Виолончелист (СИ) - Монакова Юлия. Страница 30

— А я наоборот — отныне буду изображать дикие папуасские танцы всякий раз, когда принимаю душ. Старость нужно уважать и радовать!

___________________________

*Макс цитирует строки из рассказа Василия Шукшина “Версия” (1973)

Глава 14

Само выступление перед высочайшими особами запомнилось им обоим смутно, всё прошло слишком сумбурно, на возбуждении и нервяке. Больше всех переживал и психовал профессор Тёрнер, который должен был лично аккомпанировать парням на фортепиано. Он же помогал составлять подходящую этому случаю программу: члены королевской семьи были большими поклонниками музыки эпохи барокко, поэтому планировалось играть, в основном, Антонио Вивальди и Георга Генделя, разбавив репертуар несколькими произведениями Никола Маттейса.

Макс абсолютно не запомнил роскошных интерьеров дворца и залов, через которые их торжественно провели на выступление. Гораздо больше его интересовали сугубо практические, даже технические вопросы: хороша ли акустика в том зале, где они будут выступать? Сколько зрителей планируется? Что представляет из себя сцена?

Концерт оказался скромным, камерным: помимо самого Чарльза с супругой и принцев Уильяма и Гарри, на нём присутствовало не более двух десятков человек — вероятно, круг ближайших друзей. Слава богу, обошлись без её величества королевы — Макс не представлял, как бы он смог спокойно смотреть в глаза “бабе Лизе” и не ржать при этом.

Первые минут двадцать Макс вообще не видел ничего и никого перед собой — он просто играл. Затем туман перед глазами потихоньку рассеялся, и он стал различать среди зрителей знакомые физиономии. Правда, оптимизма ему это не прибавило: по лицам монарших особ совершенно невозможно было понять, как они относятся к дуэту молодых виолончелистов. Чарльз с Камиллой сидели с пристойными и постными минами, что, вероятно, означало крайнюю степень внимания. А вот Уильям и Гарри, кажется, немного заскучали…

— Ваше высочество, — едва отдышавшись после сонаты Вивальди и слегка поклонившись, произнёс Макс, понимая, что нарушает сейчас, должно быть, все мыслимые и немыслимые правила этикета, — если позволите, мы можем сыграть вам и кое-что посовременнее… У нас обширный репертуар.

И хотя профессора Тёрнера едва не хватил удар при самоуправстве своего студента, Андрюха явно оживился — его, похоже, и самого несколько утомил непрерывный академический пафос.

Его высочество благосклонно позволили.

Развернувшись к Андрею, Макс встряхнул взлохмаченной шелевелюрой и многозначительно подмигнул другу. Это была их секретная пантомима, означающая примерно следующее: “Ну что, жжём, братан?”

И уже через минуту со сцены грянул бодренький рок!..

Об этом концерте СМИ трубили затем, как минимум, ещё целый месяц.

И хотя на представлении не было ни одного журналиста, да и Макс с Андреем не давали интервью на тему своего выступления в Букингемском дворце, кроме общих фраз из серии “о, это была огромная честь для нас” — всё равно сам факт ушлые репортёры обглодали буквально до косточки, причём не только в Великобритании. Об успехе молодых виолончелистов написали практически все ведущие российские СМИ.

Уже на следующее после концерта утро парням принялись названивать музыкальные продюсеры с ворохом разнообразных и интересных предложений. Макс с Андреем даже думали поначалу, что это кто-то из однокурсников их разыгрывает — уж слишком известны в музыкальной тусовке были эти имена, раскрутившие в своё время целую плеяду мировых звёзд. Однако шутками здесь и не пахло — серьёзные и важные продюсеры были реально заинтересованы в сотрудничестве. Чаще всех прочих звучало предложение записать альбом кавер-версий известных эстрадных хитов: виолончельное исполнение должно было привлечь поклонников классики, а популярные мелодии — молодёжь.

Посовещавшись, парни согласились, выбрав из имён всех звонивших продюсеров самое известное на тот момент — к чему ложная скромность, нужно отдавать предпочтение лучшим из лучших!

Запись их совместного альбома проходила на легендарной студии Эбби-Роуд в Вестминстере — уже один этот факт наполнял Макса с Андреем невероятной гордостью и счастьем. Они пишутся там же, где создавали свои шедевры “битлы”, “Пинк Флойд”, “Дюран Дюран”, “Оазис” и “U2”!

Это действительно было началом большой популярности. Поклонницы круглые сутки толпились у забора студии, пока молодые виолончелисты находились внутри, и встречали каждое их появление восторженным визгом. Парней буквально замучили просьбами сфотографироваться на том самом знаменитом пешеходном переходе, где несколько десятков лет назад были запечатлены участники группы “Битлз”.

Поскольку занятия в колледже никто не отменял, записываться приходилось по выходным и вечерами, после занятий. Иной раз парни оставались в студии до самого утра, доводя каждую сыгранную ими в дуэте мелодию до совершенства, проигрывая её, кажется, по миллиону раз подряд. Сотрудники студии, исправно получая от продюсера денежки за аренду, только разводили руками, поражаясь этому трудолюбию и перфекционизму.

Но даже усталость не могла одержать верх над молодостью и естественными потребностями молодых мужских организмов: оба умудрялись ещё и устраивать себе свидания с девушками. Андрей, расставшись со своей Джессикой в начале третьего курса, теперь пустился во все тяжкие и менял девчонок, как перчатки, а вот Макс, как ни странно, продолжал встречаться с Дией, к которой неожиданно привязался за это время. Нет, конечно, о любви там по-прежнему не шло и речи, но… с Дией было хорошо и, чего уж лукавить, удобно.

Откровенно говоря, Макс панически боялся всего, что связано с девушками. Несмотря на вполне активную сексуальную жизнь, он не желал открывать своё сердце никому, и в вопросах романтических взаимоотношений с противоположным полом по-прежнему оставался неопытным, как подросток. Да и где ему было набраться этого опыта?.. Несмотря на то, что Макс так сильно любил Леру, по факту они провели друг с другом всего одну ночь. Они не были вместе в том значении, в котором говорят о паре. Просто не успели. Он никогда не считался её официальным парнем, а она не была его девушкой…

Пигги?.. Та едва ли вписывалась в имидж дамы его сердца. Макс не был в неё влюблён, она стала для него своеобразным утешением, заменителем — первой девушкой после Леры.

Дия же ничего не требовала, не устраивала скандалов и не закатывала сцен ревности, более того — никогда не афишировала их отношений на людях, боясь, что это дойдёт до её семьи. Она подкармливала Макса всевозможными индийскими вкусностями, не ждала приглашений на свидания, красивых ухаживаний и подарков — просто приезжала к нему сама, когда было время и желание, ну просто девушка-мечта! К тому же, в постели она оказалась благодарной и способной ученицей — а чего ещё можно было желать? Голый секс, никаких претензий и обязательств.

Если бы не сны… не эти проклятые сны, в которых он постоянно видел ведьминские Лерины глаза, которые не давали ему покоя, по которым он так безумно, так отчаянно скучал… то, пожалуй, Макс мог бы считать себя вполне счастливым человеком.

Дия тоже по-своему привязалась к нему, он это видел и чувствовал. Чуть сильнее, чем полагалось бы для установленного ею же самой формата отношений “секс онли”.

Индианка проводила у Макса не менее трёх ночей в неделю, под покровом темноты тайком удирая из родительского дома.

— Представляешь, — поделилась она как-то с Максом, давясь собственным смехом, — отец, кажется, что-то подозревает: на ночь он стал запирать снаружи мою комнату, и открывает её только в шесть утра. Знает, что я не посмею высказать ему претензий по этому поводу… он же тогда резонно поинтересуется, куда это я намылилась среди ночи?

— Дикость какая-то, — покачал головой Макс. — Но… постой, если дверь твоей комнаты заперта с той стороны, как ты выбираешься из дома?