Дама моего сердца - Хауэлл Ханна. Страница 19

— Детка, мы можем поиграть в эту игру так, что ты останешься девственницей. Неглубоко и осторожно.

— И какое от этого удовольствие? — фыркнула Эвери, обвивая ногами стройную талию Камерона.

И, прильнув к нему горячим телом, она рванулась ему навстречу. Камерон изумленно вскрикнул, а Эвери застонала. Ее пронзила острая боль, но радость Эвери от того, как изумительно они с Камероном подходят друг другу, как им хорошо вместе, была сильнее. Камерон начал двигаться, хрипло дыша, бормоча ласковые слова и опаляя ее шею жарким дыханием. Она с готовностью отвечала на его мощные удары, крепко ухватив за упругие ягодицы, чтобы вобрать его в себя еще глубже. Внутри словно сжималась тугая пружина, и хотя Эвери догадывалась, что это означает, сила, с которой та сокращалась, испугала ее.

— Камерон! — вскрикнула она, выдавая этим криком свое смятение. Как же ей хотелось быть сильной и искушенной.

— Не нужно, любовь моя, не напрягайся. — И Камерон нежно погладил то место, где соединялись их тела. — Расслабься.

Эвери пришла в себя только тогда, когда Камерон вытер их обоих влажной тряпицей и улегся с ней рядом, тяжело и хрипло дыша. У нее не было сил даже пошевелиться, и тем не менее, когда Камерон притянул ее к себе, в ней вновь пробудилось желание. «Какая же я ненасытная», — подумала Эвери и, улыбнувшись, потерлась щекой о его грудь. Что ж, она добилась своей цели, удовлетворенно подумала Эвери. Теперь уж Камерон не сможет отрицать того, что она сама, по доброй воле и даже охотно ему отдалась. Эвери знала — независимо от того, как сложится их дальнейшая жизнь, она никогда не пожалеет о том, что стала его любовницей. Как ни была Эвери невинна, она интуитивно почувствовала, что страсти, какую она испытывает к Камерону, не испытает больше никогда. «Это любовь, — сделала вывод Эвери и вздохнула, — вот только неразделенная». И поклялась себе, что, если эта любовь такой и останется, она все равно отыщет в ней радость. Камерон услышал ее вздох и почувствовал укор совести.

— Жалеешь? — спросил он.

— Может быть, будет лучше, если мы не станем задавать друг другу вопросы? — тихо спросила Эвери, проводя рукой по его груди и наслаждаясь ощущением бархатистой, теплой кожи и упругих мышц. — В конце концов ты ляпнешь что-нибудь такое, что меня разозлит.

— И ты снова скажешь мне «нет»? — И Камерон еще теснее прижал Эвери к себе, решив, что на очередной ее отказ он не будет обращать внимания.

— Нет. Я просто выковырну твое сердце из груди тупым ножом, что твоим людям наверняка не понравится.

Камерон хмыкнул и погладил Эвери по спине, от узких плеч до упругих, соблазнительных ягодиц. Как же она хороша! Страсть, которую она только что продемонстрировала, поразила его. Сколько же, оказывается, огня в этой маленькой хрупкой женщине! Даже сейчас, когда он рассеянно поглаживал ее по спине, она не оставалась равнодушной к его ласкам. Она тихонько задвигалась, молча призывая его вновь заняться с ней любовью, и соски, прижатые к его груди, затвердели. И внезапно Камерон совершенно отчетливо понял, что он не сможет от нее отказаться. И к тому же ему придется держать свое сердце в узде. Страсть уже не раз делала из него полного идиота, а такой, как сейчас, необузданной, яростной, а потому очень опасной страсти ему еще никогда не доводилось испытывать. Если Эвери думает, что сумеет своими ласками заставить его отказаться от своего намерения, ему придется ее разочаровать. Его не так-то легко обвести вокруг пальца. Но когда Эвери, проведя рукой по его животу, добралась до восставшей плоти и нежно ее сжала, Камерон подумал: а почему бы не дать ей возможность по крайней мере попытаться?..

— Ты должна отдохнуть, — с нежностью произнес он, закрыв глаза и наслаждаясь восхитительной лаской. — Утром у тебя будет болеть все тело.

— Не сильнее, чем после дня, проведенного в седле. На следующее утро я вновь в него сажусь. — Она коснулась рукой густых темных волос у него в паху, потом вновь погладила восставшую плоть и изумленно и радостно рассмеялась, когда Камерон рывком перевернул ее на спину и улегся сверху. — Для такого крупного мужчины ты двигаешься на редкость быстро. — Она провела ногами по его икрам, наслаждаясь упругими мышцами. — Тебе не нравится, когда я тебя ласкаю?

— Еще как нравится. — Он коснулся ее затвердевших сосков сначала пальцами, потом языком и довольно улыбнулся, когда Эвери выгнулась всем телом. — Может, через недельку-другую я наконец сумею без дрожи выдержать прикосновение этих хорошеньких ручек, как ты думаешь?

Эвери не ответила, она стала жадно покрывать его грудь поцелуями, чтобы отделаться от рвущихся с языка щекотливых вопросов: как долго еще они будут добираться до Кейнмора и станет ли он по-прежнему настаивать на том, чтобы отослать ее домой? Нелегко пренебречь этими вопросами и усмирить беспокойство, но она это сделает. Она не позволит своим страхам заглушить восторг, который испытывает в его объятиях. И не позволит Камерону обманывать себя, если он начнет успокаивать ее тем, что все у них будет хорошо. Она будет наслаждаться его ласками и молить Бога о том, чтобы у него достало ума понять, как великолепно они подходят друг другу, и сделать из этого соответствующие выводы.

Глава 9

Накормив Питера завтраком, Эвери встала и слегка поморщилась. Все тело с непривычки ныло, хотя боль была вполне терпимой. Сейчас ей хотелось одного — понежиться в горячей ванне; жаль, что это придется отложить до вечера. Если она займется мытьем сейчас, все в лагере поймут, почему она это делает. Когда Энни попросила ее набрать дров для костра, Эвери радостно бросилась выполнять поручение. Она взяла маленькую тележку, на которой возили дрова, и в сопровождении Джиллианы и неизменных охранников направилась к лесу. Сбор хвороста поможет ей хоть ненадолго избавиться от многозначительных взглядов людей Камерона, которые сразу догадались о том, как она провела ночь. Ей потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к мысли, что теперь она — любовница Камерона. Но то, что Камерон не желал официально объявить людям об их отношениях, заливало лицо Эвери румянцем смущения и заставляло прятать глаза, когда кто-нибудь с ней заговаривал.

— Ну и как ты себя чувствуешь, став женщиной? — спросила Джиллиана, бросая в тележку сухие ветки.

— А откуда ты знаешь, что я ею стала? — несколько раздраженно спросила Эвери. — У меня что, на лбу написано?

Кузина расхохоталась и покачала головой:

— Нет. Ты выглядишь так же, как и всегда, что меня, признаться, разочаровывает. Просто ты ведь сама мне сказала, что намерена сдаться, а я не думаю, что твой храбрый рыцарь смог бы от тебя отказаться после того, как ты сама ему себя предложишь.

— Верно, он и не отказался. Но сейчас я чувствую себя как-то странно. Когда он меня обнимал, я испытала неописуемый восторг, а теперь… теперь мне почему-то не по себе. Интересно, все ли уже знают о том, что я отдалась Камерону? Я не стыжусь этого, просто я не привыкла к тому, что мои личные дела могут стать предметом обсуждения.

— Ничего, это пройдет. Я не думаю, что люди начнут хуже к тебе относиться из-за того, что ты сделала, — пожала плечами Джиллиана. — Мне кажется, многие считают, что эта история с его сестрой так на него подействовала, что он потерял способность здраво рассуждать.

— Если до Камерона дойдут подобные разговоры, он вряд ли будет доволен.

— Верно. Но может быть, он хоть немного задумается.

— Что ж, посмотрим.

— А о чем ты хочешь, чтобы он подумал?

— О том, что, если он все-таки решит отправить меня домой, ему это дорого обойдется, — тихо ответила Эвери.

— Может быть, стукнуть его хорошенько по голове чем-нибудь тяжелым? — спросила Джиллиана, взяв в руки здоровенное полено.

— Может быть, — рассмеялась Эвери.

— А что ты будешь делать, если у него все-таки не хватит ума понять, что ты ему необходима?

«Умру, — подумала Эвери. — Рассыплюсь на мелкие кусочки». А вслух небрежно бросила: