Летописи Ванильного некроманта. Том первый (СИ) - Тулинова Лена. Страница 28

— Боги недовольны! — сказал верховный жрец Свободных, и паства загудела на сотню голосов.

— Но я вернул ваш чёртов камень, — вскричал Странник.

— Ты сказал, что вор остался живым.

— Я ошибся… нет, я соврал… он умер! Камень… камень я вытащил из его сердца, — торопливо заговорил наёмник.

— Почему тогда ты не принёс сюда его жалкие останки? Послушники, жрецы, монахи, прихожане — все должны видеть, что случается с теми, кто крадёт у Вечно Недовольных богов! Так что боги недовольны тобой.

Именно в этот драматический момент над храмом пролетела Чайка. Ухарски свистнув и напугав прихожан. Кто-то даже покатился по ступенькам вниз, роняя и гася светильники. По сброшенному канату вниз спустилась Кривая Белла. Верёвку пираты тут же втянули обратно и очень быстро улетели — предоставив Страннику и Белле разбираться со Свободными как-нибудь без них. Белла, злобно зыркнув на Странника единственным глазом, который блеснул при свете множества светильников, словно яркий топаз, протянула Верховному жрецу синий округлый камешек.

Младшие жрецы поспешно затолкали его в шкатулку.

— Это не те камни, — быстро сказал Верховный жрец. — Это — дети того камня, который нужен мне. Но я хочу воздать вам по заслугам. Ты, женщина… получаешь глаз и вечную молодость. А ты, Нот Уиндвард… за свою ложь пред престолом Вечно Недовольных богов изгоняешься из этих земель на всю жизнь.

— На всю жизнь! — с горечью рассмеялся Странник. — У меня и так осталось три недели, проклятые вы карлики!

— Кто сказал «три недели»? — изумился жрец. — Великие боги в своей бескрайней милости даруют тебе три…

Все затаили дыхание. Только наёмный убийца дышал тяжело и шумно, предчувствуя подвох.

— Дня, — закончил Верховный жрец. — Пусть его вышвырнут за границы храма!

* * *

Ясное, светлое, холодное наступило утро в тот день, когда Мать Некромантов вышла из своей спальни и села с чашкой кофе напротив окна. К её несказанной радости Омегыч молча уселся рядом, и так они сидели, олицетворяя покой и уют, пока Мать вдруг не спросила:

— Хочешь знать, что произошло с камнем?

Омегыч покачал головой.

— Я рад уже, что избавился от него и не хочу о нём больше слышать.

— Вот как…

Омегыч вздохнул.

— Мне больше интересно, почему вы отпускаете убийц. Сначала Странника. Потом Беллу. Зачем? Неужели ты думаешь, что она не может вернуться и отомстить за позор?

— Кто-то из нас должен был её убить? — спросила Мать Некромантов. — Полагаешь, Теро-Теро, Хелли или, быть может, Морта смогли бы сделать это?

— Разве нет?

— А ты бы мог?

Омегыч посмотрел на свои крошечные руки и пожал плечами. Мать Некромантов обняла его и поцеловала в макушку, но почти сразу выпустила мальчика из объятий.

— В бою — ты бы смог. Защищая себя или других. В горячке драки, когда кровь кипит и особого выбора нет. Но когда противник побеждён, связан, а нас много, человек двадцать, и все такие могущественные, довольные собой и своей силой… и тебе говорят: вот твой убийца, казни его… ты бы сумел это сделать?

Он не знал. Но на всякий случай кивнул, показывая, что понимает ход мыслей Матери.

— К тому же она уже наказана, только ещё не знает, как. Свободные никогда не заключают невыгодных для них контрактов. Её обманули.

— Но она может взять ещё заказ, и ещё…

— Наверное, может.

— И может прийти сюда…

— Да, и это она может. Мы чересчур беспечны и слишком добры, я понимаю. Но здесь, в этом месте, свои законы. Я верю, что всё будет хорошо, потому что они действуют из раза в раз… Но я хотела сказать тебе ещё кое-что.

— Что?

— Я нашла книгу, в которой описывается исчезающий камень. Принесу ее тебе потом. Ты должен прочитать о нём. Это важно.

Она словно хотела добавить что-то, но посмотрела на мальчика и лишь качнула головой. Потрепала его по голове, взъерошила волосы.

В окно настырно заглядывали синицы, прыгали по подоконнику снаружи, щебетали на птичьем, и осеннее небо, чистое, отмытое дождём, казалось по цвету похожим на исчезающий камень. Омегыч посмотрел на всегдашнее расписание, выведенное мелом на доске, и увидел, что сегодня младшей должна быть Анда. Сложно представить Анду маленькой девочкой! Омегыч улыбнулся, допил кофе и вышел на крыльцо. Неожиданно было встретить там Теренция, в задумчивости наблюдавшего за синицами. Омегыч сел рядом и вдруг ощутил, что меняется, растёт, становится больше. Непередаваемо и, пожалуй, грустно.

Часть 1. Глава 17. "Я согласен!"

Уединившись на чердаке, где пахнет пылью и яблоками, Омегыч открыл книгу об артефактах и самородных волшебных предметах. Глава об исчезающем камне была заложена высохшим цветком. Но Омегыч не спешит переворачивать эти страницы. Он открыл сначала про волшебную флейту и чудесную скрипку в разделе «Музыкальные инструменты», с интересом проглядел главу о музыкальной шкатулке, явно вписанную от руки не так давно и вклеенную в раздел… Потом прочёл про руны и маятники, часы, кулоны, кольца и подвески, пояса и башмаки. Истории о самородных предметах — деревьях, камнях, слитках и даже реках и горах — он нашёл в большом разделе «нерукотворная магия». Несколько страниц здесь были запечатаны чарами от прочтения. Омегыч нашёл в оглавлении название этой части книги: тайные убежища в местах силы. Что это означало — он не понял. Попробовал расколдовать страницы, но от них в ответ начали искрить крошечные, с швейную иглу длиной, молнии. Они больно покусали огнемагу пальцы. Одна даже попадала молодому человеку в нос.

Почесав пострадавшие места, которые тут же онемели от удара молниями, Омегыч осторожно открыл заложенное цветком место. Сухой стебель и лепестки, похожие на очень старую бумагу, раскрошились в пальцах. Омегыч читал про исчезающий камень, и чувствовал, что волосы у него на затылке становятся дыбом, а в желудке появляется сосущее ощущение, словно он давным-давно не ел. Свободные представали перед ним маленькими чудовищами. Жрецы Вечно Недовольных богов явили свои истинные лица — манипуляторов и убийц.

…Стоит положить камень в рот, произнести заклинание — и сможешь, когда захочешь, легко оказаться там, где тебе надо. А ещё сможешь стать невидимкой. Разве не прелесть? А вот ратипуплангу — тому, кто достиг вершин исчезания — не повезло. Он хотел усовершенствовать себя и нечаянно проглотил камень. Тогда-то и выяснилось, что камень этот — живой, он присасывается к сердцу, а потом, выбрав его силы до дна, заменяет сердце собой. Тут он разрастается и даёт потомство: два или три детёныша-камешка. Дети исчезающего камня могут выйти наружу, а сам камень-отец никогда уже не покинет носителя, если только не вскрыть ему грудь и не извлечь сердце. Детки исчезающего камня живые, но живы они пока жив человек, в чью грудь врос их отец. Когда он умирает, они умирают — теряют волшебные свойства, и остаётся лишь один основной камень. Камни-дети тянутся к камню-отцу, к его теплу, а иногда также и к теплу сердец, к которым носитель испытывал нежность или любовь… И даже после того, как дети исчезающего камня теряют волшебные свойства, притяжение остаётся. Поэтому жрецы стараются сохранить хотя бы одно дитя, чтобы извлекать из носителя основной камень, камень-отец, заменивший человеку сердце, и стараются, чтобы дети хранились при храме. Потому что они могут попасть в грудь тех людей, которых любил или любит носитель, притягиваемые их теплом…

Тут Омегыч прервал чтение, вытер дрожащей рукой пот со лба и выругался очень плохими словами.

* * *

Странник снова появился возле дома-на-семи-ветрах поздним вечером. Уже даже после чая на веранде. Анда и Бертина собирали посуду со стола, а Тобиас и Хелли складывали в стопку лоскутные одеяла, пледы и толстые стёганые грелки для ног. Становилось чересчур холодно для чая на веранде, но когда и кого это останавливало? В этой семье могли и зимой устроить посиделки с чаем на свежем воздухе.