Степень искренности (СИ) - Райн Эльна. Страница 31

Родители отвернулись от него. С тех пор, как они узнали другое его обличье, ни разу не улыбнулись и не сказали доброго слова. Холод, холод — везде холод. Родной дом стал хуже темницы, родные люди — палачами. Каждый день он читает в их глазах презрение. И если раньше он мог поговорить хотя бы с Релом, то теперь, когда брат вступил в брак и уехал в дом мужа, ему остаются только письма. Длинные переписки с Релом, с Джеромом и даже с Йори — вот и все его общение. Буквами, чернилами по бумаге.

Он целыми неделями молчит попросту потому, что ему не с кем говорить.

Занимает себя рукоделием — им и спасается. Вышивает платки, узоры на одежде, скатертях. А после продает через знакомого скупщика подобных вещей. Ему нужны деньги. Как вариант для будущего. Конечно, у него есть еще украшения, которые когда-то покупали ему родители, и те, которые до сих пор присылает Джером, но уже без подтекста, как другу.

Папе он говорит, что вышивку относит и раздает нуждающимся в одежде, таким образом пытаясь искупить вину за грехи прошлого. Джей привык лгать. Для него это проще, чем дышать.

Он отходит от окна, замечая, что на руках остались вмятины от решеток, за которые он держался. Выбора нет, Джей снова садится за рукоделие. Деньги не помешают, если он вдруг захочет уйти отсюда навсегда и уехать далеко, возможно, в другую страну. Иронично — когда-то он так противился, не хотел сбегать и покидать поместье, а теперь сам мечтает вырваться отсюда.

Под клубками в корзинке свежее письмо от Рела, еще не открытое. На нем печать Антарей. Неосознанно вспоминается ситуация, которая привела к быстрому браку омеги. Давно это было, года полтора назад. Рел и Йори тогда осмелели, начали на балы заявляться вдвоем, проводить время вместе на людях. И как-то кто-то заметил между ними недозволенное — и поползли слухи. Разразился скандал, все сплетники их провинции Мюрей щебетали о том, что в клане Фахо и второй ребенок неправильный.

«Наследника-альфу обвиняют в предательстве страны и разыскивают, — говорили они, — а второй сынишка-омега связался с другим омегой: неслыханно!»

Пришлось что-то решать. Это был целый план по спасению. Они засели вчетвером — он, Рел, Йори и Джером — и думали, как поступить, чтобы опровергнуть скандальные слухи. И придумали. Вскоре Рел стал супругом Джерома и вошел в его дом, как часть клана Антарей. Альфа не питал особых чувств к младшему брату Джея, но согласился на это, чтобы спасти его честь и честь семьи Фахо. Джей до сих пор восхищается его великодушием.

А Йори сам нашел способ, как остаться, пусть не с любимым омегой, но поблизости от него. Он очаровал двоюродного брата Джерома — молодого альфу, и вскоре стал его супругом. Таким образом Рел и Йори живут в особняке Антарей и могут видеться, когда захотят. Правда, Джея они давно не навещали, но когда он видел их в последний раз — они были безмерно счастливы.

Джей откладывает письмо на потом. Сегодня вместо похода в Храм он, как обычно, свернет в другую сторону. К своему личному храму, где он до сих пор вымаливает прощение. Правда, у самого себя. И пока что безрезультатно — если бы он сделал правильный выбор в прошлом, то сейчас был бы далеко отсюда.

Он выходит из поместья, чувствуя на себе тяжелый взгляд отца. Родители следят, чтобы он сел в экипаж, водитель которого отвезет его к Храму и обратно. Но Джей давно подкупил слугу. И каждый раз дает ему несколько монет в обмен на молчание. Старый бета по обычаю кивает в знак приветствия, открывая для него дверь. Джей тоже кивает ему, что значит, что сегодня они снова поедут не туда.

…Крыша зеленого дома виднеется сквозь деревья.

Если и есть в Итане место, куда Джей хотел бы возвращаться снова и снова, так это дом на холме.

Он выходит из экипажа и направляется к «храму». По пути снимает с шеи спрятанный под одеждой кулон, мнет его в руках. Джей всегда так делает, когда нервничает. А на этот раз его не покидает дурное предчувствие. В стране неделями ранее началось восстание простого народа против Императора и власти аристократов. Пришло неспокойное время. Но Джей переживает не за себя и не за «семью», а за прошлого владельца кулона с вмятиной от пули.

Он смотрит в небо и щурится от солнечных лучей, надвигая шляпку ниже. Несколько сотен шагов — и Джей у дерева с еле заметной, обросшей травами и цветами горкой. В корнях ветвистого дуба, который защищает это место от непогоды.

Джей стоит перед «могилой», а рука, в которой зажат кулон, потеет. Он крепко щурится, закусывая губу. Его жизнь состоит из холода и сожалений. И он сам в этом виноват.

Джей слушает песни ветра в листве, птиц и цикад в травах — это умиротворяет. Пора возвращаться.

— Я не прощаюсь, — шепчет он. — До встречи.

***

Весть об ухудшении ситуации в стране приходит внезапно. Бунт доходит до столицы, восстание, направленное на смену власти, обретает массовость — оно как пожар, опустошающий дома аристократов. Убита не одна семья дворян — их вырезают целыми кланами.

Гонец, приехавший от семьи Антарей, сообщает, что им немедленно стоит покинуть поместье и отправиться в последний участок Итаны, куда еще не добралась революция. Провинция Окава — самая южная и теплая, омываемая морями с одной стороны. Туда и направились Антарей.

— Собирайтесь, мы едем, — решает в срочном порядке отец.

И начинается хаос. В чемоданы грузят все самое необходимое и дорогое — в том числе фамильные драгоценности, золото, оружие и картины. То, что не получается взять с собой, прячут в подземелья. Ковры, гобелены, дорогую посуду, стулья, одежду, книги — все-все-все, что возможно поднять и перенести. Проход в подземелья замуровывают так искусно, будто эта стена стояла тут всегда.

Когда сюда наведаются революционеры, они опустошат поместье, а, возможно, и сожгут.

Вещи грузят в экипаж. Туда же забираются родители, шестилетний Альфред и годовалый Май. Джей садится следом, безразлично наблюдая, как нервничают его «родные» и плачет маленький омега. Джей жалеет лишь об одном — он не успел попрощаться с могилой сына. Его зеленокаменный Храм отсюда не видно. Жаль. Он смотрит в окно, видит, как отдаляется экипаж от поместья и плачущих у крыльца слуг, которым негде теперь работать.

Дорога долгая. Три дня и три ночи, практически без остановок. Папа пугается каждого громкого звука, криков на улицах городов, через которые они проезжают. Всюду паника. Вдалеке пылают леса — это гвардийцы пытаются вытравить повстанцев из природных убежищ.

И где-то в хаосе войны есть «он». Джей уверен, что «он» жив. Дышит, ходит по земле, сеет смерть ради поставленной цели. Помнит ли, простил ли? Или забыл? Есть ли у «него» семья, дети, любимый супруг, который гордо носит на пальце колечко, сделанное «им» самолично?

Джей сжимает в руке кулон с вмятиной от пули и особо остро жалеет об утраченной возможности быть сейчас рядом с «ним».

Если бы не его ошибка, если бы не дурной нрав — он бы сбежал тогда. Стал бы «его» омегой, родил бы дитя. Его сыну было бы сейчас больше года…

Он чувствует, как лед в груди обрастает новым слоем — более прочным. Кажется, Джей больше не сможет беззаботно улыбнуться. Как и перестать жить воспоминаниями.

Город за городом, поселки, поля, провинции, люди, животные. Дороги, хорошие и не очень. Постоянная тряска, наблюдение за беспокойством отца и страхом папы. Да еще и Май постоянно плачет: надоедает так, что хочется выбросить его в окно, когда будут проезжать мимо очередной канавы.

Но Джей знает, что не сделает этого. Несмотря на всю злость и отчаяние, хранящиеся под коркой льда, он не станет причинять вред чужому ребенку.

…И вот — Окава. Белокаменные улочки, тишь и покой. Люди тут живут как в отдельном мире — отрезанном от пылающей Итаны. Скоро пламя перекинется и на эту часть. Джей хмыкает. Ему не страшно — если его убьют, будет даже лучше.

Жаль только не посмотрит «ему» в глаза на прощание.

Экипаж довозит их до самых южных границ. Чуть дальше — море. За ним другие страны. У высокого дома из белого камня их встречает знакомый человек. Среднего роста, но статный, широкоплечий и с мечом на поясе. Волосы пушистые и разметались, отливающие медом на солнце.