Тень машины войны (ЛП) - Бейли Кристин. Страница 41

Метка на могиле Хэддока озадачивала меня. С одной стороны, она спрятана весьма гениальным образом. С другой стороны, такое ощущение, будто кто-то вделал её в надгробье, чтобы взбунтоваться против бездушной природы камня.

Это была изящная и запрещённая работа. Чёрная Метка должна была стереть всё. Инкрустация на могиле доказывала, что кто-то заботился о Хэддоке настолько, что сделал на его камне потайную метку. Этот кто-то обладал техническими зданиями, чтобы создать нечто столь безупречное и деликатное.

Вполне возможно, что это дело рук мужчины в заводной маске — с него станется. Если мужчина в маске так заботился о Хэддоке, что изменил его могилу вопреки Чёрной Метке, мне нужно выяснить, как они связаны меж собой.

Возможно, это менторские отношения вроде тех, что связывали меня с Оливером. Или же они имели какую-то родственную связь. Сложно было разобрать что-либо в вычерненных семейных древах среди заметок Саймона.

Тревожило то, что здесь, похоже, существовала какая-то связь со мной. Прошлым летом я была шокирована, увидев, каким сходством с моим отцом обладает мужчина в маске. Мне не нравилось думать об этом, поскольку я вспоминала момент, когда меня похитили. Даже в безопасности экипажа моё сердцебиение ускорилось, и я готова была поклясться, что ощутила запах и вкус хлороформа. Он душил меня и питал эхо моих страхов. Возможно, пришло время обдумать эту связь. Возможно, Хэддок вообще не имел ко всему этому отношения.

Может, я охотилась не на ту семью. Мужчина, проливший нашу кровь, мог иметь ту же кровь в своих жилах. Любое количество глубинных семейных секретов или проступков могло привести к тому, что недовольный кузен станет искать мести. Вот только у меня не осталось членов семьи, которые могли бы рассказать о таких секретах.

Экипаж затрясся, угодив в ямку на дороге. Мадам Буше дёрнулась и проснулась.

У меня не осталось семьи, но появилась новая союзница, которая могла знать всё, что желала скрыть моя семья.

— Спасибо, что пригласили меня в свой дом, — сказала я. — Я благодарна, что вы меня приютили.

Она улыбнулась мне.

— Мне только в радость, моя дорогая, — она прикоснулась к воротнику на своей шее. — Я так счастлива тебя видеть.

Глава 22

Я знала, что приняла правильное решение, когда мы пересекли мост, который вёл на остров Сен-Луи. Изысканные городские дома выстроились вдоль улиц, возведённые так близко друг к другу, что казалось, будто они образовывали одно единое творение из прекрасного камня и окон со шлифованным стеклом.

Экипаж привёз нас на северную сторону острова, затем повернулся и остановился возле мыса. Я сошла с экипажа и ахнула. Напротив реки стоял Нотр-Дам. Свет полуденного солнца отражался от величественных опор, возносившихся в небо от собора. Две башни возвышались как врата в сам рай, и солнце светило на них с ясного зимнего неба.

Я потрясённо стояла на дороге, пока мадам Буше не прочистила горло. Похоже, она забавлялась, пока позволяла мне помочь ей спуститься.

— Тебе нравится вид? — спросила она.

— Это просто изумительно, — я старалась говорить не слишком с придыханием, но ничего не могла с собой поделать.

Глаза мадам Буше засияли, словно она делилась восхитительным секретом.

— Из чайной комнаты вид ещё лучше. Идём.

Мы вошли в фойе, и на мгновение я поразилась тому, что перед нами не открыл дверь дворецкий или швейцар. Странно, что нас не приветствовали слуги. В столь огромном доме должно быть как минимум шесть швейцаров. Интерьер выглядел так, точно его вырезали из чистого мрамора и отделали золотом. Сразу видно, что богатство выставлялось напоказ, начиная с современных картин и заканчивая хрустальной люстрой в фойе. Даже тяжёлые шторы из синего бархата говорили о деньгах, притом в немалом количестве.

Я ошибалась. Мадам не получила хорошее наследство; она получила очень хорошее наследство.

Мадам никого не позвала, пока вела меня через фойе и вверх по лестницам. Я мельком заметила дворик в центре дома. Деревья и растения, некогда произраставшие там, умерли от зимнего холода или, возможно, от запущенности. Некоторые остатки растительности выглядели изрядно переросшими, словно за двором много лет никто не следил.

Мы добрались до приветливой комнаты, выкрашенной в кремовый жёлтый цвет. Мадам Буше села на тёмно-зелёный диванчик и смотрела, как меня так и тянет к окнам и потрясающему виду кафедрального собора.

— Прошу прощения, но возможно, придётся немного подождать, пока наш завтрак сервируют, — мадам Буше чопорно сложила руки на коленях.

— Ничего страшного, — я рада была вновь очутиться в доме. Это казалось более безопасным, чем одной стоять весь день на кладбище. — Чем занимался ваш муж? — спросила я. — Этот дом очарователен, — маленькие портреты и картины украшали стены, и я повернулась, чтобы получше рассмотреть их. Возможно, картина моей бабушки висела в этой комнате.

— Мой... Ах, да. Это состояние было построено на текстиле. Я сама управляю бизнесом, — она повернула статуэтку пастушки, чтобы фарфоровая девочка смотрела на диван.

— Вот как? — я села напротив неё, отчаянно желая разговора. Неудивительно, что у её платья такие искусные рукава. Должно быть, дела шли хорошо, раз она может позволить себе всё это. — Как такое возможно? Я думала, что женщина не может вот так получить наследство. Разве бизнес не перешёл бы к наследникам вашего мужа?

Мадам Буше оставалась бесстрастной, глядя на меня.

— У него не осталось наследников, и даже если бы были, это не имело бы значения. Компания принадлежит мне. Как видишь, я хорошо справляюсь.

— Очень хорошо. Изумительно, — я посчитала честью возможность встретиться с этой женщиной. Одно дело — управлять маленьким магазином в Мэйфере, но совсем другое — развивать производство и управлять таким огромным предприятием. — Я очень усердно работаю в магазине игрушек. Не могу себе представить, как сложно, должно быть, управлять фабрикой или заводом. Как же вы справляетесь?

— Моя дорогая, какие истории я могу тебе поведать, — она одарила меня материнской улыбкой. Возможно, после всего этого я сумею навещать мадам Буше и считать её своей наставницей. Она похлопала меня по колену. — Ты умная девочка, — сказала она. — Позволь дать тебе совет.

Я подалась вперёд. Мне не терпелось услышать её слова, и внутри я чуточку просияла от её доброты.

Морщинки в уголках её глаз сделались чуть глубже от внезапной серьёзности.

— Никогда не позволяй чему-либо встать на пути к твоей цели. Будь гибкой, если придётся, но никогда не принимай поражения.

Я кивнула. Я позволила её словам глубоко просочиться в мой разум и решительно настроилась сохранить их там как драгоценный камень знания. Мадам Буше развернулась и подняла небольшой набор шахмат со столика неподалёку. Квадратики доски были инкрустированы эбонитом и кремовым алебастром, вделанным в крышку коробки с резными краями. Серебряные лозы и листья украшали края над изящно расписанными пасторальными сценами. Мадам Буше взяла фигурки. Она повернула доску чёрной стороной к себе и взмахом руки указала на неё.

— Говорят, шахматы были созданы, чтобы обучать военной стратегии без вооружения настоящих людей, — она поставила на доску короля. Что-то в её поведении изменилось. Выражение её лица сделалось мрачным. — Если бы только мужчины могли решать свои проблемы игрой, а не кровопролитием.

— Вы потеряли кого-то на войне? — спросила я как можно более мягко.

— Сына, — она расставила ряд пешек — аккуратный строй солдат, которыми легко жертвовали. — Он отправился на войну вопреки моему желанию и вернулся сломленным мужчиной. Ни одна мать не должна терять сына таким образом.

— Верно, но что тут поделаешь? — я поставила свою ладью на доску. — Война никуда не денется.

— Я часто задавалась вопросом, почему Развлекатели со всеми их изобретениями не нашли решения проблемы, — произнесла она, ставя свою тёмную королеву на место.