Охота на ректора, или Маскарад в академии зельеварения (СИ) - Пожарская Анна. Страница 40

Схватилась за ручку и оперлась на гладкое деревянное полотно, вспоминая состояние, когда заклинание поддалось в последний раз. Постаралась отрешиться от неприятных ощущений тела и обратилась к магии. Когда-то давно наставники говорили, что каждое новое волшебное слово дается легче предыдущего, и сейчас страшно хотелось, чтобы они были правы.

Сил не хватало. Слова лениво слетали с языка, но пока подчинялись. Дария чувствовала ответ, пусть и очень слабый. Закрыла глаза, прислонилась щекой к двери, как к груди возлюбленного, и продолжила. Верила: не хватает чуть-чуть и можно добрать немного от тела.

Как в бреду, повторяла слова снова и снова, пока вдруг не поняла, что ручка под ее пальцами нагрелась и стала мягче. Вдохнула глубже и ринулась в бой. Решающий бой. Слово за словом, стон за стоном, капля жизни за каплей… Сработало. Звуки обожгли горло, и магия растеклась по уставшим жилам. Руки обрели твердость, в замке щелкнуло, и дверь открылась. Дария тяжело вздохнула и перешагнула порог. Заклинание отняло последнее, хотелось лечь отдохнуть прямо под дверью. Принцесса уткнулась лбом в холодную гладкую стену и совершенно неприлично расплакалась. Выбралась, а бежать дальше сил просто нет.

Из-за поворота в северной части коридора послышались мужские голоса, и Дария вся обратилась в слух.

— Сейчас она очухается и мы немного потолкуем, — пообещал один собеседник другому.

Дария тяжело сглотнула: ясное дело, говорят о ней. Вот только общаться с этими мужчинами в ее планы не входит, по крайней мере, сейчас. Прислушалась, пытаясь понять, кому принадлежат голоса. Бесполезно. То ли их подправили с помощью магии, то ли коридоры искажали звук до неузнаваемости.

Шаги приближались. Дария сжала кулаки, осторожно прикрыла дверь своей тюрьмы, собралась с силами и, умоляя всех богов дать ей фору, заковыляла к противоположному коридорному повороту. Кажется, за ним была лестница к непарадному выходу. Очень кстати. Из академии следовало удирать пока не поздно, неизвестно чем закончится «разговор». Дома тоже, скорее всего, будет неспокойно, но туда чужим людям почти не пробраться. Господин Трумель не жалует непрошеных гостей. Вряд ли к нему можно сунуться просто так. Махнула рукой… Отчего не позвала с собой Эдриаса? Как бы ни была обижена на любовника, надежнее человека здесь не водилось.

Уже стояла у лестницы, когда те двое обнаружили, что дверь комнаты открыта. Послышались изумленные возгласы и торопливые шаги. Дария вздохнула, мысленно сетуя, что просто не сможет спуститься по лестнице быстро, а потом усмехнулась пришедшей внезапно шальной мысли. Подошла к перилам, приподнялась на носочки и уселась на гладкое залакированное дерево. Оттолкнулась рукой и, будто в детстве, покатилась вниз.

Почти впечаталась в дверь. Повезло: та открывалась наружу и просто выпустила ее на улицу. Дария сделала еще шаг по инерции и, как могла быстро, заковыляла к выходу с территории академии. На счастье туда же вышагивала стайка припозднившихся студентов, и Дария без всяких угрызений совести пошла рядом с ними. Пусть потом сплетничают, что новая ректорша подслушивает чужие разговоры, зато этим двоим она сегодня не достанется.

План обдумывала уже в карете. Сейчас пошлет записку Эдриасу, пригласит его позавтракать вместе. Утренняя встреча безопасна, при всем желании не удастся перевести ее во что-то большее, и они с любовником спокойно обсудят дела. А дальше надо будет решить, как действовать, стоит ли ловить зельеваров на живца или лучше привлечь королевские службы. Просить помощи у брата не хотелось, но и жертвовать собой во имя неизвестного блага тоже.

Вошла в дом опекуна с черного входа, боялась встретить в потрепанном виде и господина Трумеля, и тем более жениха. Торопливо поднялась к себе и принялась наводить марафет: хочет Юлоф или не хочет, но сегодня она ему понравится. Доведет-таки этого скромника до поцелуя. Пока бегала по академии, почти забыла о нем, но здесь, дома, чувства нахлынули с новой силой, и желание заполучить этого мужчину стало почти нестерпимым.

Оглядела себя в зеркале и довольно подмигнула: выпавший из прически локон кокетливо подчеркивал тонкую шею, плавную линию плеч и соблазнительную впадину между ключицами, а шелковое бежевое платье освежало и делало ее похожей на фею из сказки. Дария нацарапала записку, дала поручение служанке и спустилась в столовую. Время ужина уже прошло, но еда и компания в этом доме для нее непременно найдутся.

Опекун сидел за столом в одиночестве. Он держал в руках свою любимую чашку из тонкого фарфора, хмурился и был явно чем-то расстроен. Горел яркий свет магических огней, пахло рыбой в томатном соусе и кофе с ванилью. Дария неловко улыбнулась, кивнула в знак приветствия и уселась напротив хозяина дома.

— А Юлоф разве не отужинает с нами? — осторожно поинтересовалась она, когда подоспевший поухаживать за ней слуга удалился.

— Он занят сегодня, Дария, — как-то чересчур мягко сообщил опекун, — но завтра вечером он будет здесь, я вам клянусь.

Сердце принцессы сжалось в тревоге. Какие у возлюбленного дела в столь поздний час? Разве он не должен желать проводить рядом каждое мгновение? Ковырнула рыбу в тарелке и прошила взглядом опекуна.

— Юлоф не хочет жениться на мне?

— Хочет, — выдохнул господин Трумель и покачал головой, — просто ему сложно принять изменившиеся обстоятельства. Когда он делал предложение, ваш отец собирался признать вас…

— Но он говорил, что любит меня, — Дария почувствовала, как защипало нос и к глазам подступили предательские слезы.

— И это, скорее всего, так, — поспешил успокоить опекун. Отпил немного из своей чашки и продолжил: — просто Юлоф очень прагматичный мужчина и не готов признать верховенство чувств над выгодой. А расклад ваш сейчас не самый веселый. Обещанное мной приданое неплохое, но слишком маленькое для господина Ларида. Увеличить его я не имею возможности. Но у меня по-прежнему есть бумага, где ваш отец признает вас, — он пожевал губу и покачал головой: — осталось только достичь договоренности с его высочеством.

Из глаз Дарии потекли слезы. Глупое сердце сжалось и замедлило бег. Она шмыгнула носом и совсем по-детски поинтересовалась:

— А без признания, я, получается, не нужна?

— Нужны, — Трумель улыбнулся и похлопал Дарию по руке. — Все наладится…

— Да, — усмехнулась она. Опять шмыгнула носом и некстати вспомнила об отце: — Есть вести насчет похорон?

— Есть. Его высочество не желает никого там видеть.

Опекун снова приложился к чашке, вздохнул и пожал плечами.

— Может, мне поговорить с ним? — предложила Дария. — Брат меня недолюбливает, но хоронить короля почти тайно неправильно, могут пойти разные слухи…

— Не думаю, что его волнует чье-то мнение… — господин Трумель поднялся из-за стола. — Ешьте и ступайте отдыхать, не забивайте голову глупостями. Смерть короля многое изменит, но вам, ручаюсь, беспокоиться не о чем.

Дария вытерла слезы и уткнулась в тарелку. Опекуну хорошо говорить, а она окончательно запуталась и совсем не знает, что предпринять дальше.

Глава двадцатая

К кабинету Мадрии Эдриас пришел почти умиротворенным. Возня с зельями отняла много сил, привела в порядок мысли, и желание скандалить отпустило. В конце концов, госпожа Ворт разумная женщина и для начала ее стоило просто расспросить. Тем более что ссориться с ним ей невыгодно. Можно было сотни раз делать вид, что это не так, но Дарие без протекции отца долго не продержаться, а господин Куртис по-прежнему главный претендент на ректорское кресло вне зависимости от того, кто встанет у власти после смерти короля. Мадрия не дура, прекрасно все понимает.

Секретарь председателя уже ушел, но из щели под дверью кабинета начальника виднелся свет. Эдриас перехватил сумку со склянками поудобнее и постучал. Дождался разрешения и вошел. Мадрия отвлеклась от бумаг и строго уставилась на визитера. Декан Куртис прикрыл дверь и ухмыльнулся: в ее кабинете пахло выпивкой, кофе и терпким вяжущим волнением. Бывшая всегда много курила, когда переживала.