Серебряные колесики(Сказка) - Яхнин Леонид Львович. Страница 1

Леонид Яхнин

СЕРЕБРЯНЫЕ КОЛЕСИКИ

Сказка

Великий и единственный

Корона его была похожа на пышную колючку репейника, разрезанную пополам. Плащ шуршал, как новогодняя оберточная бумага. Ноги из коротких штанишек торчали, как два кривых пупырчатых огурца.

— Вы кто? — удивился Тима.

— Король!

— Настоящий?

— Самый настоящий. У меня даже усы королевские — вензелем. — И он надменно пошевелил двумя завитушками под носом.

— А что вам здесь надо? — спросил Тима.

— С королями так не разговаривают, — поморщился король. — Следует сказать: «Добро пожаловать, Ваше Величество!»

— Добро пожаловать, Ваше Величество, — сказал Тима. — А что вам надо?

— Я король почтовых марок Кляссер Второй. Почетный член старых Коллекций, Альбомов и прочая, и прочая, и пр-рр! Ты представляешь себе, какой я великий и почти единственный? И вот не кто иной, как я, лишился своего Главного Советчика!

— Куда же он делся? — спросил Тима.

— О, это давняя история! В одно прекрасное утро королева натерла пол во всем королевстве. А Главный Советчик, ты только подумай! — нажаловался королеве, что я не вытираю ноги. Мне попало. И на меня тут же напал страшный королевский гнев. Я приказал наклеить Главного Советчика на конверт без адреса и послать с королевских глаз долой. А теперь у меня стоят все дела. Как быть, ума не приложу. К тому же я не знаю, куда его прикладывать. Верни мне Советчика!

— Но откуда же я его возьму? — удивился Тима.

Кляссер Второй выставил вперед левый ус, потом правый и торжественно произнес:

— Большая марка с моим Главным Советчиком лежит в твоем альбоме. Преподнеси ее, то есть его, мне!

— Э, нет! — сказал Тима. — Я за эту марку вчера фонарик отдал. А вы мне что дадите?

— Короли никогда ничего не дают! Зато они берут!

— Тогда и говорить не о чем — не дам! — решительно сказал Тима.

Глаза Кляссера Второго от гнева закатились под самые брови, потом разбежались к ушам, потом сошлись к носу и потерлись о переносицу. Глаза катались по лицу, словно две маленькие горошины, прыгающие по кривому блюдцу. А когда король заговорил, показалось, что это блюдце треснуло посредине.

— Да я тебя! Да я тебе!.. А я тебе другую марку дам. В обман… Э-э, в обмен, — вдруг ласково сказал Кляссер Второй. — В моем королевстве сколько хочешь старых марок.

— Меняться, так уж и быть, согласен, — великодушно сказал Тима. — Берите своего Советчика. Только как мы туда попадем, в это самое ваше королевство?

— Очень просто, — сказал Главный Советчик, который уже суетился около кареты, похожей на большой конверт. — Послушайся моего совета, садись и ни о чем не думай.

— Глаза, глаза ему завязать надо, — проворчал Кляссер. — А то покажи им дорогу — все королевство по марочке перетаскают.

Улыбки. Ахи. Охи

Мостовая была выстлана старыми потертыми марками. Карета подпрыгивала на их зубчатых краях. Кляссер Второй все время вертел головой, выглядывал в окно, недовольно хмурился.

— Возмутительно! — проворчал он. — Я не слышу приветствий и восхвалений!

Тима тоже выглянул в окно. Вдоль дороги стояли дома под высокими крышами, похожими на треугольные марки. Улица была пустынна.

— Почему так пусто на улицах? — спросил Тима. — Где весь народ?

— Народ?! — изумился Главный Советчик. — Где это ты видел народ на старых марках? Красоваться на марке достойны только выдающиеся. Например, короли.

— А что в королях выдающегося? — удивился Тима.

— У каждого свое. У одного усы. У другого корона. У третьего живот, — стал перечислять Главный Советчик.

— Ты вот попробуй стать королем, — хмыкнул Кляссер Второй, — сразу и почувствуешь себя выдающимся. Ну где мой Королевский Угодник? — захныкал он.

Тут из ворот одного дома выскочил запыхавшийся толстяк. Он на ходу пристегивал манжеты и выкрикивал:

— Встречайте короля! Улыбки королю! Вздохи! Охи! Ахи! Все-все королю, и никому больше!

— Мало! — недовольно крикнул Кляссер Второй.

— Наш король такой! Наш король сякой! — продолжал выкрикивать толстяк.

Кляссер заулыбался, но тут же снова нахмурился.

— А про сообразительность забыл? — спросил он.

— Минутку! — Королевский Угодник выхватил из кармана мятую бумажку. — У меня все записано. Король самый. Двоеточие. Аккуратный. Запятая. Аппетитный. Запятая. Нет, не то. Благородный. Запятая. Везучий. Запятая. Опять не то. Вот! Сварливый… Симпатичный… Смешной… Нет, про сообразительность не сообразил.

— Лишить праздничной ватрушки! — рассердился Кляссер Второй.

Тима обернулся к королю.

— Ну и хвастун же вы! — сказал он.

— А как же! Самый хвастливый, — похвастался Кляссер.

Сто две лестницы и четыре ступеньки

У дворца их встретили стражники. Они подняли вверх длинные тонкие трубы и так раздули щеки, будто запихнули за каждую по большому спелому яблоку.

— Тру-ту-ру-ру! — звук был пронзительный, как автомобильный гудок. Стражники так сильно дули в свои трубы, что несколько легких облачков на небе сдвинулись с места, а в одном даже образовалась круглая дырка.

Ворота распахнулись. Кляссер прошуршал своей мантией прямо к дверям дворца. И вслед за ним Тима и Главный Советчик оказались внутри. Тима изумленно оглядывался — зрелище было странное, более того — непонятное.

Перед ним расстилались лестницы. Бессчетное число лестниц. Широкие и узкие. Короткие и длинные. Витые и прямые. Пологие и крутые. Вверх, вниз, вбок и сбоку. Деревянные со скрипом. Мраморные с блеском. Ковровые бесшумные. С перилами и перильцами. С оградами и баллюстрадами. Лестницы пересекались, переплетались, перевивались. Они словно вырастали одна из другой. Лестницы, лестницы, лестницы… Они занимали весь дворец и ни для чего другого не оставляли места.

— У меня сто две лестницы и четыре ступеньки, — гордо сказал Кляссер Второй. — А сто третья лестница целиком не поместилась, пришлось ее закончить на крыше.

— И зачем столько лестниц на один дворец? — удивился Тима.

— О! Конечно же, для великолепия. Шествие по лестнице намного торжественнее, чем по ровному полу, — сказал Главный Советчик таким тоном, что сразу стало ясно, чья это выдумка.

Тут по всем лестницам вверх-вниз забегали люди. А на самой широкой показалась королева. Она по самые уши испачкалась в муке, будто цирковой клоун перед выходом на арену. Руки ее, по локоть залепленные чешуйками теста, напоминали двух толстых неуклюжих рыб.

— Наконец-то, — сказала королева ворчливым голосом. — Вечно опаздываете! Ватрушка почти готова. Мыть руки — и к столу!