Твой путь (СИ) - Кононова Татьяна Андреевна. Страница 43

Ивенн пришла в себя довольно скоро и ужасно смутилась, обнаружив, что сидит в седле перед правителем, пристроив голову у него на плече, а он, совсем не обращая на это внимания, одной рукой придерживает её за пояс, а другой — небрежно держит поводья. Её же собственную лошадку, Кайлу, и такого же серого коня, принадлежавшего Бьорну, отвели назад, как запасных лошадей.

— О, боги, милорд, простите, — растерянно прошептала Ивенн, чуть отодвигаясь и понимая, что, пока конь не стоит на месте, она не сможет ничего сделать.

Эйнар протянул руку, взял её за подбородок и, слегка развернув её голову, заглянул в глаза.

— Как ты?

— Ничего… — девушка опустила ресницы, убрала за ухо выбившуюся прядь.

— Сколько пальцев?

Он с самым серьёзным лицом показал два пальца. Ивенн улыбнулась.

— Смеёшься, значит, жить будешь, — Эйнар снова взял поводья.

— Опять я заставила вас волноваться, простите…

— Сиди спокойно, — тихо ответил правитель. — Тебе не за что винить себя, ты спасла нас всех.

— Что там было?

— Я обещал рассказать всё дома, — он притянул её поближе, своей рукой склонил её голову к себе на плечо. — Поспи ещё немного, скоро приедем.

И то ли усталость взяла своё, то ли без магии правителя тут не обошлось, но Ивенн, пригревшись под его плащом, снова задремала и не проснулась до той минуты, пока её не разбудили, снимая с седла.

Ольф проводил её, сонную и падающую с ног от усталости, до покоев и почтительно откланялся. Ивенн осталась в одиночестве. Сменив мужскую одёжу на серую рубаху длиной до колен, ставшую уже привычной, она опустилась на постель и вытянула вперёд руки. Невольно вспомнилось, как когда-то ей удалось случайно сплести из Света маленькую птичку, живую, настоящую, с серебристыми крылышками. Оказывается, Тьма была куда сильнее: соединившись со Светом, она создала птицу во много раз больше, ястреба с размахом крыльев в добрую длину руки. Ивенн, изо всех сил стараясь не провалиться в сон, воззвала к внутренней Тьме. Свет послушался сразу же, а вот со второй силой, ещё совсем чужой и незнакомой, пришлось изрядно повозиться. Неизвестно, сколько времени ушло на то, чтобы сконцентрироваться и выбросить из головы посторонние мысли, но вот потоки серебристого блеска соединились с чёрными дымчатыми нитями, потянулись в противоположную сторону, будто ожили, сплелись в клубок и приняли форму такого же ястреба — не такого крупного, размером намного меньше настоящего. Ивенн потянула потоки магии на себя — птица послушно подлетела, умостилась на запястье, сипло крикнула что-то, сорвавшись с руки, взмыла вверх и растворилась. Ивенн откинулась на подушку и с усталой, но довольной улыбкой позволила себе закрыть глаза.

Так прошло ещё десять долгих серых дней. Зима окончательно вступила в свои права, ров вокруг замка сковало льдом, цепи на подъёмном мосту обледенели. Из окон невозможно было выглянуть: морозные ночи расписали их такими замысловатыми узорами, что на них даже дышать было жалко. Однако с приходом зимы в замке Тумана стало намного уютнее: почти в каждой комнате затопили камины, в длинных сумрачных коридорах свечи развеяли полумрак, обитатели замка сменили кольчуги и рубахи на тёплые вязаные душегрейки, подбитые мехом свитки. Ивенн грустными глазами поглядывала на Регину, когда та появлялась в Зале Церемоний или встречалась с нею где-нибудь в коридорах замка. Первая леди Туманных земель всегда вполне соответствовала своему статусу: одевалась, как и подобает благородной женщине — нередко её можно было увидеть в простых, но изящных платьях тёмно-синего или винного цвета, с изысканными украшениями из тёмного серебра или белого золота. Длинные густые волосы, чуть вьющиеся на концах, всегда были аккуратно уложены в две широкие косы или подхвачены лентой с двух сторон. Регина казалась Ивенн безупречной, но неподражаемой. Сколько девушка ни пыталась держаться так же ровно и степенно, ходить неторопливо, всегда сохранять улыбку — приветливую, но прохладную, — всё было безрезультатно. Она оставалась девчонкой, воином, лучницей, да кем угодно, только не благородной леди. Зависти к Регине совсем не было: она выросла такой, потому что была воспитана иначе, с другими людьми, в другом времени, в конце концов. Да и сама она иногда незаметно подсказывала Ивенн, как вести себя — жестами, но эти жесты были просты, изящны и понятны.

Эйнар, как и обещал, отправил в Дартшильд отряд воинов из личной охраны во главе с Уилфредом — в нём правитель был уверен настолько же, как и в самом себе, доверял ему, как никому другому. Разумеется, у него были свои цели помимо помощи Иттрику, и Ивенн об этом знала. Альвис тоже уехал, она осталась совсем одна: за исключением тех двоих, она ни с кем не была дружна в гарнизоне, и хотя её уважали как сильную хранительницу и постепенно стали держаться с нею на равных, но дружбы ни с кем не сложилось. С Региной поговорить было невозможно, а просто так беспокоить лорда Эйнара, без особенно важной на то причины, Ивенн боялась. Правда, вскоре, очередным долгим зимним вечером, причины беспокойства рассеялись.

Ивенн обычно не заходила без надобности на северную сторону замка, где находились личные покои правителя, но в тот вечер она всё-таки поняла: пора учиться управлять Тьмой, иначе второй поток магии вытянет из неё всю силу, не сразу, так постепенно. К тому же о магии этого мира она не знала почти совсем ничего и в основном действовала по наитию, получится — не получится, всё равно…

У массивных дверей, украшенных витиеватой резьбой, она остановилась, про себя посчитала до пяти. Из комнаты доносились неясные звуки, складывающиеся в красивую переливчатую мелодию.

Девушка никогда ранее не слышала подобного и поэтому замерла, затаив дыхание и боясь спугнуть мимолётную красоту. Таинственная музыка тем временем не замолкала, даже наоборот — стала звучать чуть более громко и выразительно, да так, что у Ивенн даже слёзы навернулись. Не выдержав, она толкнула дверь и, поражённая увиденным, встала как вкопанная на пороге.

Эйнар стоял боком к ней, возле высокого стрельчатого окна, и, закрыв глаза, самозабвенно играл на флейте. Свет луны отбрасывал тусклые, холодные блики на его лицо, на тёмные волнистые волосы, чуть тронутые сединой, и, казалось, сам лунный свет, заполняя покои правителя, рассыпается хрупкими, нежными переливами.

Дверь отворилась бесшумно, и Эйнар не слышал, как Ивенн вошла. Ещё какое-то время он играл, не открывая глаз и прислушиваясь к мелодии, и только потом, доведя её до самого конца, опустил руку с флейтой и обернулся к девушке.

25. Восхождение. Явь

— Ты бы хоть заявила о своём присутствии, — он слегка улыбнулся и сел в кресло, придвинутое к стене. Незаметное движение свободной руки, и такое же кресло, обитое уже привычным тёмно-зелёным бархатом, плавно подъехало к Ивенн.

— Не хотела вам мешать, — девушка смущённо опустила глаза и села напротив. — Вы чудесно играете. Вот, заслушалась…

— Спасибо, — правитель убрал флейту в продолговатую коробочку, обтянутую чёрной кожей, и сцепил руки замком. Он выглядел совсем по-домашнему: волосы не приглажены и растрёпаны, в суровых, будто бы отстранённых чертах как никогда заметна усталость. Сам он сидел в просторной рубахе из чёрной холстины и таких же штанах, без обуви, только кожаная крага на левой руке оставалась на своём неизменном месте. — Но, думаю, ты не просто так оказалась здесь, к тому же так поздно, — он бросил мимолётный взгляд в окно, за которым было видно, как морозная ночь, расшитая крупными колючими звёздами, опустилась на заснеженный Вендан.

— Да, милорд, — Ивенн смутилась ещё больше и, по своему обыкновению, начала вертеть в пальцах короткую прядь волос. Короткая стрижка оказалась гораздо более удобной и безопасной: волосы не путались, не цеплялись за тетиву, не было нужды укладывать их в причёску, да и в бою, пускай даже тренировочном, у противника в разы уменьшались шансы схватить за эти самые волосы. — Простите моё любопытство. Вы обещали рассказать о своей жизни, власти…