Тёмная сторона улицы - Хиггинс Джек. Страница 9

– Что делает наука в наши дни! – заметил Шавасс.

– Никто не может сбежать из Фрайдиторп, запомни это! – сообщил Аткинсон, когда они шли по коридору. А если будешь упрямиться, тебя быстренько уложат лицом вниз.

Ответа он не ждал, да Шавасс и не пытался отвечать. Они остановились у двери в дальнем конце коридора. Аткинсон достал ключи и отпер ее.

Камера была больше, чем ожидал Шавасс. Там оказалось три узких окна с бронированными стеклами. Окна были слишком узки, чтобы в них мог пролезть человек. В углу – умывальник и унитаз.

У каждой стены стояло по одной кровати. На одной из них лежал Янгблад, читая журнал. Он взглянул на них мельком, а встать не побеспокоился.

– Привел тебе соседа, Янгблад, – сказал Аткинсон. – Начальник боится, что ты можешь ночью отдать концы, не предупредив нас. Он хочет, чтобы кто-нибудь был с тобой на этот случай.

– Очень мило со стороны старого ублюдка. Я и не знал, что он так беспокоится.

– Попридержи свой чертов язык!

– Осторожней, мистер Аткинсон, – усмехнулся Янгблад. – У вас уже пена на губах. Надо за собой следить!

Аткинсон двинулся было к нему, но Янгблад поднял руку:

– Не забывайте, я человек больной.

– Это верно. Я и забыл. – Аткинсон коротко хихикнул. – Тебе все кажется, что ты очень важная птица, Янгблад. Но для меня ты ничтожество. И я смеюсь до смерти каждый раз, как запираю дверь твоей камеры.

На секунду что-то мелькнуло в глазах Янгблада, привычное насмешливое выражение ушло, и стало видно, что он способен на убийство.

– Так-то лучше, – сказал Аткинсон. – Гораздо лучше! – Он вышел, и дверь с лязгом захлопнулась.

– Ублюдок! – выругался Янгблад и повернулся к Шавассу: – Так ты – Драммонд? Мы ждем тебя уже неделю.

– Слухи распространяются быстро.

– Запомни, мы все здесь – одна счастливая семья. Тебе тут понравится. Здесь есть все: центральное отопление, кондиционер, телевидение. Не хватало лишь чего-то классного, но теперь мы получили тебя.

– Что это значит?

– Да брось, ты же был капитаном в инженерных войсках. Сэндхерст и все такое. Я читал об этом в газетах, когда тебя судили в Бейли.

– Я тоже читал о тебе.

Янгблад сел на край кровати и закурил:

– Где это?

– В одной книге. Она называлась: «Самые крупные преступления века». Вышла в прошлом году. Целая глава посвящена петерфилдскому делу. Написана человеком по имени Тиллотсон.

– Этот клоун! – презрительно заметил Янгблад. – Он не понял и половины. Приходил ко мне по специальному разрешению министерства внутренних дел. Я ему все рассказал: сейчас уже нет причины скрываться. Но разве он поверил? Написал, что все спланировал Бен Хоффа, а тот не мог отличить задницу от локтя!

– Так это была твоя идея?

– Именно! – Янгблад пожал плечами. – Бен был нужен, я не отрицаю. Он мог вести самолет – это была его главная обязанность.

– А Сэкстон?

– Хороший малый. Когда кто-то говорит ему, что нужно делать.

– Знаешь о них что-нибудь? Где они сейчас?

– Если у них есть хоть капля здравого смысла, то они уже там, где светит солнышко и можно славно отдохнуть.

– Никогда не знаешь своей судьбы, – заметил Шавасс. – Они могли бы спланировать, чтобы и ты присоединился к ним.

Янгблад без всякого выражения смотрел прямо перед собой.

– Это чтобы вытащить меня отсюда? Из Фрайдиторп? – Он расхохотался. – Ну, тебе еще много предстоит узнать! Разве они не говорили тебе – никто не удирает отсюда! У них телекамеры и электронные ворота. У них стены из особого, усиленного бетона, а фундамент на двадцать футов уходит в землю – на тот случай, если кто-то захочет копать туннель! – Он покачал головой. – Вот так! Это просто очень большая клетка. Отсюда не выйти!

– Выйти всегда можно! – сказал Шавасс.

– И что для этого нужно? Мозги?

– Подходящие.

– Они не слишком помогли тебе в налете на «Лонсдейл». Ты здесь.

– Так же, как и ты!

– Только из-за Бена Хоффы и его чертовой девки! – На мгновение Янгблада захлестнула злость. – Он пытался ее бросить, а она продала его. Это был конец для всех нас.

– Но денег они так и не нашли.

– Это точно, приятель, – усмехнулся Янгблад. – Много денег. Больше, чем ты сможешь выговорить!

– Знаю, – с чувством ответил Шавасс. – У меня та же беда, что у Хоффы!

Он сел на край кровати, уставясь в пол, подавленный этим предательством, Янгблад вытащил пачку сигарет и предложил Шавассу одну.

– Не позволяй, чтобы это тебя доконало! Между нами говоря, ты здорово провернул свое дельце. Жаль, что ты числишься в любителях. Знать бы тебе немного больше о том, как это делается, и ты мог бы спокойно уйти!

– Похоже, ты неплохо устроился, – ответил Шавасс, беря сигарету.

Янгблад усмехнулся и откинулся на подушку.

– Не жалуюсь! Я много чего получил из того, что хотел. И не спрашивай, как мне это удалось. Когда здешние тупицы хотят что-нибудь разнюхать, они приходят ко мне. Тебе повезло, что старик Картер решил поместить тебя сюда.

– Он сказал, ты был болен. Это серьезно?

– У меня был инсульт месяца два тому назад, – пожал плечами Янгблад. – Такое случается!

– Похоже, что он боится, как бы ты не сыграл в ящик. Если он так беспокоится, почему не переведет тебя в Скрабс? [1]

Янгблад фыркнул:

– Министерство внутренних дел этого не перенесет. Они до смерти боятся, что в Лондоне меня попытаются освободить – в надежде заполучить мою добычу. – Он помотал головой: – Нет уж, я здесь, здесь и останусь!

– Еще на пятнадцать лет?

Янгблад повернул голову и мягко улыбнулся.

– А вот это мы еще посмотрим! – Он бросил Шавассу пачку сигарет. – Возьми еще.

Ему явно хотелось поговорить. Шавасс лежал, курил и слушал. Янгблад говорил обо всем, что с ним когда-нибудь было, начиная с Кэмбервильского сиротского дома. Подробно говорил о службе на флоте. Он не был женат, и у него была только одна родственница – сестра.

– Ты должен быть осмотрительным, парень, – говорил он Шавассу. – Я рано этому научился. Всегда есть какой-нибудь ублюдок, который только и ждет, чтобы отнять то, что у тебя есть. У меня был шкипер Джонсон – молоденький младший лейтенант. Совершенно никчемный! Я вынес его из боя – вынес на себе! Мы прикрывали десант в проливе Святого Лаврентия, и его сразу ранило. Он сидел там, на мостике, беспомощный, истекая кровью. Я взял команду на себя, направил атаку и выпустил две торпеды во вражеский эсминец. А что было потом? Джонсону дали посмертно Крест Виктории, а меня всего лишь упомянули в донесении!

«Забавно, как все меняется в зависимости от точки зрения!» – Шавасс смотрел в потолок и вспоминал, что было написано в официальном рапорте по делу Янгблада у себя в Бюро. Правда состояла в том, что Джонсон подписал себе смертный приговор, оставаясь на мостике и отдавая команды, несмотря на серьезное ранение. Янгблад проявил себя хорошо. Он стойко держался под обстрелом. В его личной храбрости не возникало сомнений. Но он все время действовал согласно приказам Джонсона.

«Интересно, верит ли сам Янгблад в свой рассказ? – думал Шавасс. – Скорее всего, он так много раз повторял все это в течение многих лет, что выдумка превратилась в реальность. В этой фантастической версии как-то само по себе получалось, что Крестом Виктории наградили не того, кого следовало, хотя сам Янгблад, вероятно, стал бы с возмущением это отрицать».

– Тиллотсон пишет, что тебя впервые сцапали за контрабанду.

– Это правильно, – усмехнулся Янгблад. – После войны я пару лет возил товары через Ла-Манш.

– Бренди?

– Все, что можно продать. А в те дни можно было продать что угодно: выпивку, сигареты, нейлоновые чулки, часы.

– А наркотики? Я слышал, на этом делают большие деньги.

– За кого, черт побери, ты меня принимаешь? Я не стал бы пачкать руки в этой дряни!

Похоже, он был искренне возмущен, и это соответствовало фактам из его «дела». Гарри Янгблад не стал бы связываться с наркотиками или проституцией. В этом был оттенок высокой морали. Во время суда об этом кричали все газеты, и публика приняла это благосклонно, забывая про пилота, на которого напали в Петерфилде. Он пытался оказать сопротивление, и Янгблад избил его так жестоко, что повредил ему зрение.