Степень искренности (СИ) - Райн Эльна. Страница 30

— Я тоже не верю в его виновность, — другой, более грубый голос. — Мы были с ним в одном строю. Он отважно сражался за Итану, не жалея жизни, настолько же преданного воина сложно найти. Скорее всего, это ошибка.

Джей медленно, шаг за шагом спускается в гостиную, придерживаясь за перила. Ему сложно идти. А в голове воспоминания о том, что доверил тогда ему Иен. Хорошо же брат сыграл роль, раз даже старый полководец ему поверил. Иен и их вокруг пальца обвел, заставив доверять себе. И все ради того, чтобы подобраться к Императору и убить его, тем самым свершив переворот.

— Тогда попрошу вас уйти, — произносит отец. — В моем доме предателей нет.

— У нас и правда нет доказательств кроме донесения, простите за беспокойство, уважаемый Тед Фахо, — люди в форме разворачиваются к выходу.

Выдох, вдох и секунда на принятие решения.

— У меня есть доказательства.

Все присутствующие в гостиной поворачиваются на него.

Джей подходит к старшему из стражников и отдает письмо. Незнакомый внимательно вчитывается, и по мере прочтения его лицо переменяется, становится более хмурым и злым.

— Откуда это у вас?!

— Украл у брата, — как в трансе, отвечает он, совершенно не пугаясь повышенного грубого вскрика в свой адрес.

— Получается… — воин хмурится еще больше. — Это правда. Так! Стражники! Обыскать дом и окрестности. Найдите мне этого предателя и я лично расправлюсь с ним!

Джей делает это, не думая. Он хочет, чтобы и Иену было больно. Чтобы Иен тоже потерял самое важное, свою лелеемую Революцию. И мстит он даже не ему, а родителям. Ведь это они безжалостно отобрали у него свет. Пусть теперь их клан будет изгнан из кругов знати — ему все равно. Джея больше не печалит испорченная репутация. Его больше ничто не сможет задеть.

Он выплескивает боль таким образом. И чувство отмщения на время заглушает дыру внутри, дарит мнимое спокойствие. Джей наблюдает за суматохой в доме как через призму, не ощущая реальности происходящего. Родители что-то кричат ему, отец недоволен, но Джею не до них.

Он мысленно хоронит убитое ими дитя.

И под всеобщий шум выходит из поместья, бредет вперед, к дому на холме. На полпути его догоняет Рел, задыхающийся от быстрого бега.

— Вы… вы куда? — омега держится за бок. — Даже не думайте! — не договаривает.

— Не думаю, — отвечает ему Джей, переводя взгляд на узкую тропу, ведущую по подъему к вершине холма. — Неживые думать не умеют.

Рел идет вместе с ним.

В сумраке зеленые стены дома кажутся бесцветными.

Джей останавливается у большого дерева, всматривается в место у его корней, где раньше любил сидеть и мечтать о светлом будущем. Оно подходит ему — решает он, опускаясь на землю. Берет надломанную ветку и подрывает землю. Джей «хоронит» ребенка, а вместе с ним и прошлое, под деревом на холме. Делает насыпь земли руками, загоняя под ногти грязь. С каждым новым движением ему становится легче дышать.

Его сердце стучит так медленно, что ему кажется, что оно вовсе не бьется. Остановилось вместе с сердцем маленького нерожденного существа. Джей стоит у насыпи вместе с Релом и молчит. После заходит в дом, разжигает камин. Просит омегу покинуть его одного.

— Я подожду вас у дороги к мельнице, — говорит ему Рел и выходит со словами: — Не наделайте глупостей.

Глупостей Джей уже наделал, да таких, что теперь вместо, пусть не счастливого, но надежного брака, он будет всю оставшуюся жизнь один. На удивление, сожаления больше не душат. Сейчас он — единое целое с полумраком комнаты зеленокаменного хранилища.

Топот позади. Но это не Рел — слышно фырчание лошади. Знакомый запах заполняет легкие. Иен. Но ни боли, ни злости, ни радости он больше не вызывает — Джей пуст.

— Поздравляю, — звучит уставший голос за спиной. — Это была лучшая месть.

— Разве? — Джей не поворачивается. Дышит ровно.

— Не стоило тебе доверять.

Он осознает, что его поступок с письмом воспринимается Иеном, как предательство. Ему доверили важную тайну, а Джей рассказал. Но чувства вины нет — нет вообще ничего. Разве что, кольцо на пальце осталось: то самое, «обручальное». И оно сдавливает, как в тисках. Джей впервые за долгое время вспоминает о нем. Вертит на пальце, намереваясь снять: теперь оно ему без надобности.

— Оставь меня, — просит Джей, поворачиваясь. Альфа перед ним взъерошенный, бледный, под глазами залегли тени. Тоже убитый по своему. — Откажись.

— Это твое решение?

— Окончательное, — кивает Джей, снимая кольцо. — Забери это, — но Иен не спешит протягивать ладонь. — Тогда я оставлю его дому, — и точным движением выбрасывает важную некогда вещь в камин.

Альфа молча подходит тяжелой походкой, и в каждом его движении ощущается разбитость. Сначала папа, отец, а теперь и Иен разочарован в нем. Брат так же без слов достает из-под одежды и снимает кулон с вмятиной от пули. Протягивает, но Джей так же не принимает эту вещь, и она летит ему под ноги с глухим звуком.

Глаза в глаза. Последний взгляд, последний глоток родного запаха и беззвучное «прощай», тоже последнее. Расстояние между ними все больше. Не дотянуться, и «прости» не сказать. Все кончено.

Иен выходит, слышно, как взбирается на лошадь и подгоняет ее прочь отсюда. А Джей все так же стоит, окаменелый, и смотрит на закрытую дверь. Под ногами — кулон. Джей приседает, подбирает его, замечая, что он открылся от удара и оттуда что-то выпало.

Он поднимает кулон выше. Внутри него маленькое изображение в овале. В нем Джей видит свой образ. На другой стороне символы на феродийском, а на полу крохотный клочок бумаги и… прядь волос. Джей разворачивает бумажку и узнает собственный почерк и ту давнюю, посланную в отчаянии фразу: «Не могу без тебя».

Значит, Иен получил его «неправильное» письмо, и хранил на шее у груди все время. Джей вздрагивает. В этот момент что-то шевелится в его замершей душе.

Руки начинают дрожать, по щеке катится непроизвольная слеза. Он закрывает письмо и прядь в кулоне, крепко сжимая его в ладони. Выходит на крыльцо.

Он видит, как вдалеке, в долине, исчезает одинокий всадник.

— Выживи, пожалуйста, — шепчет Джей ему вслед и обещает себе больше никогда не вспоминать «его» имя.

========== Глава 19. Война ==========

Джей выглядывает в окно, ожидая, пока слуга подъедет к крыльцу дома. Внизу, в небольшом парке, вовсю цветут розы и зеленеет трава. Виднеются мощеные дорожки, недавно построенный фонтан. И фигурка папы у альтанки, а на руках у него плачущий на всю округу Май.

Почти два года назад папа неожиданно для всех заявил, что носит дитя. Сразу после выкидыша у самого Джея. Судьба будто посмеялась над ним, отомстила, словно ему и без этого было мало страданий. Джей невзлюбил маленького брата, когда тот был еще в утробе родителя.

Через некоторое время в поместье Фахо снова звучал детский смех и плач. Родился маленький омежка. Джей следит за ним постоянно и ненавидит каждый его вдох. Само существование этого ребенка напоминает ему о собственном мертвом.

Это ведь папа не дал ему шанса на жизнь — а сам в своем-то возрасте родил.

Да, Джей знает, что ребенок не был бы счастливым полностью — опороченный в самом факте, что зачат он от кровосмесительной связи. Но Джей бы сделал все, чтобы его малыш не познал горя, не был изгоем. Он бы придумал выход. Скрыл бы ото всех, что ребенок — от брата, соврал бы, что поддался соблазну со случайным солдатом или путником. Он бы нашел недалекого мужа, у его сына был бы отец, пусть не родной. Но… все дело в том, что ему не дали права на жизнь.

Два года прошло, а Джей все не может забыть. И простить тоже — он чувствует, как изнутри покрывается толстой коркой льда, и с течением времени корка лишь нарастает. Он теряет способность радоваться. Становится расчетливым и рассудительным, спокойным настолько, что ничто не может вывести его из безразличного равновесия.

Но один маленький огонек не дает ему зачахнуть — бережно хранимые воспоминания о потерянном возлюбленном. Да, теперь Джей признает, что любит «его», и любил всегда. Но толку от этого мало. Скорее всего, Джей больше «его» не увидит.