Сказка в дом стучится (СИ) - Горышина Ольга. Страница 56
— Ну что ты делаешь?
Да ничего я не делала! Рука просто-напросто застряла, а когда он ослабил тиски ремня, сам не отпустил ее, и я в полной мере ощутила его горячее желание, а он не спешил проверять мое. Смотрел на другие губы, давно приоткрытые… Живот болезненно сжимался, проклиная свое сырное наполнение. Так бы с большой радостью превратился в горошину.
— Выпустила зверя? Теперь мучайся!
Его руки закрутили мне футболку, на секунду задержались между лопаток, и ещё через секунду я смогла обнаженной прижаться к его мягкой груди. Настолько, конечно, насколько позволяли его руки, мстящие моим джинсам за свой ремень.
— Я отдам тебе завтрак, — прошептала я около его губ. — Утром можно и не есть…
Но он уже не слышал меня. Его мучал совсем другой голод. Как и меня. Я топтала ногами свои джинсы, пытаясь избавиться от его, противно звенящих бляшкой ремня.
— В душ? — шепнул Валера, возвращая свободу моему распухшему языку. — Постель чистая…
— Перестелишь ещё раз.
Я не довела его джинсы даже до колен. Обменяла на шею. И держалась за неё крепко, карабкаясь по бедрам обезьянкой. Но он не шагнул к двери.
— Сумасшедшая!
Не я, а он! Раз встал на колени, роняя меня на мягкий, подсохший после утреннего душа коврик. Да нет, ковёр! По своим размерам! Впрочем, плитка вокруг него была с подогревом. Хотя соперничать с температурой наших тел не могла. Градусник бы тоже сдался!
— Ты хоть понимаешь, что я сейчас делаю?
Понимала. Играет в игру «недолёт-перелёт», но я сжимала его бедра не так уж и сильно. Он даже мог подлезть ко мне рукой. И с ней и остался, когда пришлось уйти. Правда, я тоже не заставила себя долго ждать. Ещё до коврика была на пределе. От одного прикосновения к ремню…
— В душ? И ужинать? Прогулка обоим не помешает.
Я подняла на него огромные глаза.
— Сумасшедший, что ли?
— Боишься замерзнуть? Так почти лето. Хотя мне ужасно не хочется, чтобы этот май заканчивался. Фен есть. Чего боишься? Самое страшное ты уже сделала — доверилась мне.
Я подняла к его лицу руку. Тронула пальцем шею — не добрился малость…
— Ты ж не пьяный.
— Да куда там! — усмехнулся Валера криво. — Я очень далёк сейчас от трезвого. И мне вообще пофигу, залетишь ты или нет. Как сказала знакомая баба Яга, где двое, там и трое. Я не замечу…
Хотелось не гладить. Хотелось бить. Но слова-то пошли за действиями, а кто был их инициатором? Я…
— Ты действительно хочешь в ресторан? — заговорила я о другом.
— Действительно хочу в душ и в постель. Действительно… — смеялся он мне в лицо.
— Давай бутерброд тебе сделаю?
— Или пиццу и на набережную?
— Ты хочешь?
— Нет. Все, что я хочу, лежит сейчас на коврике, будто бы бездомная собачка.
— Да так и есть, — рассмеялась я в голос. — Бездомная. Сучка…
Он схватил меня за ухо — думала, оторвет. Пришлось сесть.
— Сашка, Сашка… Так не ведут себя взрослые женщины. Понимаешь?
— Не понимаю.
Я снова обняла его, прижалась ухом к груди. Слушала учащенные удары его сердца. Или своего? Кто разберет…
— Саша, мы можем с тобой обойтись без этого твоего юношеского идиотизма? Он мне нравится, ты не подумай… Но мне с твоими сюрпризами очень сложно думать по-взрослому. А в этой семье я единственный, кто зарабатывает, понимаешь?
— Да.
Он поцеловал мне волосы, провёл горячей рукой по округлой спине.
— Давай у нас все будет строго по расписанию? Живи со мной, пожалуйста, как жена, даже если не хочешь штамп в паспорт. Не думай про детей. От тебя никто ничего не ждет. Никакого чуда. Никите мама не нужна. Она у него была, и он другую все равно не примет. А Сенька вообще не знает, что означает слово «мама». Оно в нашей семье под запретом.
— Почему?
— Из-за неприятного инцидента с предыдущей нянькой. Эта пигалица решила, что сможет повлиять на меня через ребенка, если он вдруг станет называть ее мамой. Она же не знала, что я не папа. И когда он как обезьянка начал за ней повторять, она вылетела от нас в тот же день. Да, меня назвали зверем, но в тот момент я реально озверел от ее расчетливой беспринципности. Настоящая мать у Сеньки была такой же. Почему вы держите нас за дураков…
— Ну, не только за дураков…
— Ну да, ты права. Только что сама хорошо подержала меня за это место. Но тебе я разрешил… А той дуре — нет. Зато от сестры услышал многое, и деспот в том списке был самым безобидным. И что-то подсказывает мне, что у Марианны был нос в пушку. Я бы на месте няньки не стал рисковать той зарплатой, которую платили за простое присматривание за ребёнком. Кстати, этой девкой Марианна заменила одну из двух, которых нашла для меня наша бабушка Марина. Вторую тогда тоже пришлось уволить, потому что Геля согласилась работать без выходных, даже настаивала на этом. Специально искала работу с проживанием, чтобы дать своему сыну больше простора в квартире. И вот теперь появилась ты. Понимаешь, чего я взъелся на сестру? И снова ведь через Сеньку… Да так топорно. Нагло и безжалостно. Ведь понимала, что бьет ниже пояса.
Я оттолкнула его руку, попыталась встать, но куда там…
— Ну вот, обиделась… Тебе спинку потереть в качестве извинения? — продолжил он смеяться через силу, пересчитывая мне позвонки сверху вниз и обратно.
— А тебя Арсений папой зовёт? — вывернулась я из его горячих рук, чтобы видеть лицо.
— Было б кого звать… Он знает, что типа есть такой дядя…
И все равно улыбается.
— Вот чему ты радуешься?
— Тому, что ты рядом, — Валера вдруг с такой силой прижал меня к себе, что только чудом во мне ничего не хрустнуло. — Чему ещё мне в этой жизни прикажешь радоваться?
— Сыну, нет? — промычала я ему в грудь, но он сделал вид, что не расслышал и напомнил про душ и что мы собирались пойти ужинать.
Глава 46 "Женщина-вамп"
Я проспала до будильника и ещё пять минут, пока Валера не скинул с меня одеяло, напомнив про обещанный совместный завтрак. На часах девять утра, суббота. Я чуть не озвучила мысль, что можно дождаться десяти и пойти в кафе. Одному. Вдвоём мы уже там были. Вчера. Или уже сегодня. Нет, все же вышли из-за стола мы немного раньше полуночи. Это уже потом Валера, несмотря на все мои протесты, после двух бокалов вина решил перегнать машину поближе к дому, хотя я и попросила оставить кукол в покое хотя бы до утра. Утро ночи мудренее. Впрочем, я и сейчас не уверена, что моим коробкам место на балконе. Балкон не балкон, а место для чтения с двухместным диванчиком, а на самом деле кабинет, где можно запереться от детей. Валера явно пользовался им довольно часто.
— Жалко балкон, поставь в Марьянкину комнату. Она в неё все равно не вернётся.
Я не стала ночью начинать разговоры про братскую нелюбовь, но все же не разрешила ему спуститься за остальными коробками. Две, увы, встали уже в угол под вешалку в виде дерева, на которой висели разные платья. Брюки Марианна игнорировала даже зимой в самый лютый мороз. К утру у меня, правда, тоже так и не появились силы спорить, но в халате Валера явно не спускался в машину.
Во сколько мы уснули? Плевать, все равно надо вставать, а я в состоянии если только сползти с кровати. Я не жаворонок, нет… Совсем нет.
— Саша, у меня дел сегодня невпроворот. Ну будь ты человеком!
Человеком я никак не могла быть. Если только совой: глаза большие и не мигают.
— Ты же как-то на учебу ходила! — не унимался Валера, запахивая на себе халат.
Явно собрался принять душ, пока я делаю ему бутерброды. Должна делать…
— Это было давно и неправда.
Я все ещё упиралась руками в матрас.
— Хочешь, спи дальше. Я на кофе протяну. После такого ужина.
С трудом сдержалась, чтобы не выдать, что после такой ночи мне полагается спать до самого вечера.
— Я сейчас встану. Подожди.
— Я уже полчаса жду!
— Господи, будильник только прозвенел!
— В третий раз, соня! В третий раз!