(Не)идеальные отношения (СИ) - Созонова Юлия Валерьевна. Страница 10

И она не заставляет себя долго ждать. Через пару минут выскакивает из дверей подъезда в болтающихся на бедрах серых штанах и самой обыкновенной черной футболке, подлетает ко мне и начинает молотить кулачками по моей вздымающейся груди. Смешная.

– Ты что творишь, Градов?!

– Приехал заявить права на свою женщину, – спокойно пожимаю плечами и наслаждаюсь блеском сияющих в свете фонарей пронзительных глаз. Все-таки она очень красивая, даже когда сердится.

– Я не твоя…

Единственное, чего я сейчас хочу – это сломать рамки, в которые она по совершенно непонятной мне причине себя загнала, поэтому опускаю большой палец на её пухлую нижнюю губу и надавливаю, заставляя Вишневскую замолчать. Пару секунд наслаждаюсь окрасившим её щёки румянцем и тем, как сильно сбивается её шумное дыхание, и начинаю жестко расставлять приоритеты.

 – Знаешь, пора перестать врать, в первую очередь, самой себе, Рада, – свободной рукой я цепляю пояс её штанов и уверенно придвигаю Вишневскую к себе так, что наши тела соприкасаются через одежду, а у меня по мозгам ползёт хмельной туман. Сказать то, что я хотел, и не запечатать соблазнительный мягкий рот болезненно-сладким поцелуем становится практически невозможно, но я оттягиваю неизбежный момент и твердо озвучиваю: – хрена с два ты за него выйдешь. Поняла?!

Глава 14

Рада

Это невыносимо.

Самонадеянная ухмылка, звонки по ночам, букеты цветов и надписи на асфальте. Бесконечные сообщения, откровенные фотографии и старомодные письма. И обещания.

Многозначительные, наглые обещания выполнить каждую грёбанную фантазию, описанную в них.

Это невыносимо. А ещё так соблазнительно и желанно, что я в который раз за утро обжигаюсь горячим крепким кофе без грамма сахара и молока. Пытаясь хоть так успокоить глупое доверчивое сердце, предательски замирающее раз за разом.

Ему, этому сердцу, плевать на условности и обещания. Его уже взяли в плен, без всякого на то сопротивления.

Телефон булькает очередным оповещением, и я сама не замечаю, как пальцы притягивают смартфон. Веду по экрану, снимая блокировку и задыхаюсь от увиденного, сглотнув ком в горле и облизнув пересохшие губы.

– Мне пора, – отец замирает на пороге кухни. Смотрит на меня насмешливо и понимающе и улыбается каким-то своим мыслям. – Тебя подвезти до работы?

– Нет, – я мотаю головой. То ли отвергая предложение, то ли пытаясь прогнать навязчивое желание набрать чёртов номер и…

Мысль сбивается и не желает оформляться. В голове сумбур из противоречивых чувств и желаний, и я не знаю, чего хочу больше: послать Градова окончательно и бесповоротно, выжигая чувства крепким алкоголем, или дать нам шанс. Пусть оборванный, пусть несбыточный, пусть будет больно, но…

Разве это того не стоит?

Я так ухожу в свои мысли, что не замечаю, когда отец оказывается так близко. Его пальцы сжимают моё плечо, а губы мягко касаются макушки, вернув меня на пару мгновений в далёкое детство, даря такие нужные сейчас поддержку и тепло.

– Ты же знаешь, что я поддержу тебя? В любом случае?

Его голос звучит буднично и равнодушно, но я не могу скрыть растягивающую губы робкую улыбку, прижимаясь щекой к его боку. Чувствуя, как отпускает натянутая в груди струна, и дышать становится чуточку легче. Я знаю, что просто всё равно не будет, что найдётся тысяча и одна причина «за» и «против», но здесь и сейчас, в тепле родных объятий я впервые за всё это время позволяю себе.

Позволяю поверить, что это возможно.

Хлопок двери выводит меня из раздумья. Я сжимаю пальцами несчастный телефон, всё ещё не зная, правильно это или нет. И набираю короткое сообщение, отправив его до того, как успеваю передумать.

Ответ приходит раньше, чем я осознаю, на что соглашаюсь. Улица, дом, квартира и ничего больше. Ни привычного «Люблю», ни властного «Моя» и это почему-то задевает куда сильнее, чем я этого хочу. Настолько, что где-то в груди вспыхивает жажда мести, а злость пополам с ревностью смешиваются в адский коктейль, толкая меня на безумные поступки.

Ломая последние жалкие остатки сопротивления.

Маленькое чёрное платье и убийственные шпильки. Ярко-алый тон помады и чёрные стрелки. Впервые я не хочу загонять себя в рамки приличий и социальных условностей, не хочу соответствовать чужим ожиданиям и оправдывать чужие надежды. Я сознательно рушу образ пай-девочки, распуская волосы и накидываю кожанку поверх строгого платья, и сажусь в поджидающее меня такси до того, как непривычная дерзость и уверенность растворятся под мелкими каплями дождя.

Время замирает, останавливает свой бег. Болтовня водителя не напрягает, а играющая по радио музыка не действует на нервы. Мне кажется, я цепенею, застываю в каком-то вакууме и даже не дышу, пока жёлтая машина не тормозит возле такого знакомого жилого комплекса. И только выйдя на улицу, делаю первый, судорожный вдох. Чтобы в следующую секунду сорваться на бег, игнорируя возмущённый крики прохожих и вопросительный взгляд консьержа.

Кабина лифта пуста, пальцы жмут на нужный мне этаж, а сердце готово выскочить из груди. Я слышу свой собственный пульс в ушах и нетерпеливо стучу ногой по полу, глядя на медленно меняющиеся цифры на табло.  Всё равно пропустив тот момент, когда лифт тормозит, а металлические двери разъезжаются в сторону, открыв мне путь на лестничную площадку.

И только тогда я понимаю: всё происходит на самом деле. Всё серьёзно, я здесь. И шаг назад не сделать, не сбежать. Потому что мой персональный дьявол, мой чёртов упрямый мужчина стоит на пороге собственной квартиры. Нагло ухмыляясь, засунув руки в карманы джинсов и всем своим видом заявляя – вот он я, победитель.

– Ненавижу…

Мой голос предательски хрипит, я облизываю (в который раз?) пересохшие губы и делаю шаг вперёд. Ещё один и ещё. Пока дрожащие пальцы не касаются его груди, обтянутой простой белой футболкой.

– Как же я тебя ненавижу, Градов… – тихо шепчу, глядя прямо в его глаза. В них похоть плавится пополам с жаждой и звериным голодом. И дрожа то ли от страха, то ли от предвкушения повторяю по слогам. – Не-на-ви-жу…

Поцелуй обжигает и бьёт в голову не хуже крепкого виски. Горячие ладони забираются под полы моей куртки, сминая тонкую ткань платья. Скользят по спине вниз, дразня и зажигая. А хриплый мягкий голос дразнит и обещает, шепча едва слышно мне на ухо:

– Ты сама сюда пришла. И отпускать тебя я больше не намерен. Никогда.

И вместо того, чтобы возражать, я вдруг успокаиваюсь. Окончательно и бесповоротно. Ровно настолько, чтобы прижаться губами к его щеке и легко согласиться на все, что мне предлагают:

– Не отпускай…

Эпилог

Стас

Если бы на месте Рады была другая женщина, я бы давно забил. Пустился бы в недельный загул, залил бы мысли о ней вискарём или текилой, устроил бы десятичасовое родео с длинноногой блондинкой в своей постели или прыгнул бы с парашютом. Десять раз.

Возможно, Лёхе пришлось бы искать меня в Барселоне у друзей, год назад учившихся у нас по обмену, или у деда на даче под Воронежем. Выцарапывать из моих трясущихся пальцев бутыль с самогоном и совать в рот хрустящий малосольный огурец по особому бабулиному рецепту. Запихивать мою бессознательную помятую тушку в сверкающий частотой мерседес и молиться о том, чтобы я не оставил завтрак на светлой кожаной обивке. По крайней мере, бегать и унижаться я б ни за кем не стал, а вот о Раду обломал все свои принципы.

– Вишневская, – перекатываю на языке такую же терпкую и пьянящую фамилию как и она сама, сгорая от нетерпения снова попробовать на вкус её губы. Сочные, словно те самые ягоды. Познаешь однажды – пристрастишься и больше не сможешь отказаться от них.

На две недели я ухожу в осаду своей неприступной крепости с головой, в который раз собирая хвосты в универе и множа задолженности. Игнорирую тусовки, не езжу с парнями в бильярд и не отрываюсь до утра в клубах, вместо этого сочиняю длинные письма, выворачивая душу наизнанку. В общем, сублимирую. А ещё терпеливо жду, когда Рада сдастся и выбросит белый флаг.