Гарь (СИ) - Янева Вета. Страница 36

— Не путай историю, Агатош. Война была только с башами и то, столько декад назад, что уж никто не посчитает.

— Если это было до появления острова Цветов, то пару тысяч декад… — встрял Алех.

— Ну вот, — кивнул барон. — Но вы слышали про пожары?

— Что именно про пожары? — уточнила Лина.

Когда дядя и Алех вернулись из своего прошлого похода, они сказали, что всё чаще и чаще по непонятной причине сгорали целые дома, а иногда и хутора, но как это былосвязанно с существами, а не с безумными пироманами или деревенскими междоусобицами, она понять не могла.

— Я слышал, — сказал Стеван, глядя ей в глаза. — Что это дело рук существ. И никому это, понятное дело, не нравится. Может, вам удастся использовать это в своих целях, потому что огонь — большая беда, объединяющая всех.

Михалина лишь сухо улыбнулась.

Барон дал ей самый глупый совет в жизни.

Глава девятая. Вьюга. Вражка

Три руны показывали опасность. Вражка хмуро смотрела на расклад, трактовала его то так, то эдак, но всё одно — мир кричит: “беда у порога, беги, спасайся!”

Ведьмаубрала их в мешочек, свернулась клубком в кресле у камина, машинально взяла книгу.

Всё было не так, совсем не так. Даже в самом воздухе что-то поменялось — он пах, как перед грозой, хотя зимой гроз не бывает, а всё же.

Вот если бы она была чуть сильнее и могла увидеть или узнать что-то большее, чем простой расклад на костях или туманное предупреждение! Но ведьмам большего не дано.

Но ладно, хорошо: судьбу — то, что всё будет плохо — она услышала и поняла. А делать-то с этим что?..

Последние десятки дней в Прибое были омрачены двумя факторами: ужасной погодой и чередой странных несчастий.

И если было понятно, что погода жителям неподвластна, то попытки что-то сделать с несчастьями проваливались одна за одной. А самое паршивое то, что большинство надежд было возложено на Вражку, а точнее, на её магию.

Сгорел сарай? Поколдуйте, госпожа ведьма!

Заболела коза? Дайте ей снадобье!

Жуки съели зерно? Истребите!

А что с этим сделаешь? Оберегов вокруг козы можно сотнями понавесить, но здоровее она не станет, да и снадобья тут не помогают: люди и животные по-разному болеют, тут отвары ромашки бесполезны, а единственный звериный врач из Прибоя, как назло, уехал.

С уничтожением зерна Вражка было выдохнула, потому что не представляла, что может быть хуже, но на жуках несчастья не закончились: колодец в доме Перстона умудрился порости какой-то бурой дрянью, маленькая Анка смотрела на сосульку (почему-то стоя прямо под ней) и, конечно же, была зашиблена куском льда (не насмерть, но ушиб сильный), убежал любимый кот Жаги (тут Вражка не очень расстроилась, пожелав пушистому свободы), теплица в соседнем доме прохудилась, на берегу нашли мёртвую рыбу и люди, испугавшись заражения, совсем перестали выходить в море.

День за днём ведьма заходила в дома, жгла полынь, обходила углы со свечой, бормотала заклинания, вешала амулеты, но эффект, конечно, же, был не впечатляющим. Можно сколько угодно ворожить, но без старания со стороны людей всё это — почти пустое.

Волшебство всегда было подспорьем, но не самой силой.

Всё пошло под откос так резко, словно весь Прибой прокляли. Но его не проклинали, Вражка проверяла не раз.

Но твёрдо знала: в этом обвинят её. В том, что она плохая ведьма, злая ведьма, неумелая ведьма. И выгонят прочь.

А обвинят, конечно же, от страха. Как всегда, старая сказка: не понимают и боятся. Вот если бы ей удалось исправить эти несчастья! Если это не проклятие — значит, чей-то злой умысел, а его-то всегда можно пресечь.

Но чужая воля была крепче кремня, ведь несчастья буквально сыпались на деревню как мёртвые птицы, упавшие с неба этим вечером: три галки свалились замертво с рябиновых веток, бессильно раскинув крылья на снегу. Люди покосились на ведьму и зашептались.

Вражка старалась не обращать внимания. Птицы лежали, раскрыв клювики.

Их отравили. Ни одна магия не могла так убить живое существо. Это точно был яд.

К ней подошёл старик Толнь, положил мозолистую ладонь ей на плечо и пробормотал:

— Знаешь, ничего страшного, что ты не справляешься, но когда это идёт во вред…

На этой ноте и ушел, оставив ворожею с чувством нарастающего отчаяния.

Вьюга гневно забарабанила в окно. Вражка снова открыла книгу, затем закрыла и достала из бессменной сумки зеркальце. Оглядела со всех сторон: на краешке образовался небольшой скол — много зим назад она поскользнулась и упала прямо на стекло. Испугалась тогда страшно, чуть не плакала, но с облегчением обнаружила, что повреждения оказались незначительными. Рама зеркала немного потемнела от времени, и до того, как она догадалась покрыть дерево дополнительным слоем лака, цвет уже стал тёмно-коричневым, с небольшими чёрными прожилками.

Вражка всмотрелась в отражение, уже ни на что не надеясь. Удивительные события закончились в её жизни тогда же, когда и начались: две декады назад.

Со вздохом убрала зеркальце назад в сумку — надо бы положить его в сундук, толку с собой таскать?

Посидев ещё немного, отправилась спать.

Но только она закрыла глаза, позволив мягкому покрывалу сновидений укутать её, как в дверь постучали. Сначала Вражка хотела было притвориться, что спит так крепко, что ничего не слышит, но потом решилась встать. Нечего ещё больше портить себе репутацию! А вдруг кому-нибудь и правда помощь нужна?

Встав и надев тапочки, она открыла дверь. На пороге, закрываясь от вьюги платком, стояла Лида. Глаза у неё были красные, заплаканные, юбка развевалась на жестком ветру.

— Лида! Что случилось? Проходи, что ты мёрзнешь?!

— Нет, Вражка, — покачала головой подруга. — Пойдём со мной к Кее и Таёже. У них дочка хворает: тошнит весь вечер, голова горячая.

Не растрачивая время на вопросы, Вражка накинула на сорочку юбку, свитер, взяла сумку и вышла в ночь, следуя за Лидой через темноту снежных улиц.

Дом Кеи и Таёжи находился через две улицы от Вражкиного. Вражка была с ними поверхностно знакома и знала только, что это молодая пара, взявшая к себе сироту из соседней деревни. А ещё они хорошо пекли яблочные пироги — угостили её как-то раз.

Лида крепко сжимала замёрзшей ладонью запястье подруги, неуклонно таща за собой. Снег царапал щеки и мешал смотреть прямо, но ощущение сна скинуть на мог: наоборот, Вражке казалось, что она так и не вставала с постели, а женщина, идущая впереди, просто шаловливый дух, решивший завести её в лесные дебри.

Пришлось несколько раз моргнуть, чтобы скинуть наваждение и напомнить себе о том, что Лида хорошая и никогда не желала ей зла, хотя последнее время Вражке всё реже и реже хотелось с ней встречаться — по прошествии времени оказалось, что общих интересов у них не так много, и ведьма часто предпочитала общество книг, а не подруги, за что ей было несколько стыдно.

Некоторые окна по дороге светились, а нужный дом притаился в темноте, лишь свеча мерцала на подоконнике.

Лида подскочила к двери, быстро постучала и юркнула внутрь, увлекая за собой подругу.

Прихожая была тёмной, слабо пахло землей и картошкой, в глубине дома слышались голоса женщин, о чём-то спорящих шепотом. Вражка и Лида вышли в комнату, где за столом сидели хозяйки дома: Кея — низкорослая, кудрявая, вся мягкая, как белка зимой, и Таёжа — чуть повыше, волосы светлые, цвета одуванчика и нос с горбинкой. Увидев гостей, они вскочили. Кея хмурилась, словно не ожидала прихода, а Таёжа слабо улыбнулась.

— Горит Маяк! — тихо сказала Вражка. — Где ребёнок? Что случилось? Как давно её тошнит?

Кея подняла руку, призывая к молчанию.

— Милена спит, госпожа ведьма. Мы просим прощения, что оторвали вас ото сна, но дело срочное. Пожалуйста, присаживайтесь.

Вражка удивлённо посмотрела на Лиду. Подруга кивнула, тоже села за стол и четверо женщин оказались в одном круге маленького огонька.