Записки сотрудницы Смерша - Зиберова Анна Кузьминична. Страница 42

Однажды я рассказывала о странах капиталистических и Советском Союзе. Сравнивала, как мы живем и как плохо за рубежом. И говорю: вот, мол, Валентина Хвостова может описать, как тяжело населению Ливии, где она несколько лет прожила с мужем, офицером ПВО, которого направили туда в командировку. А она рассмеялась: «Да что вы! Мы жили как в сказке!». «Конечно, — говорю, — вы же были в русской колонии», но она ответила, что там все так живут. Это я услышала первый раз. Представляете, как я выглядела в тот раз перед моими слушателями!

5 марта 1953 года по радио объявили о смерти Сталина. Все работавшие в штабе Московского округа ПВО вышли на Мясницкую улицу, стояли близко друг к другу, не шелохнувшись. По улице невозможно было пройти, вместе со штабистами стояли и жильцы близлежащих домов. Все плакали, многие рыдали, была одна мысль: как мы будем жить без Сталина, кто заменит его?

В те дни Александр Гречанинов стоял в оцеплении в районе Цветного бульвара и предложил мне пройти в Колонный зал Дома союзов, где лежал Иосиф Виссарионович. Договорился с руководством, что пропустит меня через цепь. Я обещала придти, но мама испугалась, вспомнила, какая давка была на Ходынке в 1896 году, когда отец еле выбрался из толпы и пришел домой в крови. Сейчас народу было еще больше: шли от коллективов, от городов, невозможно протолкнуться, и я, насмотревшись на эти толпы, не пошла. Александр потом рассказывал, что цепи, которые наводили порядок, часто разрывались, и люди шли по упавшим, лишь бы дойти до Колонного зала и увидеть Сталина. Никто не мог справиться с толпой. Если в 1896 году бежали на Хо-дынское поле, когда объявили, что там дают пиво и подарки, то здесь прорывались только затем, чтобы увидеть Сталина, сказать последнее «прощай». Александр говорил, как тяжело было стоять в оцеплении, страшно видеть, как погибали люди. И он был счастлив, что я не пошла.

До марта 1953 года вся моя жизнь прошла при Сталине. Когда в 1929 году я пошла в школу, то узнала, что наша страна из аграрной превращается в сильную индустриальную державу. Хорошо помню, когда в 1934 году в США был экономический кризис, нам показывали в кинотеатрах, что капиталисты бросали в океан продукты, чтобы цены на них не снижались. Мы смотрели и думали: почему все это уничтожают, могли бы накормить бедных, помочь другим странам — в «реальной» экономике мы не разбирались. Зато мы знали, как Сталин заботится о советских детях: в школе многих кормили бесплатно, все кинотеатры в дневное время бесплатно показывали фильмы для детей, в музеях и на выставках — тоже. Да о чем говорить, нам казалось, что у нас все хорошо! С седьмого класса мы ходили на демонстрации 1 мая и 7 ноября, как было весело: песни, пляски и танцы на остановках. Все хотели увидеть на трибуне Иосифа Виссарионовича, вставали на цыпочки, чтобы его разглядеть, помахать ему рукой, и это для нас было счастье. Между колоннами стояли солдаты, но никого не толкали, не подгоняли, а только улыбались нам, таким счастливым. На каждой демонстрации я видела Сталина и потом несколько дней, вспоминая его улыбку, летала от счастья. А как мы, пионеры, при-ветствовавшис съезд комсомола, были огорчены, потому что в этот день его не было на съезде!

Я не могу даже сказать, почему мы так любили Сталина. Но у меня так было: если увижу во сне Сталина или Збраилова, то обязательно случится что-нибудь хорошее: или повышение по службе, или премия, или в семье что-то. Мы знали, что Сталин никогда не был стяжателем, набивателем своих карманов.

Правильно говорят, что политика — грязное дело. Но почему во всех злодеяниях, репрессиях до сих пор обвиняют только Сталина? В этом виновата и вся система, и люди, которые находились вокруг него, в первую очередь ближайшее окружение. Тот же Хрущев, кстати. Так что дело не только в правителе — надо создать систему, которая будет работать вне зависимости от того, кто у власти. А у нас принято боготворить первое лицо, зато когда оно сходит с «престола», тут же выясняется, что это было ничтожество. Словно раньше никто этого не замечал. Странная система!

У Сталина были реальные заслуги перед народом. В период Великой Отечественной войны он начал воссоздавать империю, исправляя прежние ошибки: вернул офицерские погоны и звания, содействовал подъему патриотизма, проявил благосклонность к Православной церкви.

Не только я, но и мои родители любили Сталина: мы видели, что наша страна становится богаче, а со страной богатели и мы. Особенно стали ощущать это с 1939 года, но началась финская кампания, а затем наступило 22 июня 1941 года. Добровольцы пошли на фронт защищать Родину. Они шли в бой со словами: «За Родину, за Сталина!» Разве их заставляли это кричать? На поле боя это невозможно. Но они свято верили в свою Родину и Сталина. Несколько лет тому назад мы, ветераны, посетили Музей обороны Москвы. Меня порадовало, что там было много школьников — и на экскурсии, и отдельно, группками. Под стеклом на витринах лежали газеты военных лет с большими заголовками: «За Родину! За Сталина! Смерть немецким оккупантам!» С этими словами советские воины шли в бой, погибали, но свято верили, что мы победим нацистов!

В 18 лет я первый раз в жизни пошла на выборы и голосовала за «блок коммунистов и беспартийных», а значит за Родину, за Сталина. Тогда, в декабре 1939 года, я впервые голосовала за кандидата в местные Советы депутатов трудящихся товарища Аристова и по просьбе агитатора написала маленькую статью в газету Радиозавода № 2 «Усилитель»: «Я первый раз в жизни буду участвовать в выборах. Голос свой я отдам за блок коммунистов и беспартийных, эти самым я буду голосовать за партию, за Родину, за Сталина. После школы я продолжаю учиться дальше, потому что мне, как и всем, хочется как можно больше принести пользы своей Родине. Получить образование детям трудящихся возможно только в нашей стране, в которой жизнь прекрасна и удивительна и, как образно сказал Маяковский, можно «лет до ста расти нам без старости». Эту жизнь создал гений человечества — товарищ Сталин, который приведет нас к коммунизму. Да здравствует наш первый кандидат в местные Советы депутатов трудящихся, рулевой нашей эпохи Иосиф Виссарионович Сталин!»

Кстати, когда мы в институте изучали произведения Ленина и Сталина, то говорили: «В сочинениях Ленина не сразу разберешься, а Сталин пишет просто, его легко читать».

В день похорон И.В. Сталина патриарх всея Руси Алексий I провел панихиду в патриаршем соборе, он говорил: «Как человек гениальный, он в каждом деле открывал то, что было невидимо и недоступно для обыкновенного ума… Его имя как поборника мира во всем мире и его славные деяния будут жить в веках… Память о нем для нас незабвенна, и наша Русская православная церковь, оплакивая его уход, провожает его в последний путь, «в путь всея Земли», горячей молитвой… Мы молились о нем, когда пришла весть об его тяжкой болезни. И теперь, когда его не стало, мы молимся о мире его бессмертной души… Нашему возлюбленному и незабвенному Иосифу Виссарионовичу мы молитвенно, с глубокой, горячей любовью возглашаем вечную память». В день смерти Сталина заказал панихиду по отцу и его сын Василий.

Когда в начале 1980-х годов мы с Михаилом Ивановичем Зиберовым были в санатории имени Фабрициуса в Сочи, там отдыхало много военнослужащих-ветеранов, которые очень хорошо отзывались об Иосифе Виссарионовиче; вспоминали и его младшего сына Василия, с которым вместе летали. Всегда называли его Соколом — это был его позывной во время Великой Отечественной войны, когда Василий Сталин командовал истребительным авиаполком.

Все хорошо отзывались о его первой жене — Галине Бурдонской. От нее у Василия Иосифовича осталось двое детей. Один из них — Саша Бурдонский, режиссер театра Армии. Второй раз Василий женился на маршальской дочери Екатерине Тимошенко, которая тоже родила ему двоих детей. Екатерина, властная, жестокая женщина, его детей от первого брака ненавидела, а Василий их очень любил. Тогда-то и начались ежедневные скандалы, появились компании, он пристрастился к алкоголю. Говорили, что когда Василий пьяным приезжал в Кремль, то В. М. Молотов тихо уводил его, усаживал в машину и отправлял домой, так как не хотел, чтобы Иосиф Виссарионович расстраивался, видя сына в таком состоянии. Описываю это так подробно потому, чтобы читатель более-менее знал обо всем, что я тогда слышала.