламени лижут его ноги, подбираются к животу и груди. Деймона охватывают страх и отчаяние, он обливается потом, но обратного пути нет, для него нет спасения, пока он не подберется к этому ужасному ящику и не освободит несчастного.