На родине предков - Хиггинс Джек. Страница 8

– День выдался долгий. Пожалуй, я сегодня лягу пораньше. Завтра дел будет по горло.

– Я подам вам кофе в семь, – пообещал Джошуа, и Клей кивнул, взял одну из ламп и вышел на лестницу.

В спальне было холодно. Он поставил лампу на маленький стол возле кровати и открыл окно. Дождь прекратился, и темнота наполнялась благоуханием, когда легкий ветерок поднимался от деревьев, росших с другой стороны двора. Клей вдохнул полной грудью, упиваясь ароматом сырой земли. Потом усталость снова одолела его, и у него едва хватило сил снять одежду и забраться в постель. Он задул лампу, и темнота тут же радушно приняла его в свои объятия.

Клей не сразу понял, что проснулся. Сначала он просто осознал себя лежащим, а лунный свет мягко проникал в окна матовыми белыми пальцами.

Какое-то время он лежал, уставившись в потолок и спрашивая себя, что стало причиной его пробуждения, и с удивлением обнаружил, что больше не чувствует усталости.

Потянувшись к маленькому столику возле кровати, он взял золотые часы с крышкой. Было около двух, и это означало, что проспал он не более пяти часов. Лунный свет померк на глазах. Клей отбросил покрывало и тихонько прошел через комнату к окну.

Это была божественная ночь, вся земля дышала свежестью после дождя. Кожа покрылась мурашками от волнения, легкий, неутомимый ветерок обдувал обнаженное тело. Было тихо, лишь откуда-то с дальних полей доносился собачий лай. Потом завеса облаков соскользнула с луны, и резкий белый свет залил местность. Небо показалось неправдоподобно красивым, со звездами, тянущимися к горизонту, где холмы томно вздымались им навстречу.

В этот момент он уловил какой-то звук, гулкое постукивание, показавшееся знакомым. Когда он высунулся из окна, всадник, четко видимый на фоне неба, появился из-за деревьев позади двора и галопом проскакал по краю лощины, от которой начинались болота.

Седок так резко осадил свою лошадь, что она встала на дыбы. На короткий миг лошадь и всадник застыли абсолютно неподвижно, подобные статуе. Клей вгляделся в них и внезапно понял, что за ним тоже наблюдают. Когда он отпрянул назад, разнесся веселый, задорный смех, а лошадь фыркнула, устремилась вперед так, будто ее пришпорили, и исчезла за краем лощины.

Клей торопливо одевался, чувствуя, как холодная ясность вливается в сознание, растворяя последние образы сна. В Клермонте было уже слишком много тайн; эту он решил разгадать. Он бесшумно спустился вниз с сапогами в руке и задержался в кухне, чтобы надеть их. В следующий момент он уже шел через двор к конюшне.

Он открыл дверь, чтобы внутрь лился лунный свет, и, пока шел сквозь темноту к черной кобыле, она издала негромкое ржание, как будто ждала его. Он отыскал седло и уздечку, висевшие у стойла. Английской выделки, они были легче, чем те, к которым он привык, но это не помешало быстро вывести животное из стойла и оседлать его.

Когда он затягивал подпругу, за спиной заскрипели ботинки. Там стоял Джошуа с величайшей укоризной на лице.

– Вот ведь полуночник, черт тебя побери, – сказал ему Клей.

Джошуа вздохнул:

– Это ваше дело, чем вы занимаетесь по ночам, полковник, но, учитывая то, что уже произошло, вы окажете, мне услугу, если возьмете вот это. – Он протянул ремень, на котором висел кольт «драгун» в черной кожаной кобуре.

Клей взял ремень и застегнул его на талии:

– Лишь бы ты успокоился. Ей-богу, суматохи от тебя больше, чем от старой бабы. – Он вскочил в седло. – А теперь возвращайся в кровать – это приказ. – Он щелкнул языком, и, прежде чем Джошуа успел ответить, кобыла нырнула в дверь конюшни и двинулась через двор.

Доехав до края лощины, Клей помедлил и огляделся по сторонам. Вдалеке все так же лаяла собака, звук этот почему-то напомнил ему те жаркие летние ночи в Джорджии, когда, будучи мальчишкой, он часто не мог уснуть, мечтая как раз о таком приключении.

Он пустил кобылу кентером, а когда они выехали на участок с упругим торфом, перешел на галоп. Это было пьянящее ощущение: он низко пригнулся к шее лошади, и ветер холодил лицо. Они, должно быть, преодолели с добрую милю, когда он начал сдерживать лошадь и остановился возле купы деревьев. Клей склонился и нежно погладил кобылу по ушам.

– Ты красавица! – ласково сказал он. – Ты маленькая красавица! – И кобыла встряхнула головой и закатила глаза, как будто поняла, что он сказал, и ей это понравилось.

Где-то поблизости заржала лошадь. И когда кобыла ответила, он поспешно свернул в заросли и спешился. Ярдах в двадцати – тридцати от него из-за небольшой возвышенности показалось несколько всадников. Они остановились, и стало слышно, как один отчетливо произнес:

– Говорю вам, это была лошадь, и недалеко отсюда.

Клей положил ладонь на морду кобылы и подождал. Один из людей рассмеялся:

– Ты сегодня ночью пугливый, Патрик, вот в чем дело. О чем тут волноваться, когда Берк и его люди поджидают на северной окраине поместья браконьеров, которые так никогда и не появятся?

Они двинулись вперед. И цепочка вьючных животных двинулась следом за ними из-за возвышенности. Клей подождал, пока они скрылись за горизонтом в четверти мили от него, прежде чем отправиться вслед.

Когда он въехал на возвышенность, сильный ветер подул в лицо и он почувствовал соленый привкус на губах, поняв, что наверняка находится совсем рядом с морем. Цепочка лошадей пропала из виду, и он помедлил, осматривая местность.

Вересковая пустошь ясно просматривалась в ярком лунном свете, но ее прорезала скрытая тенью узкая лощина, и он подумал, что они отправились этой дорогой. Клей снова тронулся и резко осадил лошадь, когда камень загремел где-то у него за спиной. Он повернулся в седле, но там никого не было.

Подождав какое-то время, но не уловив никаких шевелений, он пожал плечами и пустил кобылу вниз по склону, по заглушавшему удары копыт торфу, и въехал в лощину.

Хорошо различимая тропа тянулась вперед, и он пустил свою лошадь легким галопом, обшаривая глазами темноту. Через десять минут тропа стала круто забирать вниз, и он остановился. Где-то внизу море плескалось о скалы и звучали голоса.

Он погнал кобылу вверх по склону лощины и оказался на плоском торфяном участке, который чуть дальше плавно спускался к краю скалы. Затем спешился и осторожно прошел вперед.

Залив имел форму полумесяца и был прекрасен в лунном свете. Шхуна лежала в дрейфе в ста ярдах от берега, с убранными парусами, сплетения ее оснастки походили на черные кружева на фоне ночи. Клей припал к земле и выглянул из-за края скалы. Она спускалась прямо к отлогому берегу, похоже было, что тропа, идущая через долину, – это единственный путь вниз.

Лошади стояли у края воды, а несколько людей разгружали баркас со сноровкой, которая свидетельствовала о большом опыте. Они, похоже, получали удовольствие от своего занятия, и, когда двое пошли к баркасу через буруны, началась веселая возня. Смех доносился до самого верха, отчетливо слышимый в ночном воздухе.

– По крайней мере, теперь мы знаем, откуда Кохан берет свое превосходное бренди. – Клей негромко хмыкнул, и в этот момент край скалы стал осыпаться от его веса.

Камни и земляные комья с грохотом покатились по скале вниз, на отлогий берег, и люди, сгрудившиеся вокруг баркаса, мгновенно обернулись и посмотрели вверх – на него. Пронзительный свист прорезал ночь, он вскочил на ноги и повернулся, чтобы бежать, кто-то выстрелил, и в ночи прожужжала пуля.

Очевидно, операция проводилась не столь беспечно, как он это себе представлял. Когда он перекинул ногу через спину кобылы, три всадника появились на краю лощины и галопом поскакали к нему.

Он отпустил поводья, предоставив лошади самой выбирать дорогу, и она прекрасно справилась. Добравшись до первого пригорка на пустоши, он низко пригнулся к ее шее, подбадривая ласковыми словами. Крики преследователей слышались за спиной, и кобыла едва не споткнулась, преодолевая крутой подъем.

Теперь он скакал по незнакомой местности и, когда пустоши по обе стороны стали уходить вверх, понял, что въехал в узкую лощину. Он бросил взгляд через плечо. Первый всадник находился не более чем в пятидесяти ядрах у Клея за спиной, и он погнал кобылу вперед, предоставив ей самой выбирать дорогу на усеянной валунами местности.