Красная помада для бибабо (СИ) - Воля Алёна. Страница 39

— О чем думаешь? — отвлек от мыслей Марк Янович.

— О том, что покупать столько всего было вовсе не обязательно и мне очень неудобно теперь.

— Глупости. — Он притормозил на светофоре и повернулся ко мне: — Саш, заботиться о своей женщине должен любой нормальный мужик. У меня расклад по поводу взаимоотношений очень простой. Я вроде ж уже говорил. — Опять уставившись на дорогу, порулил дальше. — Все эти демарши по поводу равноправия — чистой воды недоразумение, продвигаемое неудовлетворенными фрау из запада. Патриархат — незыблемая и вечная основа. И только так.

— Скажи еще, что у женщин надо отобрать право голоса и на каждую надеть паранджу. Или лучше бурку?

— Было бы неплохо. — Хохотнул в ответ.

— Ты серьезно?! — задохнулась от возмущения.

— Тебе очень не хватает покорности. — Перестав усмехаться, взглянул в мою сторону. — Но это дело поправимое.

— Чтобы найти послушную овцу, советую съездить в одну из мусульманских стран. Там таких тьма. И перевоспитывать никого не придется. — Огрызнулась раздраженно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Марк не ответил, а только ехидно заулыбался снова, чем рассердил меня еще больше. Выходило, что все мои слова, сказанные вначале наших выяснений, не произвели ровным счетом никакого эффекта.

Злость вытеснила на какое-то время остальные мысли, но стоило войти в лифт, как смущение и неуверенность накатили с новой силой. Вульф почувствовал мое состояние, потому, что распахнул руки с кульками в приглашающем жесте, после чего обнял.

— Может тебе шампанского для храбрости? — пресекая мою попытку вырваться, прижал крепче. — Посмотри на меня. — Наклонился и поцеловал легонько в нос.

Возле двери вышла сумятица. Из-за вороха пакетов мне пришлось лезть к нему в карман брюк за ключами.

— Давай я лучше подержу это все. — Предложила вначале, потянувшись к покупкам.

— Что подержать, я тебе потом дам. — Пообещал с ухмылкой. — Ну же, откуда столько стеснения? Помню случай, когда ты забралась туда без зазрения совести.

Покраснев до кончиков ушей, спросила:

— Понравилось? Хочешь повторить? — достала связку и вставила один из ключей в замочную скважину.

— Тебя спасло только то, что ты меня закрыла.

— А что бы сделал, если бы не закрыла? — спросила усмехаясь.

— Тебе лучше не знать. Мои желания в тот вечер были очень далеки от джентельменских реверансов. — Подталкивая сзади, прошел в квартиру. — Иди сюда.

Он направился в гардеробную. Поставил кульки на небольшой диванчик, а то, что не поместилось, просто на пол. Осмотрелся и быстро переложил стопки вещей, освобождая место на полках.

— Чего застыла? Проходи. — Подошел ко мне и взял пакеты из рук. Отнес к остальным. — Разберешься сама, хорошо? Мне позвонить надо и отписаться кое-кому. — Чмокнул в голову и вышел, оставив в одиночестве хлопать глазами и ежиться от ощущения, что меня ловко обвели вокруг пальца.

Все еще помнят причину нашей ссоры? И что в итоге? Как вообще так вышло, что я очутилась в его гардеробной с заданием разложить вещи?!

Раздвинув в стороны шмотье, пристроила свою пятую точку между покупками и потерла виски подушечками пальцев. Если сравнивать людей с тяжелой техникой, то Марк соответствовал карьерному самосвалу БелАЗ, производства Белорусского автомобильного завода. Противостоять такой силе невозможно. Управлять, как оказалось, тоже. Он не прогнулся ни на йоту, несмотря на то, что наверняка мучился из-за нашей размолвки не меньше моего. Так, по крайней мере, хотелось думать. Меня же, промариновав как следует, все равно поставил в удобную для себя позу.

Такой себе чистой воды эгоизм, когда человеку что-то нравится, и он не в силах придумать, что с этим делать, кроме как положить себе в карман. В данном случае карманом служила его квартира, куда он умудрился-таки меня запихнуть.

Я долго не могла заставить себя переодеться во что-то из купленного, но с тем же понимала, что ходить в униформе по квартире было бы глупо. Медленно доставала и раскладывала вещи, каждый раз останавливаясь и опираясь кулаками о полки, делая передышки. Это была ломка. Чистой воды насилие над собой.

Собрала освободившиеся кульки в один из больших пакетов и отставила в угол. Опять села на диванчик и загрустила. Предстояло взять какие-нибудь спортивные штаны, срезать бирку и надеть их на себя. А это будет равносильно капитуляции.

Марк вошел неслышно. Остановился, расстегивая рубашку.

— Справилась? — спросил почему-то напряженно.

— Да…

— Идем.

— Сейчас. Возьму что-нибудь, переодеться. — Махнула рукой. Жест вышел каким-то жалким, безвольным.

— Тебе одежда сегодня не понадобится. — Сообщил, прислонившись плечом к дверному косяку и скрестив руки на груди.

И опять нахлынула неловкость. И страх какой-то безотчетный, как будто секс с ним мне предстоял впервые. Странные были ощущения в тот момент. Неужели за две недели можно настолько отвыкнуть от человека? Скажу вам по секрету: это от родного — нельзя, а от близкого очень даже.

Наша ссора немного остудила мой пыл и не дала чувствам поглотить без остатка. Плюс вспышки тихой агрессии с его стороны, когда заставлял подчиняться или отчитываться где ночевала — не давали расслабиться.

— Подойди. — Попросил без какой-либо интонации в голосе.

Подняться и сделать несколько шагов потребовало исполинских сил. Остановилась рядом, почти впритык, глядя неотрывно в глаза и пытаясь прочитать его чувства. Марк протянул руку и провел тыльной стороной пальцев от подбородка вниз по моему горлу. Опустился еще ниже, расстегнул первую пуговицу на блузке, потом вторую, третью.

— Скучала? — пальцами второй руки освободил волосы, стянув с них зажим.

— Да. — С трудом расклеила губы.

— Но ни разу не позвонила… — усмехнулся, а увидев мой непроизвольный шаг назад, обхватил руками и прижал к себе: — Ш-ш-ш…

Удерживал несколько минут, хоть я и не делала попыток вырваться, а потом жадно поцеловал, без всяких там нежностей и прелюдий, словно шанса такого уже никогда не будет. Стал исступленно сжимать меня руками, попутно раздевая и пытаясь освободиться от собственной одежды…

— На меня смотри. — Приказал, усаживая лицом к себе на колени, опустившись на мини-диван. Обхватил рукой затылок для надежности, и, не давая отвернуться, двинулся вперед, вбиваясь в мое тело. Он не позволял мне себя поцеловать, удерживая буквально за несколько сантиметров от своего лица и неотрывно следя за реакцией на каждый толчок, а стоило закрыть глаза, тут же рычал: — В глаза! В глаза смотри!

Было в этом что-то ненасытное, возбуждающее, остро-откровенное и невыносимо чувственное. И оргазм в итоге по силе умноженный на два: до остановки сердца, до потери пульса, до изнеможения, до слез, которые покатились по щекам и крика… того самого, который просто так никогда не повторишь, даже если сильно будешь стараться. Изнутри. Из самых глубин утробы…

Меня трясло еще минут пять. Марк шумно дышал, прижимая к себе, дойдя к финишу практически вместе со мной.

— Это… это что сейчас было..? — прошептала ошарашенно.

— Не знаю, но теперь мы будем начинать так всегда… — ответил, сбиваясь между глубокими вдохами, уткнувшись лицом мне в шею. Прикусил чуть кожу, заставив содрогнуться.

— Прекрати.

— Моя. И только моя. Слышишь? Попробуй еще хоть раз устроить мне голодовку… — продолжил легкое покусывание по ключице и вверх к уху.

— Ты ее сам себе устроил. Я лишь поддержала благородные порывы меня проучить.

— У кого-то очень длинный язык. — Отвлекаясь от шеи, улыбнулся: — И кто-то этим языком будет сегодня много работать…

Глава 28

Утром, во время завтрака мы начали препираться по поводу моего перевода на другую должность.

— Марк, оставь меня в «Милане», ну пожалуйста. Не хочу я в ваш террариум. Денисовна меня с потрохами съест.