119 дней до тебя (СИ) - Магарцева Юлия. Страница 94

— Потому что нахрен ей это больше не нужно! Потому что другого себе завела и отлично проводит с ним время!

На весь экран появляется фото, сделанное в аэропорту папарацци. Целый ряд снимков, на которых запечатлена парочка. Эти двое прекрасно видят, что их снимают… смеются, держатся за руки… она виснет на нём, прячет лицо, а на последнем кадре — целует.

— Что за… Кто это с ней? — обалдев от увиденного, глядит Джей. — Смит?!!

— Смит. — чуть менее пылко скалится Итан. — Я их ещё с пару недель назад видел. Приехал, как дебил, в универ, хотел объясниться. Подыхал просто, так сильно хотел увидеться, и всё равно уже стало на то, что будет дальше, лишь бы скорей всё это закончилось. И не удалось. Они шли под руку вместе.

— И что?

— Ничего.

— Ты увидел их и не подошёл?

— Конечно, не подошёл! Я охренел… и мне было обидно вообще-то! Да и… я разозлился, уехал, а потом решил, что ей тоже просто плохо и она ищет поддержки. Я ведь думал, что знаю её! Думал, что понимаю. Я верил ей. Решил, что мне нужны более веские доводы, ведь в этом, по сути, моя вина — я оставил её. А потом, будто этого недостаточно, он приходил… приходил ко мне, гад, намекал про всякое, обвинял. Я знаю, что сделал, согласен с каждым словом в том её сообщении… не раз хотел вернуться позже, рассказать ей обо всём без этих долбанных бумаг, но с кем бы ни говорил за это время, она всем твердила одно — что не хочет меня больше видеть и знать. Как мне, по-твоему, себя было чувствовать?

— Офигеть. — мямлит Джей. — Ну, чёрт… что поделать, она была расстроена.

— Знаю.

— Она злилась на тебя. Как и все мы, между прочим! Это было жестоко… ты жестокий! Такое сложно воспринять иначе.

— Да, наверняка, так и есть.

— Но, что-то мне… Слышь, почему-то мне в это не верится. Недоразумение какое-то. Не верю я, что она разлюбила тебя.

Вместо ответа, Итан просто лишь вновь одержимо, указывает в экран.

— Она целует его. Целует, мать его, в губы!!! Ты делаешь так, любя Клару? Целуешь всяких баб, скучая по жене?

— Да, блин, конечно же, нет. Нет! Но, разве это она? По-моему у тебя паранойя. Здесь плохо видно лица…

— Она! Это Нура. А это аэропорт Остина «Баргстром»[6], я проверил… даже по комментариям ясно. Никакой паранойи. Смит в Техасе. В Техасе, блять! По-твоему это совпадение? Прямо сейчас, он там, с ней!!! Нахрен пусть идут оба… мы расстались. КОНЧЕНЫЙ КОНЕЦ!

— Так, всё… заколебал, — кидает Джей айпад на кровать и лезет в карман за своим телефоном. — Я всё понять могу, семейные драмы там, всё такое… вездесущий Смитто-выродок, будь он неладен. С ума, прям, сойти, от этих сложностей. Но эта твоя слепая ревность, не в какие рамки!

— Что это ты собрался делать? — в ужасе таращится Итан.

— Это не Нура! Я в этом уверен. А если и она, так пусть прямо скажет, что бросила тебя-идиота. Всё, я звоню ей…

— Что?! Нет-нет-нет… — ринулся парень вперёд к телефону, но промахнулся. И Джей было, уже обрадовался, успев отскочить, но тут, вдруг, был схвачен в охапку и повален на пол.

— Ах ты… Прекрати… подожди! Верни телефон!!!

Через десять минут они оба, перегнувшись, висли на перилах балкона, высматривая где-то там внизу в кустах, светящийся дисплей.

— Сейчас найдём.

— Думаешь?

— Сам виноват. — свирепая улыбка.

— Серьёзно?

— Да! Я вполне серьёзно не знаю, что мне теперь делать! И я не мог признать этого раньше.

— И решил дождаться, когда мы все запсихуем?

Итан только устало смотрит на него и уходит, возвращается в спальню.

— Для начала, надо было хотя бы поделиться с родителями. — появился Джей следом. — Нормально так, знаешь, по-человечески объяснить свой внезапный маразм. А не позволять из-за тупого предрассудка, раздуть целого слона, ссылаясь только на эти непонятные фотки.

— Да, отличный вариант. Должен был быть вчера. Поздно, я его уже продолбал.

— В толк ни возьму, что тобой двигало, когда ты вздумал изобразить Человека дождя[7]… Подумаешь, ревность. Они бы поняли. Твои предки вполне себе современные.

— Да не мог я… Не хотел их расстраивать. У отца сердце, а Оливия… Оливия беременна.

— Что?!!

— Прикинь. Срок ещё маленький, но…

— Обалдеть.

— Теперь достаточно веская причина для тебя? — улыбка блекнет. — Всё одно к одному… навалилось друг за другом, и такое чувство что, чем больше бьюсь и стараюсь избежать проблем, тем сильнее вязну в последствиях. Сил нет.

— Понимаю. Но вам нужно всё ей рассказать.

«Да» кивает Итан. — Завтра. Они поедут одни.

— Ну, а ты?

— А я не могу. Не могу её видеть сейчас. Не хочу.

— Не хочешь встретиться с тем, от чего сам отказался? Уверен?

— Мне нужно время. Мне нужно уехать как можно дальше отсюда и выдохнуть.

— Нет, Итан… очнись же! Тебе не это нужно! Тебе помощь нужна, долбаный социопат!

— Эй ты… что… Следи за своим языком.

— Не буду! Не стану я добровольно наблюдать этот процесс потери рассудка и здравого смысла. Как ты можешь быть таким безжалостным к себе самому? Куда бежишь? Твои проблемы всё ещё будут здесь, когда ты вернёшься.

«Умеешь ты изводить».

— Ну и что? — безжизненный взгляд. — Оттяну момент.

— Нет. Нет, Итан, заткнись… я люблю тебя, но ты совершаешь ошибку. Я верю в тебя, но ты не справляешься. Может, уже прекратишь отрицать и быть одиночкой? Или хочешь, чтобы все вокруг тебя пожалели и оставили в покое? Ведь я могу, я твой друг… и мне, правда, жаль всего, что случилось. Но ты не можешь продолжать сидеть здесь, как псих, качаясь в этом одеяле и изводить себя какой-то выдуманной чушью. Клару бы сюда, она уж точно б тебя вразумила.

Я… я согласен, согласен, что всем в мире поступкам есть объяснения, даже ошибочные. Ну, кроме терроризма, конечно. И жестокости Джорджа Мартина[8]. (Бедная Мирцелла[9], упокой Господь её светлую душу). Короче, трудности будут всегда. Глупо прятаться и ждать, что станет проще и легче.

Ты облажался, но ты человек… мы постоянно лажаем! Косячим каждый день, но в тот момент эти решения для нас верные. И те, кто рядом, это понимают и прощают. Не смей отталкивай нас.

Сейчас очевидно одно — уезжая, ты совершаешь самую огромную свою ошибку в жизни. Ты должен бороться за то, что действительно важно. За спокойствие родителей, за понимание, за правду, и за свою жизнь, пусть она и стала другой. Ты должен бороться за себя… должен жить.

Возьми себя в руки и смело взгляни правде в глаза — сделай, наконец, то, что действительно хочешь на самом деле. Поезжай к ней, чтобы там ни было на тех снимках, и расставь все точки.

***

27 декабря.

Чикаго. Аэропорт «О’Хара»[10].

«Заканчивается посадка на рейс AS 6040 Alaska Airlines[11] до Нью-Йорка. Опаздывающие пассажиры, пожалуйста, немедленно пройдите на выход C-03».

— Что?.. А, чёрт… Извините! — задевая людей, спешит Итан по залу, — Да, всё окей… успеваю. — говорит в телефон, сжимая ручки одной единственной сумки с вещами и, прорвавшись сквозь галдевшую встречную толпу, мимо терминалов, направляется к стойке информации. — Говори громче, здесь дико-шумно. Нет, не первый класс, не было мест. Это был прошлый рейс, возьми я его, пришлось бы шесть часов торчать в Орландо[12].

Он терпеть, как не любит это всё… громоздящиеся всюду горы багажа, переполненный главный зал, походящий сейчас скорее на универсальный магазин «Мэйси»[12.1] в канун рождества. Шум, мельтешащие люди — всё это напрягало и раздражало, не говоря уже о и без того нервном состоянии перед полётом.

— Здравствуйте! — улыбается девушка-агент, возникшая напротив. — Чем я могу вам помочь?

— Пап, повиси-ка. — просит он и приспускает на нос Ray-Ban[12.2]. — Привет…

— Как это отменён?! — вдруг возмущённо кричит рядом джентльмен в кожаном френче. — Вы что издеваетесь?! А почему не предупреждаете?

«Важное объявление!» — разносится отовсюду, тут же. — «По причине экстремальных погодных условий аэропорт Стокгольма[13] закрыт до завтрашнего утра. Пассажиров рейса SAS 108, просим пройти к информационной стойке 6».