Проблеск надежды - Хегган Кристина. Страница 33

– Кто это – Леди?

– Рыжая охотничья собака тетушки. Она обожает ребятишек. Иногда, по-моему, ей кажется, что она сама из их компании.

Дайана почувствовала, что сдается. Что плохого в том, если она проведет один день с ним и его тетушкой? И сделает вид, что у нее День благодарения, как и у всех остальных людей, спокойный и беззаботный.

– Соглашайтесь, Дайана.

Перед его улыбкой невозможно было устоять. Она улыбнулась в ответ.

– Хорошо. Вы меня уговорили.

– Прекрасно. Я заеду за вами в девять часов утра в четверг. Вас это устроит?

– Вполне.

Она заметила какую-то перемену в его глазах, увидела, как его взгляд переместился на ее губы, задержался там на мгновение, потом снова поднялся к глазам. Этот взгляд взволновал ее, как прикосновение. Отвернувшись, она открыла дверцу.

– Значит, увидимся в четверг.

Кейн глубоко вздохнул, наблюдая, как она исчезает за дверью служебного входа. Нервы у него были напряжены до предела. Ему безумно хотелось прикоснуться к ней, обнять, поцеловать. Никогда еще ни она женщина не возбуждала его с такой силой. Даже Джемми.

Бросив последний взгляд на дверь, за которой скрылась Дайана, он задним ходом выехал на дорогу.

Глава 15

Поместье Сандерсов, расположенное рядом с деревушкой Глен-Эллен, представляло собой восемь сотен акров виноградников, приобретенных дедом Кейна еще в начале нынешнего столетия, когда округ Сонома был всего лишь заросшим зеленью пространством, где фермеры предпочитали выращивать сливы, а не заниматься виноградарством.

Главный дом усадьбы был построен по типу традиционных фермерских домов из калифорнийского мамонтового дерева и виден на многие мили. Главный вход вел в очень просторное жилое помещение, объединявшее столовую и гостиную. Между комнатами не было перегородок – они представляли собой оно помещение, которому балки необработанной древесины придавали очарование деревенского жилья.

В центре комнаты находилась широкая лестница из того же мамонтового дерева, которая вела на чердак, что создавало впечатление еще большего пространства. По всему помещению небольшими группами располагалась мебель раннего американского периода.

Тетушка Бекки оказалась именно такой дружелюбной и простой женщиной, какой описал ее Кейн, а вовсе не старой леди, какой вообразила ее себе Дайана. Чувствовалась в ней этакая основательность, что еще более подчеркивалось мужским стилем одежды, которую она носила. Но в глубине души это была нежная и мягкая женщина. Это было особенно заметно, когда она разговаривала с Кейном или говорила о нем.

Зак, которому предложили чувствовать себя как дома, сразу же освоился и немедленно подружился с Леди, доброй рыжей охотничьей собакой, которую Бекки вырастила со щенячьего возраста.

– Обед будет в три часа, – сказала Бекки Дайане и Заку, закончив с ними короткую экскурсию по дому. – Так что вам хватит времени в свое удовольствие побродить по поместью. Загляните в винодельню и вообще делайте все, что захочется.

Зак предпочел поиграть с Леди, а Кейн предложил Дайане показать винодельню.

– Практически на всех восьми сотнях акров выращивается виноград трех сортов – «шардонне», «мерлот» и «каберне», – объяснил он, когда они объезжали поместье на «лендровере» Бекки. – В поместье Сандерсов производятся только эти три сорта вин.

Дайана искоса взглянула на него, усмехнувшись.

– А хорошие ли это вина?

– Хорошие? Неужели вы никогда не пробовали вина Сандерсов?

– Мне знакомо это имя, но нет, – она покачала головой, – я никогда их не пробовала.

– В таком случае вам следует попробовать. – Кейн улыбнулся, быстро взглянул на нее и снова перевел взгляд на дорогу. – Я вам гарантирую, что к моменту вашего отъезда вам захочется добавить еще одно название к карте вин в вашем ресторане.

– Ах вот, значит, для чего вы меня сюда привезли? – шутливо воскликнула она. – Чтобы заставить закупать у вас вина!

Слушая, с каким энтузиазмом он говорит о виноградниках, Дайана поняла, что он очень любит сельскую жизнь. Кейн с увлечением рассказывал о том, как его дед, один из зачинателей виноделия, проделал весь дальний путь из Франции и привез саженцы виноградной лозы, чтобы основать винодельческий бизнес, хотя даже не мечтал о том, что когда-нибудь здесь будут производить лучшие в стране вина.

Он показал рукой вперед.

– Видите это здание с башенкой наверху? Это и есть винодельня.

– Как здесь красиво, – заметила Дайана, когда Кейн провел ее внутрь постройки, походившей на миссионерский дом.

– Мой дед хотел построить что-нибудь необычное. Несколько лет спустя эту его идею подхватили другие, и теперь здесь и в Напа-Вэлли уже построено несколько виноделен, напоминающих миссии.

Рука об руку они вошли внутрь помещения, напоминающего пакгауз, в котором размещалось множество металлических резервуаров.

– Из давилки сок поступает в эти емкости, – объяснил Кейн, – где около двух недель подвергается брожению. Потом его выдерживают в течение нескольких лет в деревянных бочках, срок выдержки зависит от сорта. Когда мастер-винодел сочтет, что вино дозрело, его отправляют в разливочную, где разливают по бутылкам, и, в конце концов, вино оказывается у вас на столе.

– Вам никогда не хотелось стать виноторговцем?

Кейн рассмеялся:

– Нет. По правде говоря, я плохо разбираюсь в винах, несмотря на усилия тетушки исправить этот мой недостаток. Но мне очень нравится дух товарищества, который царит здесь между виноделами и работниками. Они называют друг друга по имени и всегда готовы прийти на помощь. Получается нечто вроде расширенного состава семьи.

– Вы, кажется, чувствуете себя здесь как дома.

– Так оно и есть. – Он наклонился, чтобы поднять с полу металлическую воронку, и положил ее на полку рядом с бочкой. – Но здесь далеко не всем нравится. Моя бывшая жена, например, терпеть не могла бывать здесь.

Он и сам не знал, зачем сказал это. Может быть, потому, что пребывание здесь Зака и Дайаны напомнило ему о Джеми и Сине.

– Почему? – спросила Дайана. Кейн пожал плечами:

– Ей это место казалось слишком оторванным от мира, а люди – слишком грубыми. Всякий раз, когда она приезжала сюда, у нее портилось настроение.

– А ваш сын?

– Он любил бывать здесь. Обожал ездить повсюду в «лендровере», смотреть, как давят виноград. Oн любил большой беспорядочный дом Бекки. Они с Тельмой невероятно баловали его всякий раз, когда Син здесь появлялся.

Они снова вышли на воздух, и Кейн взглянул на видневшиеся в отдалении горы. Он подумал, что они с Сином уже никогда ничего не сделают вместе, и о том, как ему не хватает сынишки. Даже теперь, четыре года спустя.

– Извините, – тихо сказала Дайана. – Вам, должно быть, больно приезжать сюда... на праздник.

– В том году ему предстояло научиться плавать, – сказал Кейн, как будто не слыша ее слов. – Но развод нарушил все планы. Я пытался убедить Джеми подождать, попробовать начать все сначала. Ради Сина. Но она была влюблена в одного фотографа, который обещал возродить ее карьеру фотомодели, и не желала ничего слушать.

Дайана сразу же почувствовала неприязнь к этой женщине.

– Почему вы не получили опекунство над Сином?

– Я пытался. Но когда судебный процесс уже близился к завершению, Джеми вдруг сказала, что, если потребуется, она приведет в суд Сина. – Он пинком отбросил валявшуюся на дороге ветку. – Я не мог допустить, чтобы она подвергла его такому испытанию. Не мог заставить его выбирать между матерью и отцом.

– И вы отказались от борьбы? Он кивнул.

– Три месяца спустя Син погиб, – сказал он тихо. Хотя Дайана уже знала, что мальчик утонул, она почувствовала острую боль и быстрым движением руки смахнула набежавшую слезу.

– Я хотела бы сказать что-нибудь в утешение, но чувствую себя совершенно беспомощной.

Когда Кейн снова взглянул на нее, Дайана с облегчением заметила, что из его взгляда исчезло страдание.