Песнь Серебряной Плети (СИ) - Ллирска Бранвена. Страница 17

— Заливаешь, — не выдержала Фэй.

Киэнн коварно ухмыльнулся:

— Что там с твоими месячными?

Твою мать! За всей этой кутерьмой она и впрямь просто забыла о них! Однако, мгновение спустя, здравомыслящая часть натуры Фэй быстро нашла логичное объяснение:

— Стресс, смена климата, переброска в пространстве — так бывает.

— Ладно, не хочешь — не верь. — Киэнн зевнул и отвернулся.

— Хорошо, хорошо, допустим, верю, — поторопилась убедить его Фэй. — И что сие означает?

— Что на тебя это уже тоже распространяется. У фейри все немного по-другому. Они как бы постоянно фертильны, но фертильны потенциально, латентно. Поменяй условия, например, Маг Мэлл на Сенмаг — и вуаля! Правда, толку от такой манипуляции немного: младенец, зачатый в мире смертных, смертным и родится, даже если оба родителя — фейри. Здесь же, в Краю Бессмертных, что-то (проклятье, не проклятье — может быть, кто-то из наших в курсе, но лично я не имею ни малейшего понятия, что именно), какая-то неведомая хрень препятствует неограниченному размножению. Причем это относится к мужской части населения в такой же мере. Если уж один раз «попал в цель» — больше не судьба. Конечно, в этом есть определенные преимущества, — он хитро усмехнулся, — и даже немалые. Но и свои трудности тоже есть. В особенности — для королевского рода.

— Могу себе представить, — кивнула Фэй. Ей все еще казалось, что король привирает, но, в конце концов, куча вещей, которые она еще вчера считала сказками и ложью, уже окружали ее. — И кто же, любопытно, мог ввести такой «контроль рождаемости»? Боги?

Киэнн хрюкнул, сдерживая смешок:

— Блеск, подменыш, и как никто до тебя не догадался! Да уж наверняка это старая карга Фригг на нас разгневалась! Или кто там? Остара, Кернуннос, какая-нибудь шлюха Афродита? Я, признаться, не силен. Слушай, прости, что в очередной раз рушу твою картину мира, но почти все ваши так называемые «боги» (кроме тех, кого вообще выдумали) — просто особо могущественные фейри древности. Возможно даже, кто-то из них еще жив, живем-то мы обычно долго. Но по облакам они не ходят, молитвы им до сраки, и… Ну, в общем, нет у нас богов, не завезли, дефицитный товар, понимаешь. Хотя тут ты, в чем-то права: если это проклятье, то кто-то из древних к нему руку наверняка приложил.

— Ну и? К тебе это все как относится-то? — нетерпеливо подтолкнула рассказчика Фэй. Хотя, по правде говоря, уже начала догадываться, что за этим последует.

— Ну и… получилось так, что сорок четыре года тому назад у короля Маг Мэлла родился мальчик, который не прожил и трех дней. Такое происходит нечасто, и без магии в таких случаях обычно не обходится. Кажется, виновника даже поймали, но мертвому эльфенышу это уже никак не помогло. Выход из такой ситуации только один: подменить труп фейри живым человеческим младенцем. И как можно быстрее. Ну вот тебе и весь сказ.

Фэй снова почувствовала, как дурацкий спазм сжимает горло:

— Выходит, ты не знаешь ни кто ты, ни откуда, ни где твоя настоящая семья?

Киэнн презрительно фыркнул:

— Я — Киэнн Дэ Данаан. Мой отец был королем Маг Мэлла. А на все остальное мне просто насрать.

— Но ты — человек!

— Да, на девять десятых. Или на одиннадцать двенадцатых. Ты что, думаешь, подмена — это просто кража? — Ошибаешься. Это сложный магический ритуал, в ходе которого дитя фейри теряет часть своей сверхъестественной природы, а человек ее получает. Теряя долю человечности взамен. Конечно, мой «двойник» был мертв, так что получил я чертовски мало. Но, — он самодовольно ухмыльнулся, — щепотка волшебной пыльцы в карманах найдется. А даже если бы и не было! Я говорил тебе: даже тот, кто провел в Маг Мэлле всего несколько часов, уже никогда не сможет быть обычным человеком. А я прожил там тридцать пять лет. Он у меня в крови, в мозгах, в каждом нерве, в каждом сраном уголке моей немытой души! Да, я не фейри. Но и не человек. Что я? — Да невесть что! Посмешище и для тех, и для других.

Фэй внимательно слушала, невольно примеряя его рассказ на себя.

— Это у вас так все к подменышам относятся или это твой личный пунктик?

— К подменышам… — Киэнн вздохнул, явно догадавшись к чему она клонит. — К подменышам у нас относятся достаточно лояльно. Я не хочу сказать, что наше общество слишком уж толерантно, но нет, презирать, гнать и плевать точно никто не станет. Может статься, что кто-то будет поглядывать на тебя с состраданием, как на физически неполноценную. Но, в целом, почти все зависит от тебя самой. Однако будь готова к тому, что, при плохом раскладе, твоей «неполноценностью» могут захотеть воспользоваться. Как я тебе уже говорил, моральные нормы у фейри совершенно иные и, к примеру, сексуальное насилие над половозрелой женщиной (или мужчиной) не считается чем-то порочным и недопустимым.

— Спасибо за ликбез, — кивнула Фэй.

— Обращайся.

Фэй поежилась. Мысль о том, чтобы оказаться одной в полностью незнакомом и, вероятно, враждебном мире не слишком-то грела, но это было определенно радостней, чем сидеть здесь, дожидаясь голодной смерти или чего-то вроде того.

— Если баньши и впрямь выведет нас… — рассеянно поворошила ледяную гальку ногой она, — что ты собираешься делать дальше?

Киэнн поднял на нее искренне удивленный взгляд:

— Кажется, я уже самому себе не принадлежу. Если Тьярла не прикончит меня до рассвета — ну, наверное, послушаю, как плачут совы. Как шепчут травы. Как хохочет ручей. Искупаюсь в лунной магии. Хлебну тысячелетнего вина, что струится в воздухе. А дальше и загадывать грех.

Он улыбнулся своей фирменной хмурой улыбкой:

— Хочешь спросить, что делать тебе? — Из меня очень хреновый советчик, а попутчик и того хуже. Постарайся не умереть слишком быстро. И лучше не ищи дорогу обратно. Если и найдешь — пожалеешь.

«Пожалеешь». Фэй уже в этом сомневалась. Судя по тому, что она успела услышать, мир этот не был светлым и лучезарным раем, где радужные единорожки радостно скачут по земляничным полянкам, а наряженные в розовые лепестки феи перелетают с цветка на цветок, и только и думают, как бы одарить маленькую принцессу счастливой судьбой. Хотя, ведь надо признать, даже в самой распрекрасной сказке просто обязан быть огнедышащий дракон, кровожадный людоед или, на худой конец, злая колдунья-мачеха. Мир же, которым она жила и дышала все эти годы — мир «Мабиноги» и ирландских саг, шотландских баллад и бретонских лэ — этот мир и вовсе был довольно суровым и даже безжалостным. Так в чем же дело, мисс Флетчер? Влезть в «сказку» изнутри не так приятно, как казалось? Мир, за одну ночь в котором можно отдать жизнь, наверняка чего-то да и стоит…

Фэй стряхнула с ресниц непрошенный сон. Баньши смотрела на нее все теми же насмешливыми серебристыми глазами:

— Закат проспишь, девочка. Закат — время особенное. На закате открываются даже те двери, которых нет.

Киэнн был уже на ногах. Тьярла окинула его внимательным, придирчивым взглядом:

— Ну что, Дэ Данаан, сможешь идти? Потому что на закорках я тебя точно не понесу. А после заката тебе здесь лучше не оставаться.

— Идти далеко?

— Не слишком. Но поблуждать по здешнему лабиринту малость придется.

— А что случится после заката? — не удержалась от любопытства Фэй.

Как ни странно, ее не щелкнули по носу. Баньши определенно не слишком торопилась и была вполне настроена поболтать.

— Видишь ли, после того, как я обнаружила, что могу беспрепятственно входить и выходить отсюда, я сделала это место своими персональными охотничьими угодьями. Правда, в последние лет семь-восемь тут и охотиться-то стало не на кого…

— Пустует? — поднял брови Киэнн.

— Да если бы. Детей каких-то бросают. Ну не загонять же мне перепуганную девчушку, которая косо посмотрела на твою засранку Аинэке? — Баньши скривилась. — Или парня, который был недостаточно проворен и ретив на ее ложе? Я же не чудовище какое, в самом деле! Вот только, если даже я оставляю их в покое, каждую седьмую ночь, после заката, здесь все пустеет. Посмотреть на то, что сюда приходит и забирает их я, конечно, не пыталась. Но на утро я нахожу лишь новые черепа в узоре канделябра. И, на ваше «везение», сегодня именно такая ночь.