Сказка в дом стучится (СИ) - Горышина Ольга. Страница 67

— Почему не спишь? — услышала я за спиной голос тети Тани.

К счастью, чашки не выпали из рук.

— Повторяла текст к спектаклю, — обернулась я к ней и поправила с опозданием чертов халат.

— Второй час уже.

— Я знаю. А вы что не спите?

— Не спится как-то. Кто на улицу пошел?

— Валера с собакой. Она просилась, — врала я, не краснея.

Или краснея — уже ничего не имело никакого значения.

— А он чего не спит?

— Нервничает. Перед театром. Репетировал со мной роль папы. Читал со мной сценарий по ролям, — уже не знала я, что и соврать. — Я пойду спать. А то не встану утром.

— Что будешь на завтрак?

— Скорее всего, ничего. Это как в сессию. Перед экзаменом. Я пойду, ладно?

Хлопнула дверь. Баронесса радостно почапала в гостиную. Я поспешила в прихожую. Показала ему многозначительно в сторону кухни. Зря.

— Татьяна Васильевна! — Валера даже не стал пытаться понизить голос до ночного шепота. — Шпионить изволите?

Тетя Таня тут же показалась в дверях.

— Я на шум вышла.

— А мы не шумели. Я последний раз напоминаю, что это мой дом. И я уже вышел из того возраста, когда за мной надо следить. Да еще по ночам.

Он не заправил рубашку под ремень. И даже если ширинка у него до сих пор расстегнута, этого не видно.

— Валера, я ничего не видела, — шептала тетя Таня взволнованно.

Валера уперся в стену кулаком.

— А что вы хотели увидеть?

Она молчала.

— Пришли бы, постучались. Мы бы вас в зрительный зал впустили, хотя после третьего звонка и нельзя как бы.

— Валера, хватит!

Он ткнул пальцем в воздух — нет, в нас.

— Ты ей скажи, что хватит! Иначе я скажу достаточно грубо.

— Валера, — тетя Таня прижала руки к груди. Так искренне и несчастно. — Я никому ничего не скажу.

— Да хоть бы и сказали! Я может и рад бы был, если бы обо мне с Алькой можно было б что-то сказать! А, Скворцова, что молчишь?

Я поймала взгляд, но не поняла его значения.

— Валера, этого в сценарии не было. Уймись. Я иду спать. И ты иди спать. И вы, тетя Таня, тоже идите спать.

Я прошла. Шаг. Два или два с половиной. Валера почти вжался в стену. Но я тронула его за предплечье и, чуть поднявшись на носочки, поцеловала в щеку.

— Спасибо за помощь. Спокойной ночи!

И пошла к лестнице. Пусть теперь думают, что хотят. Оба. Ход мыслей у большинства людей все равно не понять. А у старых бездетных баб — и подавно. Надо обязательно повоспитывать чужих, даже взрослых, детей.

Глава 53 "Завтрак отдай врагу"

Заявилась я к завтраку последней. И не столько из-за душа, сколько из-за того, что после ночи моя душа осталась не на месте: увидеть всю семью в сборе — попасть под обстрел сразу четырех пар глаз, а так кто-нибудь да успеет поесть и уйдет заканчивать утренний марафет. В первую очередь мне не хотелось встречаться с Марианной. Увы, копуше не повезло: все четверо за столом. Нет, слона я не приметила, потому что рыжий слон отсутствовал.

После дежурного приветствия я села на свой стул и тут же получила на колени слюнявую морду — это была такая маленькая Бусина месть за испорченную ночь и внеплановую прогулку. Я знала, что так будет, поэтому поверх чужой одежды, напялила ставший вчера полностью моим халатик, узел на пояске которого пришлось развязывать зубами.

— У Валерки важный телефонный разговор по работе, — выдала Марианна, хотя я никого не спросила про оставленную ее братом тарелку с половиной яичницы.

Возможно, она спешила сообщить мне, что не поругалась с ним. Что успела сообщить ей Татьяна Васильевна, я знать не хотела. Плевать! Я давно так хорошо не спала. Терёхин оказался прав, черт возьми. Мне был нужен коньяк и мужик. Может, такое двойное снотворное станет для меня еще и витаминным коктейльчиком? Съесть я все равно ничего не смогу. Желудок, как в сессию, размером с горошину. Даже меньше той, в которую он превращается подле Валерки.

Улыбаясь своим мыслям, я смотрела на детей. Никита ответил мне взглядом исподлобья, а его рыжий братик — взглядом недоуменным. Ему, наверное, сообщили уже про новую тетю, и бедняга, ткнув в меня пальцем, попытался произнести мое имя. Звук «Эл» никак ему не давался. К четырем годам пора бы уже и выговаривать его четко, как мне кажется. Впрочем, он выглядел на три, хотя от дня рождения его отделяла всего неделя. Еще глядя на него из окна, я удивилась, какой же он маленький.

— Хватит тебе Гели. Зови ее просто Саша.

Это выдал вернувшийся Валера. Телефон из его руки перекочевал на салфетку рядом с тарелкой. Экраном вверх: ждет звонка? Или привычка делового человека?

— Тетю Сашу вы тут специально без меня не кормите? — спросил, заняв оставленный ранее стул, не очень уже вежливо и не очень уже тихо.

— Она ничего не берет, — ответила Марианна без всякой досады. — У нас самообслуживание по утрам.

— Я ничего не хочу. Только кофе, — опередила я возможную возмущенную реплику Терёхина.

Кушать подали много. Роль лакея была бы тут лишней. А в мой желудок даже кусок банана ляжет сейчас кирпичом.

— Тогда и я ничего не буду, — и Терёхин демонстративно отодвинул тарелку.

Игра без правил? Или по твоим? Не выйдет!

— Не ешь, — ответила, глядя ему в глаза. — Буся только рада будет получить добавку. Правда, Буся, — заглянула я под стол. — Иди к хозяину. Здесь обламываться нечему…

— Саша, поешь! Пожалуйста…

Я выдержала взгляд, хотя от него по столу прошла волна — недовольства: все то ли поежились, то ли повернулись ко мне.

— Валера, я русским языком сказала, что не могу ничего проглотить. Я не ем, когда нервничаю. А я очень нервничаю. Поем после экзамена.

— А в чем проблема? — заговорила Марианна. — Ты первый раз на сцене, что ли?

Думала насмешить? Насмешила!

— Да, Марьяна. На этой сцене первый раз. И вообще я не актриса. Я не буду это есть! — тут я прямо-таки заорала.

Она подсунула мне коробочку с хумусом. В другое время я накинулась бы на него, но сейчас в горле поднялся тошнотворный ком.

— Это вкусно! — не унималась Марианна.

— Я знаю. Я не придуриваюсь. Я реально не могу ничего съесть.

— А козий сыр? — придвинула она ко мне очередную коробочку, отодвинуть которую у меня не получилось, потому что рука наткнулась на кружку.

Чужую! Я встретилась взглядом с Никитой.

— Это двести пятьдесят калорий где-то. Половина полноценного завтрака. А кофе на голодный желудок вредно, — выдал он с серьезным видом.

Пальцы сами цапанули кружку, пока мозги продолжали впитывать услышанное.

— Спасибо. Спасибо за заботу.

— Это не забота. Это равноценный обмен. Я возьму себе ваш кофе.

Папин сын, повадки, уж точно, те же.

— Иначе мне кофе никто не даст.

И проворно заграбастал мою чашку, в которой я только успела размешать сахар. Отнимут? Или немая сцена затянется до самого антракта?

Я отхлебнула какао — переслащенный. Тут все пятьсот калорий будут.

— Ты не понимаешь, что это некрасиво?

Терёхину не нужно было произносить имя сына, чтобы мы поняли, к кому обращена реплика.

— А что я не так сделал? — В голосе Никиты слышался вызов. — Я спросил. Она согласилась.

— Она не соглашалась! — В голосе Валеры злость! — Мы здесь не глухие.

— Она взяла кружку — значит, согласилась, — скрипел Никита. — И кофе ей нельзя сейчас. Я забочусь о ее здоровье. В чем твоя проблема?

— А проблема в том, что ты, кажется, хамишь отцу! — неожиданно встала на защиту брата Марианна.

Может, передо мной выслуживается? Но Никита только пожал плечами.

— Я же ненарочно. Я вообще с тетей Сашей говорил, а не с ним.

Сейчас Терехин как ляпнет — а сын действительно на него даже не смотрит. Конечно же, легче шалить, когда тебя не испепеляют взглядом.

— Твой папа просто увидел себя в зеркале, — выдала я, наплевав на последствия. — Он тоже никогда не дожидается согласия, а потом говорит, что спрашивал. И вообще он вчера пообещал дружить против меня с Бусей. Так что давай с тобой дружить против него. По рукам?