Лягушка-принцесса (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна. Страница 139

Ответ актёра Ника слушать не стала, вернувшись к кровати. Ночной горшок оказался пуст, чисто вымыт и пах полынью.

"А я даже не помню, кто это сделал, — с досадой подумала девушка. — Либо не проснулась, либо заспала. Ох, рановато я расслабилась".

Убрав посуду назад, она заметила у стола корзину, внутри которой нашлось несколько булочек с изюмом и обязательный кувшин с разведённым вином.

Забравшись со всем этим богатством на кровать, беглая преступница стала лакомиться вкусняшками и размышлять.

Да, эта комната гораздо уютнее, чем клетушка в квартире Аполии Константы и уж тем более, чем та каморка, в которой ей пришлось жить у Аттики. Зато в случае нападения отсюда просто так не сбежишь. Правда, хозяин упомянул о каком-то тайнике, где в случае нужды можно спрятаться.

Если сюда уже приходили с обыском, значит, связь между Птанием и Вилитом не для кого не является секретом. Возможно, дом так или иначе под наблюдением? Не поэтому ли принц доставил её сюда таким не тривиальным способом? Но тем не менее, не обнаружив самозванку у Фены Аттики Тиры, претор Камий может заявиться сюда снова… Если только сенатор Юлис и дядюшка не ему заплатили за отложенный арест самозванки? Тогда, возможно, прыти у сенаторской ищейки поубавится?

"А если нет? — одними губам прошептала Ника. — Вдруг он, наоборот, будет всячески изображать бурную деятельность? Нет, рано расслабляться. Только вряд ли стражники заявятся сюда ночью, а значит, я могу ещё немного поспать".

Видимо, эти размышления накрепко засели в её сознании, так как девушка, не обращавшая внимание на доносившийся снизу шум веселья, музыку и пение, проснулась сразу, как только услышала звяканье ключа в замке.

Открыв глаза, она потянулась к кинжалу.

Судя по отблескам зари, игравшим на настенных росписях, приближался рассвет, поэтому Ника смогла хорошо рассмотреть высунувшуюся из-за приоткрытой двери осунувшуюся физиономию владельца заведения.

Увидев спокойно спящую гостью, он удовлетворённо кивнул, и держа в руках сандалии, подошёл к скамеечке, на которую улёгся, подогнув ноги.

— Вряд ли вам удастся на ней выспаться, господин Птаний, — заметила девушка, подумав: "А собирался спасть в ванной на жёсткой лавке". — Она слишком короткая.

— Прошу прощения за то, что разбудил вас, госпожа, — поклонился отпущенник. — Но я так устал, что просто нет сил.

— Ещё одна тяжёлая ночь, господин Птаний? — участливо спросила Ника, садясь на кровати и искоса наблюдая за собеседником. Мужчина уже видел её голой, но она тогда не могла как следует проследить за его реакцией. Большую часть времени тот стоял у неё за спиной и не попадался на глаза.

— И не говорите, госпожа, — устало махнул рукой хозяин публичного дома, скользнув равнодушным взглядом по обнажённым почти до бедра стройным ногам беглой преступницы. — Люди очень быстро ко всему привыкают. Для их развлечения постоянно приходится придумывать что-то новое. А это так тяжело и утомительно, госпожа.

— Понимаю вас, господин Птаний, — сочувственно кивнула девушка, невольно усмехнувшись про себя: "Дефицит новых идей — проблема шоу-бизнеса во все времена".

— У меня же не просто бордель, госпожа! — не громко, но с большим чувством вскричал отпущенник. — Хотя в искусстве любви моим мальчикам нет равных в Радиании, они же не просто красивы, а ещё и образованы! Каждый умеет петь и танцевать не хуже либрийских гетер! Я преподавал им философию, начало риторики, затем чтобы они могли поддержать беседу с образованными людьми. Да только…

Собеседник досадливо усмехнулся.

— У тех, кто может оценить их по достоинству, всегда не хватает денег, — сочувственно усмехнулась Ника.

Поднявшись мягким кошачьим движением, она от души потянулась, и разведя руки в стороны, выгнула спину так, что грудь почти встала дыбом под мягкой просвечивавшей туникой.

Однако мужчина остался совершенно равнодушен к её прелестям, пробормотав себе по нос:

— Увы, это так, госпожа.

"Значит, действительно гомик", — окончательно успокоилась попаданка, натягивая штаны с завязками.

— Отдыхайте, господин Птаний, — предложила она, кивнув на свободную кровать. — А я пока умоюсь и приведу себя в порядок.

— Ну, что вы, — жеманно потупился тот. — Я не смею, это же ваша постель.

— Изначально она ваша, — поправила его девушка и угрожающе сощурилась. — Или вы считаете, что я могла её как-то… испортить?

— О, как вы могли такое подумать, госпожа!? — испуганно вскричал отпущенник.

Но внучка сенатора Госпула Юлиса Лура властным жестом велела ему замолчать, продолжив:

— Только я всё ещё никак не могу привыкнуть к таким широким ложам и всегда отдыхаю с краю. Так что спокойно ложитесь с другой стороны и спите. У вас очень усталый вид. Вот, даже морщинки у глаз образовались. Если немедленно не отдохнёте, они так и останутся.

— Где?! — вскричал мужчина, бросаясь к столику с зеркалом. — Да, действительно. О боги, какой ужас! Они похожи на противные куриные лапки! Нет, я ещё слишком молод для них.

— Ваши мальчики уже знают обо мне? — спросила Ника, подходя ближе.

— К сожалению, да, — подтвердил собеседник, продолжая пристально рассматривать своё отражение. — Ваше появление не осталось незамеченным. Меня уже спрашивали: кто прячется в моих комнатах? Как вы советовали, я сказал Плотису, что вы скрываетесь от диких и жестоких соотечественников, неспособных оценить ваши чувства ко мне. А уж он обязательно разболтает всё остальным.

— Вы знаете господина Ун Гарата? — полюбопытствовала девушка, взяв со стола гребень. — Он встретил нас с принцем на берегу Флумины.

— Это мой доверенный человек, — проворчал Птаний, с неохотой освобождая ей место перед зеркалом. — Не беспокойтесь, он никому ничего не скажет. По приказу его высочества я отправил господина Ун Гарата в Альтиру с кое-какими поручениями.

— Очень предусмотрительно с вашей стороны, господин Птаний, — польстила ему гостья и задала очередной вопрос. — Как заделывают волосы ольвийские мужчины? Какие у них причёски?

— Никаких, госпожа, — широко зевнув, махнул рукой тот, обходя кровать с явным намерением воспользоваться её советом и лечь на стороне противоположной той, где спала она. — Варвары, что с них возьмёшь? Тогда, если вы не против, я немного посплю.

— Отдыхайте, господин Птаний, — кивнула Ника, глядя на своё отражение в зеркале.

Пока она причёсывалась, мужчина торопливо разделся, сложил одежду на табурет, забрался под одеяло и почти сразу же тихонько захрапел.

Босиком, чтобы не шлёпать подошвами сандалий по полу, девушка первым делом убедилась, что дверь в спальню закрыта на засов. Вернувшись, разместилась на скамейке, бездумно уставившись в белый потолок, расписанный кучевыми облаками и порхавшими между ними разноцветными бабочками.

Вновь вспомнился Декар, и в глубине души заворочалось нехорошее предчувствие. Она сама не понимала, откуда взялась эта странная уверенность в том, что юноша попал в беду, и с ним случилось что-то очень нехорошее.

Плюнув на безуспешные попытки убедить себя в том, что ей это только мерещится, Ника с каким-то мазохистским наслаждением ударилась в панику: "Вот батман! Дядюшка с сенатором наверняка оставили его в Радле, а то и вовсе убили, чтобы скрыть своё участие в этой истории. Вот гады! Сами же устроили парню побег и теперь замочили! Я же просила его спасти! Чего им стоило?! Ну не разорились бы они!"

Скрипнув зубами, она стукнула кулаком по спинке скамьи. Птаний всхрапнул, поворачиваясь на бок, и причмокнул губами.

Внезапная вспышка гнева совершенно неожиданно слегка прочистила сознание беглой преступницы, наконец-то дав возможность закрепиться в голове вполне здравой мысли: "А может, я зря себя накручиваю? Что, если Декар спокойно плывёт через море, а я тут с ума схожу?"

Девушка изо всех сил убеждала себя в том, что она была просто обязана остаться в Радле и никак не могла поступить по-другому, однако щемящее ощущение, удивительно схожее с чувством вины, всё же успело угнездиться в душе. Даже чёткое понимание бессмысленности переживаний не помогало от них избавиться.