Виолончелист (СИ) - Монакова Юлия. Страница 12

— И ты действительно веришь, что всё это возможно? — горько усмехнулся он.

— А почему нет? — лампочки в её глазах медленно потухли.

— Лер, ну давай откровенно, — Максим и сам понимал, что слова эти могут прозвучать обидно, даже оскорбительно, и отдавал себе отчёт в том, что перегибает палку, но сейчас он готов был пойти на всё, чтобы её остановить, чтобы спустить сумасшедшую девчонку с небес на землю. — Между нами… в модели же берут красавиц. А ты… честно говоря… совсем не тянешь.

Лерка изменилась в лице. Глаза её вмиг сделались колючими, серыми и злыми, даже враждебными. Совершенно чужими, как у незнакомки. Он уже и сам испугался того, что сказал, но было поздно.

— Ну и сволочь же ты, Макс, — прошипела она и, резко развернувшись, бросилась к дому.

Сколько раз потом они вот так же били друг друга словами — наотмашь, целясь в самые уязвимые точки, стараясь сделать больно, больнее, ещё, ещё больнее!..

И всякий раз за этим стояло только одно: мучительный, изматывающий страх потерять друг друга.

Они не разговаривали и не виделись весь остаток каникул. Даже седьмого августа, в день Леркиного рождения, Максиму нигде не удалось с ней пересечься и поздравить.

Иногда он обиняком расспрашивал о подруге Наденьку, но та знала не больше Максима: Лерка практически перестала забегать к ней в гости и вообще появляться в этом дворе. Вроде бы, её взяли в школу моделей, и она активно приступила к учёбе.

Максим с трепетом ожидал начала занятий, так как безумно соскучился по своей китаёзе. Не станет же она бегать от него в школе при всех, им придётся поговорить и (он надеялся) помириться. Однако на торжественную линейку первого сентября Лерка не пришла… Это был настоящий удар под дых. Максим понял, что дальше так продолжаться не может. Он просто не выдержит, не справится без неё!

Еле досидев положенное время в классе, из школы Максим направился не домой, а прямиком к Леркиному дому. В квартире её не застал, но, преисполненный решимости дождаться подругу во что бы то ни стало, уселся на лавочку и запасся терпением.

В итоге он проторчал в её дворе до самого вечера. Из школы давно уже возвратилась Леркина мать — устало и медленно, как старая лошадь, прошла мимо него с тяжёлой сумкой в руке, не обратив на Максима никакого внимания. А может, просто не узнала его. Он почему-то не решился заговорить с ней, расспрашивать о дочери — ему хотелось задать все вопросы лично.

Лерка вернулась домой в десятом часу вечера. Её подвёз какой-то хлыщ на иномарке. Она выпорхнула из машины, весело поблагодарила, махнула ладошкой и зацокала каблучками в сторону парадной. Заметила Максима на лавочке, споткнулась от неожиданности, замедлила шаг…

Это была обновлённая, невероятно похорошевшая Лерка. Волосы сияли, лицо было свежим, а нежная кожа щёк — разрумянившейся, призывно блестели влажные розовые губы… Чёрт, она была красавицей. И при этом какой-то чужой, удивительно изменившейся всего за месяц. Одета подруга тоже была по-новому: стильная юбка до колен, яркая блузка, явно дорогие туфли, в руках — изящная сумочка.

— Чего тебе? — спросила она не особо приветливо, но, впрочем, без излишней враждебности.

— Да вот… с днём рождения! — от растерянности выпалил Максим, хотя с седьмого августа прошло уже больше трёх недель.

Уголок Леркиного рта дрогнул в кривой усмешке.

Они сидели на лавочке и разговаривали уже второй час подряд — никак не могли наговориться, взахлёб делясь новостями. Больше всего, конечно, делилась Лерка: ей действительно было, что порассказать, и она тараторила без умолку.

Её в самом деле взяли в школу моделей при агентстве “Neva Models”. Занятия велись с утра до вечера, одному только подиуму ежедневно посвящалось четыре часа в день. Лерка уже обзавелась собственным портфолио и даже поучаствовала в нескольких съёмках: для подросткового девичьего журнала “TeenGirl”, для каталога молодёжной одежды (ради чего её и ещё нескольких девочек возили в Москву, заплатили сто долларов за два съёмочных дня — немыслимые, сумасшедшие деньги для дочери технички!), для наружной рекламы какого-то турагентства…

— На ноябрьские праздники обещают вывезти всю школу в Стокгольм на одно небольшое, но важное модное мероприятие. Я и загранпаспорт уже делаю, — похвасталась Лерка.

— Ты довольна? — спросил Максим, отчаянно ревнуя её к новой жизни, в которой ему совсем не находилось места, и в то же время радуясь за подругу.

— Я счастлива! — без запинки отозвалась Лерка.

— Тебя там… никто не обижает? — спросил он с беспокойством. Она весело замотала головой.

— Ну, что ты! У нас очень хорошие и дружные девчонки подобрались. Никакого стекла в туфли и прочих глупостей, это всё мифы.

— Просто вам пока и делить особо нечего, — рассудительно заметил Максим. — А вот когда полноправно вольётесь в мир большой моды… Но я имел в виду немного другое: из заказчиков, клиентов — никто ничего не…

— Ни в коем случае! — торопливо перебила она. — Руководство агентства гарантирует, что моделям никогда не предложат ничего оскорбительного или унизительного, что порочило бы их честь, достоинство и репутацию. Ты знаешь, что наш директор разорвал контракт с зарубежным агентством только из-за того, что тамошний менеджер повысил голос на одну из наших девочек?

— Ну просто рыцарь, — усмехнулся Максим. — Хорошо, если так… — он замялся, но всё-таки спросил:

— Кто это тебя подвозил до дома?

— А, это Артурчик, — она махнула рукой. — Фотограф. Нам с ним по пути, он частенько меня захватывает по дороге домой.

Максим почувствовал, как сжимается в тисках ревности его сердце.

— У вас с ним… что-то есть? Он тебе нравится? — с трудом выговорил он.

— Дурак, что ли? — фыркнула Лерка, искренне развеселившись. — Во-первых, он уже старый — ему двадцать семь лет! А во-вторых, всем известно, что Артурчик — гей.

Гей, значит. Ну, хоть так… Максим с облегчением улыбнулся, искоса взглянул на Лерку. Как же он всё-таки соскучился по ней, по её смеху, её голосу…

— Ты очень красивая, Лер, — вырвалось у него. Она смутилась на мгновение, но тут же беззаботно рассмеялась:

— Вот видишь, как мне моделинг на пользу пошёл! Даже из такой косоглазой уродины, как я, сделали ничего так… В буквальном и переносном смысле закосила под симпатяжку!

— Ты красивая, — глухо повторил он. — Всегда была.

— Ну, а как у тебя? — мило покрасневшая Лерка поспешила перевести разговор на менее смущающую обоих тему. — Как успехи на конкурсе, к которому ты готовился всё лето — он ведь уже прошёл? “Хрустальный смычок”, кажется…

— Дипломант второй степени, — ему было приятно, что Лерка помнит о том музыкальном конкурсе юных скрипачей и виолончелистов, и в то же время неловко из-за того, что он не стал победителем. — Уступил Андрею Веселову из Москвы. Говорят, новая восходящая звезда…

— Вот ещё, глупости, — Лерка пренебрежительно фыркнула. — Восходящая звезда — это ты. И то, что в этот раз первое место досталось другому — чистая случайность. Ты — лучший, понял? И никакой Андрей Веселов не может и не будет тебе соперником!

Знала бы Лерка, знал бы сам Максим, что десять лет спустя этот самый Андрей Веселов станет ей никем иным, как законным супругом…

— Ладно, мне пора, Макс, — спохватилась она, взглянув на часы. — Мама волнуется, да и поздно уже. Завтра с утра съёмка для каталога, нужно хорошо выспаться, чтобы не выглядеть пандой…

— А как же школа? — растерялся и расстроился Максим: ему не хватило сегодняшнего разговора, он не наболтался с ней, не насмотрелся, не надышался ею… это была ничтожно малая доза общения после невыносимой месячной разлуки. Крошечная порция, которая только разожгла аппетит.

— Недельку придётся прогулять, — она пожала плечами. — Да не переживай, наверстаю, в начале года программа несложная, я уже полистала учебники.

— А когда мы теперь увидимся? Я имею в виду, вне школы, — спросил он. Тон получился что-то уж совсем жалобным. Чёрт, он не хотел её отпускать!